Мир, который проснулся. - Артем Михалев

— А вместо сердца — пламенный мотор. Вот это сюрприз! — Восклицание вырвалось само собой. Шок от увиденного вогнал меня в ступор, я даже дышать перестал. Мой взгляд в растерянности метался по грудной клетке. Два сердца! Концентрацию смело легко и непринужденно, картинка погасла. Теперь понятно, почему у меня ничего не получалось. Мало того, что источников было два, так они еще и располагались в сердцах, под защитой ребер. В самом защищенном месте, здесь даже чешуя вдвое толще. Я искал в другом месте.

Сосредоточившись в очередной раз, я мягко погладил бьющиеся в такт сердца. Удивительное ощущение покоя и умиротворения. Все правильно, так и должно быть. Воображаемая ладонь осторожно зачерпнула из правого озера. Живой огонь просочился между пальцами, напоследок легонько укусив.

— Вот паршивец. — Улыбнулся я. Меня не покидало ощущение, что он живой. Играет со мной, радуясь словно щенок. Не думая, без малейших сомнений, я окунул руки в самую сердцевину пламени. Чувство непередаваемого удовольствия захлестнуло с головой. Откуда-то издалека до меня донеслось звенящее мурлыканье. Черт возьми, это же из моей груди. Это я урчу. Крохотный чешуйчатый котенок весом за тонну. Впрочем, даже реакция окружающих не повлияла на мое состояние. Вот чего я жаждал все это время. Вот к чему тянулся. Это пламя — часть меня. Как же мне тебя не хватало!

— Поиграем? — Шепнул я ему.

Уверен, никто кроме него не услышит этот разговор. Он промолчал, только обвил мои ладони и рванул наружу. Два переплетающихся между собой жгута скользнули из моей груди и устремились к фигуре Графа. Резкое движение заставило координатора вздрогнуть. Не ожидал от оборотня? Поток, что шел от меня был не меньше чем у остальных ключников. На моем лице возник хищный оскал, в этот момент я очень гордился собой.

— Давай покажем им, на что способны оборотни. Хорошо, малыш?

Две ревущих воронки возникли в моей груди, едва не разорвав пополам. Пламя гудело настолько отчетливо, что казалось реальным. Пришлось приструнить разыгравшуюся часть меня. Эта стихия может легко сжечь всех вокруг, если я потеряю осторожность. Вместе с хозяином. Я понятия не имею, как управлять процессом. Пришлось действовать на инстинктах, привязал его к физическим действиям. Выдох — толкаю силу по пуповине, вдох — остужаю себя, даю передышку. Вдох — выдох, вдох — выдох. Дыши, Саша, дыши. Получилось на удивление органично, легко отслеживать и постоянное вмешательство не требуется. Я лишь подмигнул в ответ на одобрительный взгляд корейца. Знай наших.

Сейчас я был уверен на все сто, никакая тьма нам не страшна. Мощь этого кольца не проломить никому. Щит, прикрывший группу, сливался из капель нашей силы. Я с удовольствием наблюдал в нем проблески моего жара. Мы ждали. Занесенное копье подрагивало вверху, готовясь пронзить любого врага. Если монолит брони внушал уважение, то эта штука внушала трепет. Никто из находящихся в этом зале не выдержит ее удар. Какая-то часть меня тянулась к этой силе, жаждала обладать ею. Шершавый язык выстрелил вверх, в попытке дотянуться. Ощутить ее вкус, консистенцию, запах. Нечто подобное испытывает ночная бабочка, летящая в огонь. Даже ощущение приближающейся гибели не в силах оттолкнуть ее.

А гибель уже приближалась. Каждый из нас ощущал ее поступь, тьма нажралась и спускалась к нам. Густые, маслянистые щупальца дыма появились из проемов. Стелясь по земле, не в силах подняться выше, эта гадость ползла к нам. Медленно и неотвратимо.

— Спрут! — Осенило меня.

Она похожа на спрута. Есть нечто схожее в этом осторожном ощупывании. Голодном. Я ошибся, тьма все еще голодна. И сомневаюсь, что кто-либо в состоянии удовлетворить ее запросы. Ненасытная тварь.

— Иди к нам. — Я манил ее изо всех сил. Сосредоточившись на дыхании я мог только уговаривать ее. — Не сворачивай.

Одно из щупалец достигло щита и отдернулось. Разводы побежали во все стороны, отдаваясь болью в каждом из нас. Пуповина силы ослабила чужие ощущения, но до конца не убрала. Побочный эффект заставил меня скрипнуть зубами.

— Иди сюда, тварь! — Мою мысль озвучил Коста. Голос корейца звенел от ярости. Не думал, что в нем есть это чувство. На удивление хладнокровная личность, в тихом омуте — черти водятся.

Может это совпадение, но мне кажется, что она услышала нас. Клубящиеся отростки одновременно рванули вперед, сливаясь в единое целое. Вонзившись, подобно штопору, тьма принялась расшатывать, вкручиваться вглубь. От ее вращения наша защита ходила ходуном. Нескольких магов бросило на колени, двое просто потеряли сознание. Мне было легче, я уже давно распластался по полу. Лежал с закрытыми глазами, лишь время от времени подергиваясь от боли.

Копье дрожит от напряжения, защита прогибается под напором, а координатор бездействует. Ждет, когда появится основная часть? Не хочет бить в щупальце? Бесполезно. У этой твари есть инстинкт самосохранения. Зачатки разума. Или ей управляют. В любом случае, свои уязвимые места она держит под защитой, предпочитая бить издалека. Изматывающее противостояние длится уже несколько минут, но они тянуться вечностью.

— Граф. Защита трещит по швам. Она не выйдет. Бей. — Голос корейца разносится по разрушенному залу. Крупные капли пота заливают лицо каждого из магов. Держимся из последних сил.

— Нельзя. Ждем. Терпите.

Вся моя работа в дыхании. Вдох. Выдох. Порция за порцией, сила отправляется по кишке в сторону мага. Силы поступает все меньше, выдавливают по капле. От щупальца во все стороны идут волны гниения, но и ему приходится тяжко. Оно постепенно истончается, стачивается. Никакого изящества. Сила силу ломит. Бей, Граф, бей. Мы сейчас все подохнем.

С лица координатора пропали все краски. Бледный, как сама смерть, он прикрывает глаза. Поднимаю взгляд — так и есть. Копье, приняв форму серпа отвесно рухнуло вниз. Набрав разгон, оно с силой вонзается в истерзанный пол, отсекая тьму у самого основания. Во все стороны летит бетонная крошка. Стальная балка переламывается словно спичка, несколько плит проваливается внутрь подвала. Черные кляксы разлетаются во все стороны, прожигая метал словно бумагу. Дым и едкая вонь распространяются по залу, а в глубине здания раздается визг. По сравнению с ним скрип пенопласта по стеклу звучит прекрасной мелодией.

Ошметки ядовитой тьмы проедают в нашей защите огромную дыру. Граф ударил в последнюю секунду, когда все держалось на честном слове. Не теряя не секунды, оставшиеся на ногах начинают затыкать дыру крохами своей силы. Отдают последнее, но этого мало. Из проема выдвигается второе щупальце, не меньше первого. Какая-то часть меня дрожит от страха и шепчет: