Мент для новых русских - Александр Золотько

– А кто?

– Не знаешь?

– Нет.

– А если бы знал? Что бы сделал?

– Хрен его знает… За такое, конечно, стоило бы замочить, суку.

– Но? – спросил Гринчук.

– Мараться…

– В том-то и дело…

– Так кто?

– Гиря, блин, твой работодатель.

Браток сплюнул на пол.

– Нельзя плевать на пол в общественных местах, – назидательно сказал Гринчук.

– А вешаться в общественных местах можно?

– Законом это не возбраняется.

– Хорошо, а то у меня настроение – в самый раз, – буркнул Браток. – Куда же мне теперь?

– А к Гире? – спросил Гринчук, увидел, как изменилось выражение лица Братка и поспешил дотронуться до его плеча. – Извини, дурацкая шутка.

– Ничего.

– Ты сейчас сильно занят?

– До завтра я совершенно свободен, – улыбнулся Браток.

– Ты смотри, я тоже, – Гринчук встал из-за стола. – Поехали куда-нибудь.

– Куда?

– Не знаю. Куда-нибудь.

Сели в машину. Браток осторожно тронул с места.

– Слышь, Браток, – Гринчук пощелкал пальцами, словно сомневаясь, – ты помнишь, говорил, что хотел быть ментом?

– Говорил.

– А сейчас?

Машина затормозила. Едущие следом «жигули» чудом вывернули в сторону и водитель, проезжая мимо, выматерился через открытое окно.

– Шутки у вас, Юрий Иванович.

– Какие шутки? У тебя какое образование? Среднее?

– Обижаете, средне-техническое. Автотранспортный техникум.

– А давай мы тебя сделаем прапорщиком? – оживился Гринчук.

– Отдохнуть вам нужно, Юрий Иванович, – покачал головой Браток.

– Дурак. Тебе верное дело предлагают. Мне вон подполковника присвоили, – Гринчук достал из кармана удостоверение и протянул Братку.

– Майора, – поправил Браток.

– Это не то, – Гринчук отобрал майорское удостоверение и сунул другое. – Видишь, подполковник?

– Круто.

– Мне работу предложили, ходить в штатском, получать крутые бабки и никому не подчиняться. И могу взять на работу вот, например, тебя. Анкета роли не играет. Это только бумага. Как?

Браток смотрел в лицо Гринчука, не отрываясь, пытаясь понять, шутит тот или нет. Вроде бы не шутит.

– Согласен?

– Можно подумать?

– Завтра до утра?

– Минут пять.

– Думай.

Браток снова тронул машину.

Гринчук демонстративно смотрел на часы.

– Ну? – спросил он, когда пять минут истекло.

– Согласен, – засмеялся Браток, – ментом я еще не был.

– Вот и порядок, – сказал удовлетворенно Гринчук. – И сразу – первое задание.

– Ага.

– Мне нужна граната.

– Граната?

– Можешь достать?

– Не нужно, Юрий Иванович, – попросил Браток. – Не стоит он того.

– Кто?

– Гиря этот паскудный.

– Это мое дело.

– Вы же мент…

– А мент не может захотеть своими руками?..

– Может, – сказал Браток. – Захотеть – может. А сделать…

– А сделать – не может?

– Не нужно, Юрий Иванович.

А Гиря был счастлив. Счастлив неподдельно и абсолютно. Дождавшись в ту ночь милицию, он ответил на вопросы и пустился в загул.

Два дня не просыхал, переезжая из одного кабака в другой. Накрылся Андрей Петрович, не нужно ссориться с айзерами и даже Крысы куда-то ушли из Норы. А предводителя их, говорят, увезли на носилках спецназовцы.

Все. Можно жить и радоваться. Радоваться и жить.

Именно этим Гиря и занимался. Частично разгромлен клуб – плевать. Починят.

Он жив, и больше никто на него не давит. А то, что пришлось немного подвинуться на рынках и в городе для айзеров, терпеть можно. Можно.

Теперь нужно набрать новых пацанов. Но это потом. А пока…

На третье утро Гиря понял, что мысль об очередной попойке уже не вдохновляет. Все, погулял. Нужно браться за дело.

Гиря вызвал домой машину с охраной, проехал, для начала к разрушенному мосту через овраг и прикинул, сколько будет возни с восстановлением. Мельком заглянул в овраг, но углубляться не стал, иначе наткнулся бы на братьев Кошкиных и Доктора.

– В клуб, – коротко приказал Гиря.

Все хорошо. Все отлично.

Гиря даже не устроил выволочку ремонтникам, которые все еще не заменили фанеру в рамах на стекла. Успеет. Он жив. Теперь он успеет все.

На часах в приемной, чудом уцелевших в ночной пальбе, было без пяти девять.

Гиря посмотрел на следы от пуль и присвистнул. Стреляли совершенно конкретно.

В кабинете прибраться уже успели, и крови на двери и стене не было. Вот кресло Гиря приказал оставить прежнее. Ему было приятно вспоминать, как свешивался с него Андрей Петрович. Покойный Андрей Петрович.

