Владыки Земли - Сергей Волков

Раздавив пьявку, Луня ободряюще погладид Рунину ладонь, и боле не выпускал ее из руки. Светало. Сквозь озерную воду, глаза изредка приоткрывая, видел Луня зеркальную водную гладь, снизу видел, как рыбы и живность водяная видит. Ряска, что сомкнулась над сидящими в озере путниками, снизу корешочки малые белесые имела, и тьма тьмущая этих корешков невеликих вниз, в воду торчала, как будто волоски шкуры зверя чудного.

Все светлее и светлее становилось, Луня уже и Руну краем глаза видить мог, а вон, впереди словно коряга темнеет — это Зугур, а с ним рядом Шык сидит, и бородища его в воде колышется, ровно водорослевые травы.

Луня мыслями своими дальше, за поверхность водную потянулся, к лесу Черному, пытаясь учуять — тут беры или нет. Вроде бы и видел он взором потаенным елки на озерном берегу, вроде и заглянул под сень их, но там мрак стоял, и трудно что-либо разглядеть было, как будто из окна освещенного лучинами дома в ночь глядишь.

Забулькало, зашумело вдруг поодаль, заколыхалась водица. Луня, приоткрыв один глаз, увидал на месте сидящего Шыка взметнувшуюся со дна ильную тучу, понял — конец их сидению подводному пришел, минула опасность, ушли беры.

Один за другим вставали из воды путники, вынимали изо ртов тростинки. Шык, бороду отжимая, ровно тряпку, весело улыбался. Зугур, напротив, бледный был и злой. Вагас замерз, а кроме того, так долго на одном месте сидеть его натуре кипучей трудно было. Расплескивая воду, Зугур побрел к берегу, бросил на траву размокшие мешки, скинул одежу, выжал ее и развесил на камышах под лучами утреннего солнца, в одной холстинке, что срам прикрывала, оставшись.

Следом за ним и остальные сушиться начали. Шык, мешки с разбухшими меховыми одежами, в которых путники под небесами ехали, оглядев, сказал:

— Однако, это бросить придется. Толку от шубеек никакого — лето на дворе, а сушить их пару дней надо, да колом они еще встанут посля того, маслом умащивать придется, а масла нет. Лунька, отыщи-ка пару камней поболе, в мешки сунь, да в озере утопи.

— Слышь, волхв! — Зугур, вертя вкруг себя тяжелой секирой, чтоб быстрее согреться, повернул голову к Шыку: — А чегой-то беры нас искали? Как прознали они, что тут мы?

Шык усмехнулся:

— Не искали они нас. Ошибся я, тут в другом дело. Шли эти беры по делам своим темным на полуночь куда-то. Шли с полдня да заката, и мыслю я, в той стороне и есть утес Черный. Но что-то, что во-он там, в стороне от озера, в лесу хорониться, пугает беров, и потому крюк они делают, берегом озеро обходят дурное для них место, а после дальше идут. Мы б еще полночи назад из воды велезли, да встали вороги станом тут вот, рядышком, в трех сотнях шагов. Ну, я торопиться не стал, бережного и судьбина бережет. А перед рассветом ушли беры, дальше двинулись. И мыслю я, надо бы нам сходить, поглядеть, перед тем как дальше к утесу идти, что ж за погибельное для нечистых беров место тут? Но сперва обсушимся да перекусим…

День выдался жарким, и под палящими лучами солнца быстро высохла одежа путников, а берские плащи и вовсе сушить не надо было, с них лишь воду стряхни — и сухи уже одеяния слуг Чернобоговых.

Солнце на две ладони над верхушками леса поднялось, когда собрались путники в дорогу. Шык, повертев головой, повел отряд по берским следам в круг озера, а после свернул к восходу, и люди вновь под мрачную сень Черного леса вступили. Шли не больно долго — впереди обозначился большой прогал, вроде как просека, где неведомый дровосек с пару десятков черных елей свалил, а вернее — с корнем выкорчевал, а после плоды трудов своих бросил и ушел куда-то.

На краю древовала остановились путники, ибо странное их взорам открылось: трухлявые еловые стволы на голой, до песка спекшегося обожженой земле лежали, а меж них в изобилии великом разбросаны были кости человечьи, оружие, большей частью поломанное, обрывки одежды и разных других вещей преизрядно.

Путники разбрелись по просеке, разглядывая останки тех, кто ратился тут неведомо когда. Кости все больше берские были, и плащей их черных, что тлену не поддавались, видимо-невидимо, и оружие, особенно топорики, чаще всего попадались людям. Но и человечьи костяки обнаружились, и тоже много, десятка четыре с лишком.

Луня, перешагивая через лежащие еловые стволы, выискивал оружие или брони людские, чтобы понять, кто ж с берами тут бился, что за смельчаки отважились слугам Чернобога вызов бросить, да так далеко в глубину леса забрести смогли?

Зугур же голову ломать не стал, у Шыка спросил. Волхв не бродил меж костей, он сразу, едва оглядел древнее побоище, к другому его краю пошел, и теперь, присев там на трухлявую лесину, разглядывал чего-то, бормоча себе под нос. На Зугуров вопрос не ответил сперва Шык, а потом выпрямился и подозвал к себе остальных.

— Слыхали вы, должно быть, что давным-давно арская дружина под водительством тогдашнего Ар-шэра Ар-Зума, доблестного мужа Ар-Вала, на беров походом ходила. Слыхали также, что маг сильный, чародей могучий, с ними был, и то знаете, что сгинули ары в Черном лесу, ни один не вернулся.

Вот тут и лежат они, други. И сам Ар-Вал, и вся дружина его, небольшая, четыре дюжа всего. И маг, что шел с ними, тоже тут. Побили они беров, во множестве великом побили, почитай, сотен пять черноплащников, это четырмя с лишком десятками-то! Воистину, мужи в древности много крепче нынешних были, а уж маг, что шел с Ар-Валом, зело могуч, не мне, да и не Веду даже, чета.

Тут, на прогалине этой, следы не только осязаемые, тут и чарные знаки есть, и по ним вижу я, что маг этот такие заклинания знал, что мог даже с самыми сильными богами тягаться.

Но одолели их. Не беры, ибо силой ратной против магии много не навоюешь. И даже не сам Чернобог, ибо и его сил не хватило бы. Приложил руку к этому не просто бог, а сам главнейший супротивник наш, Владыка поганый, и теперь вижу я — Чернобог его аватой считаться может, это воплощение части Владыковой сущности, самых злобных и гибельных частей души Первого Бога. Теперь-то многое понятно мне, и многое я вижу.

Еще когда я молодым был и в Ар-Зум к Веду первый раз ходил, много говорили мы о лесе Черном, ибо ни Вед, ни другие мудрецы стран Хода, а уж я-то и подавно, никак уразуметь не могли — откуда Черный лес взялся, кто насадил его и чарами опутал, и зачем Чернобог людей губит, а дальше пределов лесных не идет?

Вот теперь знаю я — Владыка многогранную сущность имеет, есть в ней и добрые грани, есть и злые, и обычные, людям понятные, тоже есть. Но вся эта разностороновая душа Владыки постоянно проявить себя хочет, и идет внутри него борьба яростная, меж его же частями борьба.