Танец отражений. Память - Лоис Буджолд

— Ну… вроде бы…

Кассия неохотно отвела взгляд от успешно отступившего Айвена, быстро посмотрела на Марка и тут же отвела глаза.

Он с трудом удержался и не спросил: «Вы часто здесь бываете?» Что говорить? «Как вам нравится Барраяр?» Нет, не годится. «Какой сегодня славный туман на улице?» И в голове у него тоже. «Помогите мне, барышня! Скажите хоть что-нибудь — что угодно!»

— А вы и вправду клон?

«Что угодно, но только не это!»

— Да.

— Ой! Боже!

Опять молчание.

— Очень многие люди — клоны.

— Только не здесь.

— О, да.

— Э-э… О! — На ее лице отразилось живейшее облегчение. — Извините, лорд Марк. Я вижу, меня зовет мама…

Откупившись вымученной улыбкой, она поспешно ушла к важной матроне на другую сторону зала. Марк что-то не заметил, чтобы та ее поманила.

Он вздохнул. Ну, вот и конец приятной теории притягательности положения в обществе. Леди Кассия явно не рвется поцеловать жабу.

«Будь я на месте Айвена, я бы на голову встал ради девушки, которая так на меня смотрит».

— Вид у тебя задумчивый, — сказала графиня Форкосиган. Марк подпрыгнул от неожиданности.

— А-а… Айвен только что познакомил меня вон с той девушкой. Насколько я понимаю, он за ней не ухаживает.

— Да, я наблюдала эту сценку через плечо Элис Форпатрил. Я встала так, чтобы она ничего не видела — из соображений милосердия.

— Я… не могу понять Айвена. Мне она показалась достаточно милой девушкой.

Графиня Форкосиган улыбнулась:

— Они все милые девушки. Дело не в этом.

— А в чем?

— Ты не понял? Ну, может, ты просто не успел их достаточно хорошо изучить. Элис Форпатрил — горячо любящая мать, но никак не может справиться с соблазном построить будущее Айвена. Айвен слишком благодушен — или слишком ленив, чтобы открыто сопротивляться. Поэтому он делает все, что она просит, — кроме того, чего она жаждет больше всего. Он отказывается жениться и дать ей внуков. По-моему, он выбрал неправильную стратегию. Если ему действительно хочется, чтобы на него перестали давить, то внуки бы поглотили все внимание бедной Элис. А пока она сходит с ума от страха всякий раз, как он садится за руль.

— Я ее понимаю, — заметил Марк.

— Иногда меня так и тянет хорошенько отшлепать его за эти игры, но только я не уверена, что он сам отдает себе отчет в том, что делает. Да и вообще, на две трети виновата тут сама Элис.

Марк наблюдал за тем, как леди Форпатрил настигла Айвена на другой стороне зала. Видимо, проверяет, как идут дела с ее списком.

— А вы, похоже, придерживаетесь достаточно сдержанной материнской политики, — не думая, проговорил он.

— Может… это было ошибкой, — чуть слышно сказала Корделия.

Марк поднял глаза и внутренне содрогнулся, поймав на мгновение во взгляде графини беспросветное отчаяние.

«Высказался. Идиот».

Она так стремительно отвела глаза, что он даже не посмел извиниться.

— Ну, не совсем уж сдержанной, — весело сказала она, снова беря его под руку. — Пошли, я продемонстрирую тебе барраярскую систему отношений.

И повела его по длинному залу.

— Как ты только что видел, сегодня здесь преследуются двоякие цели, — добродушно поучала графиня. — Политические — стариков и матримониальные — старух. Мужчины воображают, что их цели — единственные, но это всего лишь эгоистическое заблуждение. Вся система форства основана на женских играх. Старики в правительственных кабинетах тратят жизнь на споры за или против финансирования той или иной инопланетной военной технологии. А тем временем маточный репликатор проходит мимо их внимания, и они даже не сознают того, что спор, который коренным образом изменит будущее Барраяра, ведется сейчас их женами и дочерьми. Использовать или не использовать? Слишком поздно не пускать репликатор на планету — он уже здесь. Средний класс вовсю им пользуется. Каждая мать, которая любит свою дочь, настаивает на этом, чтобы уберечь ее от физических опасностей, связанных с биологическим деторождением. Они воюют не со стариками, которые вообще ничего не замечают, а со старой гвардией своих же сестер, заявляющих своим дочерям примерно следующее: «Нам пришлось пострадать, так что извольте и вы!» Оглянись вокруг Марк! Перед тобой — последнее поколение мужчин и женщин Барраяра, которые танцуют этот танец по-старому. Система форства вот-вот изменится там, где меньше всего ожидает перемены, — в самой своей основе. Пройдет еще половина жизни поколения — и ее будет не узнать!

Марк почти готов был поклясться, что под спокойным ученым тоном графини скрывается яростно-мстительная радость. Но лицо ее оставалось все таким же бесстрастным.

К ним подошел молодой человек в капитанском мундире — его приветственный кивок равно предназначался графине и Марку.

— Главный церемониймейстер просит вашего присутствия, милорд, — пробормотал он. Казалось, и эта фраза была адресована в пространство между ними. — Сюда, пожалуйста.

Покинув длинную приемную, они поднялись вверх по белой мраморной лестнице, украшенной богатой резьбой, а потом прошли по коридору в комнату ожидания, где уже находилось человек шесть графов или их представителей. За широкой аркой виден был Грегор в окружении небольшой группы людей, главным образом в красно-синем, но человека три были в темных министерских мантиях.

Император сидел на простой складной табуретке — даже не на стуле.

— Я почему-то ожидал увидеть трон, — прошептал Марк.

— Это символ, — тоже шепотом объяснила она. — Как и большинство символов, достался ему по наследству. Это — обычная складная офицерская походная табуретка.

Тут Марку пришлось расстаться с графиней: церемониймейстер увел его на положенное место в очереди. Место Форкосиганов. «Вот оно!» На мгновение он почувствовал неописуемый ужас: ему вдруг показалось, что он потерял мешочек с золотом… Но нет, вот он: по-прежнему надежно привязан к поясу. Вспотевшими пальцами он неловко отвязал шелковые шнурки.

«Это просто глупая церемония. Почему я так нервничаю?»

Так, повернуться, пройти вперед… Его сосредоточенность чуть было не нарушил раздавшийся за спиной шепот:

— Господи, Форкосиганы все-таки посмели!..

Так, еще шаг, приветствие, преклонить левое колено… Он протянул мешочек на раскрытой ладони правой руки и пробормотал положенные официальные формулы, чувствуя себя, словно под плазмотронным огнем взглядов собравшихся. Только потом он поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с императором.

Грегор улыбнулся, взял мешочек и произнес столь же официальную формулу. Потом он передал кошель министру финансов в черной бархатной мантии и жестом велел министру отойти.