Это стоит обмыть, подумал Гиря.

Не слишком обильно, но обмыть стоит все равно.

Гиря подошел к бару, медленно открыл дверцу. И замер.

На стеклянной полочке, словно экзотическая бутылка, стояла граната. Лимонка. Вокруг ее ребристого корпуса была обмотана леска, привязанная к кольцу.

Если бы кто-то решил взорвать Гирю, то достаточно было только прикрепить свободный кусок лески к дверце. Или протянуть леску перед дверью. Или сунуть гранату в ящик письменного стола, как когда-то положили будильник.

Гиря попятился от бара.

Суки. Все ведь закончилось. Суки. Закончилось ведь! Он же выжил, и все уже получили свое. Зачем это? Суки!

Когда охранники вбежали на крик в кабинет, Гиря катался по полу и бил себя кулаками по лицу.

– Суки! Зачем? Суки! Зачем? Суки! Зачем?

Из разбитого носа текла кровь, а Геннадий Федорович все бил себя по лицу и бил. Охранники стояли рядом, пока кто-то не догадался вызвать «скорую».

– Я знал, что вы приедете, – поздоровавшись, сказал Полковник.

– Я тоже знал, – сказал Гринчук. – С Иваном Бортневым вы знакомы.

– Иваном Бортневым? – полковник посмотрел на Братка. – А, с Иваном Бортневым конечно знаком.

– С прапорщиком Иваном Бортневым, – добавил Гринчук.

– Не со старшим прапорщиком? – спросил Полковник.

– Просто с прапорщиком, – Гринчук протянул лишнее удостоверение Полковнику.

– Хорошо, – Полковник заглянул в удостоверение. – Поздравляю вас, подполковник, с началом работы.

– Спасибо.

– И я очень рад, – добавил Полковник.

– Тому, что я приехал?

– Тому, что Гиря до сих пор жив. Я боялся, что вы не сдержитесь.

– Мы подумали, – оглянулся на прапорщика Бортнева подполковник Гринчук, – что могут быть и другие меры воздействия.

Бортнев кивнул.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Полковник. – А что вы решили с Михаилом?

– Давайте конверт, – протянул руку Гринчук.

– Вот как… – протянул Полковник.

– Вот так. Вы же сами оставили право выбора за мной.

– Оставил.

Полковник отдал конверт.

– Только у него сейчас гость.

Гринчук оглянулся:

– Кто?

– Старуха эта, Ирина, из Норы. Вчера вечером вдруг попросила, чтобы ее свозили на могилу мужа, а потом попросила, чтобы привезли сюда. Дайте ей возможность пообщаться с ним.

– Он что, пришел в себя?

– Нет, она просто сидит и гладит его по голове. Кстати, на обратной стороне конверта я написал код для выключения боевого режима. На всякий случай.

Гринчук улыбнулся:

– Я бы удивился, если бы вы этого не сделали.

– Я стараюсь не делать ошибок и уберегать от них окружающих.

– Ошибки, предположим, вы совершаете.

– В чем именно?

– Вы же так и не поняли, что произошло в овраге той ночью.

– Михаил…

– Чушь. Ваши врачи, по-видимому, правы. Он действительно не мог уже ничего к моменту нападения.

– Тогда кто же?

– Крысы. Я разговаривал с Доктором, он был при этом. Братья Кошкины, есть такие аборигены в Норе, увидев, что Тотошка смертельно ранен, сорвались. Троих, в том числе вооруженных, они убили на месте. Просто голыми руками. Остальных настигли и убили другие Крысы. Старики и старухи. Они поэтому все исчезли, прячутся. Они… И знаете что?

– Что?

– Хреновый этот мир, если люди, почувствовав, что они еще люди, вынуждены убивать, чтобы остаться людьми. Где палата Михаила?

…Михаил не чувствовал ничего. И это было хорошо. Даже проклятого голоса не было слышно. Забытье ушло толчком, словно кто-то сдернул пелену с глаз.

Кажется, перед тем, как очнуться, он услышал что-то, что освободило его. Что-то, что вытолкнуло ртутный голос из головы. Что-то, что омыло сознание, будто прохладная вода.

Не открывая, глаз Михаил улыбнулся.

– Пора просыпаться, – произнес незнакомый мужской голос.

Михаил открыл глаза.

Возле кровати стоял незнакомый молодой мужчина, а в уголке комнаты на стуле сидела Ирина.

– Как самочувствие? – спросил мужчина.

– Хорошо, – ответил Михаил. – Слабость только.

– Это ничего, это мы поправим. Меня зовут Юрий Иванович Гринчук.

– Очень приятно, – сказал Михаил, – а меня…

– Пока будем называть вас Михаил, – чуть торопливо предложил Гринчук.

– Хорошо, – легко согласился Михаил.

– Прогуляться не хотите? – спросил Гринчук.

– Если можно, откройте окно, – попросил Михаил, – и очень хочется есть.