Все не так закончилось - Рошель Вайнштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 38
Ноябрь 2018 года
– Он покинул нас, – прошептала Джудит.
Я заставила себя поднять глаза.
– Нет…
Хотя и случались минуты, когда я ожидала этого момента и даже желала его, пока Филипп страдал от бессмысленной боли, но ничто, ничто не подготовило меня к тому моменту, когда его душа покинула тело, и он ушел от меня. Сначала я боялась прикоснуться к нему. Мои конечности онемели, и я рывком поднялась с кровати. В моей голове проносилось разносящееся эхом отрицание – это неправда! – но хлынувшие слезы говорили мне об обратном. Я смутно помню, как Бен отступил от кровати, закрыв лицо руками и рыдая. Филипп больше никогда не посмотрит на меня. Его глаза никогда не откроются. Я больше никогда не услышу его голос. Никогда не почувствую его дыхание на своей щеке. Он умер. Из моего горла вырвался странный звук.
Бен оставил меня одну оплакивать смерть Филиппа. Я смотрела и запоминала пальцы Филиппа, форму его рук и лица.
– О, Филипп, – воскликнула я. Я почти ожидала, что он ответит, скажет, чтобы я перестала реветь. Я много думала о нашей совместной жизни, о любви, которую мы должны были пронести через вечность, и лежала там, скорчившись у его безжизненного тела.
Солнце проникло сквозь жалюзи и осветило полку на стене.
Именно на ней стояла коллекция снежных шаров. Они засверкали, ослепляя и показывая мне те места, в которых Филипп побывал без меня, но всегда помня обо мне. В их стеклянных боках я видела рожки мороженого и Филиппа, прыгающего голым в океан. Я видела, как он прогонял игуан с нашей территории и пел во все горло, опустив верх своей крошечной машины-кабриолета.
Я видела, как он шел по проходу в самолете и как просил меня выйти за него замуж.
Когда кто-то, кого вы любите, медленно умирает, у вас есть время, чтобы сказать ему то, что вам нужно сказать. И, хотя я поделилась с Филиппом многим, мне хотелось сказать ему еще больше. Как мы с Санни будем жить без него? Как я смогу когда-либо найти объяснение такой большой любви? И как я смогу простить себя за то, что сделала? За то, что отдала себя другому?
Мои рыдания были пронизаны стыдом, виной и горем.
– Мне очень жаль, Филипп, – мой голос дрожал, а рука ласкала его щеку.
Меня раздавила бесповоротность его ухода. Она врезалась в меня, и это было невозможно принять. Я пыталась разбудить его. Я потянула его за руки, надеясь, что они обовьются вокруг моих. Я схватила его лицо и кричала ему, чтобы он остался.
– Пожалуйста, не уходи, Филипп. Пожалуйста, не покидай меня. Я не хочу оставаться здесь без тебя. Останься со мной. Пожалуйста, не уходи.
Я дергала и толкала его, думая, что смогу вернуть его к жизни.
– Филипп!
Я плакала. Крупные слезы сбегали по щекам. Я умоляла его открыть глаза.
Дверь открылась, и в палате появился Бен.
– Он не может умереть! – закричала я ему. – Он не может…
Бен обнял меня, убитый горем. Я сопротивлялась, отталкивая его кулаками, вместо него я хотела прикоснуться к Филиппу, разбудить его, убедить себя, что это все один из его глупых розыгрышей. Когда силы покинули меня, мое тело стало ватным и ноги подкосились, но Бен был рядом и подхватил меня. Он прошептал мне в самое ухо:
– Все будет хорошо.
Я отодвинулась и взглянула ему в глаза.
– Не будет, – ответила я, рыдая. – Он умер.
Было ли это из-за моей боли или из-за того, что мы стояли слишком близко, но с печалью на лице Бен отступил. Он поднес тыльную сторону ладони к моей щеке, но я отвернулась. Бен был таким бодрым и живым, что меня это разозлило.
– Чарли, – он тоже плакал. – Я знаю, что это больно…
– Нет, не называй меня так, – всхлипнула я. Меня пронизывала резкая, кровоточащая боль. – Не смей. Ты никогда не поймешь, что я чувствую…
Взгляд Бена потемнел. Когда он заговорил, его голос дрожал.
– Я знаю, что ты чувствуешь.
То, что я ему высказала, было непростительно. Меня охватило сожаление, и я почувствовала, что меня не держат ноги. Я повернулась к Филиппу и рухнула на его кровать. Медленное осознание того, что он ушел навсегда, лишило меня возможности пошевелиться.
– Он так сильно любил тебя, Шарлотта, – произнес Бен тоном, от которого мне стало еще грустнее. – Все, чего он хотел – это чтобы ты была счастлива.
Я рыдала, уткнувшись в безжизненное тело Филиппа и отгоняя от себя слова Бена.
– Просто уйди, Бен.
Бен не ответил. Он просто вышел из комнаты, оставив меня рыдать в подушку Филиппа. Оставив меня запоминать его запах, потому что скоро и он исчезнет, и у меня не останется ничего.
* * *
Филипп хотел, чтобы его прах был развеян над океаном. Эта идея в принципе причиняла мне боль, но, когда мы проводили частную службу за нашим домом, ощущение присутствия Филиппа вокруг меня усилилось, и я все поняла. В своем завещании он совершенно ясно дал понять, что на его похороны не стоит приглашать большое количество людей. Он хотел, чтобы в них приняли участие я и Бен, Меган и Мика, Наташа и Брюс, а также Элиза и Либерти.
Вот и все. Он подготовил для Джимми отдельную записку, в которой пояснял, что мальчику не нужно приходить на это «ужасно скучное и грустное» мероприятие. В конверте было два билета на предстоящую бейсбольную игру команды «Хит».
– Насладись этой игрой со своим отцом, приятель. Сейчас не время грустить.
Элиза кивнула мне, когда протягивала ему конверт. Позже я узнала, что она несколько раз меняла билеты, пока наконец не настало время.
Филипп посоветовал ей после каждой пропущенной даты отдавать билеты детям из Молодежного центра Майами.
Дом был переполнен цветами и едой, я ожидала толпу сочувствующих, но их не было. Элиза следила за тем, чтобы на все звонки отвечали, а клиентам и сотрудникам медицинской компании предоставили информацию для пожертвований в память Филиппа. Он попросил, чтобы любые финансовые взносы направлялись на исследования рака поджелудочной железы – но только не на его имя, а на имя моей мамы. И слоган: «Пора покончить с этой дрянью».
Мы с Беном не говорили друг другу ни слова, стоя плечом к плечу, как
