Двое из будущего. 1904 -… - Максим Валерьевич Казакевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Китайцы говорят, что Того всю свою эскадру спрятал за мысом в самом узком месте пролива между Китаем и Кореей. Рожественского в засаде ждет.
— Если это так, то беда ждет Балтийскую эскадру. Но Рожественский сам не дурак и наверняка предполагает такое развитие событий. Я бы на его месте вошел бы в пролив с величайшей осторожностью, как раз и ожидая чего-то подобного. Того ошибается, думая, что сможет взять его голыми руками. Обожжется знатно.
Витгефт хмыкнул. Не знаю, имел ли он чести лично знать командующего Балтийской эскадрой, но вот мнения о нем он был высокого.
— А вся ли японская эскадра там? — подал я голос.
— Вся, Василий Иванович, до самого захудалого кораблика. Даже наш «Решительный», который японцы захватили в Чифу, там же. Третьего дня к нам по собственной инициативе зашло торговое судно, привезло на продажу муку, и его капитан передал нам пакет от нашего консула. Тот все и описал как есть. Стоит Того, спрятав корабли от Балтийской эскадры за скалами, но все-таки у всех китайцев на виду.
— А почему тогда мы не можем закрыть дорожку транспортам хотя бы теми кораблями, которые у нас остались на ходу? — высказал я мысль, озадачившую меня.
Витгефт хмыкнул:
— Я не могу рисковать тем, чего у меня почти и не осталось. Узнает Того о нашей вылазке и он отправит сюда свои корабли. Принять бой я не смогу, а уйти просто не успею. И таким образом погублю то, что имею.
— Постойте, а как же «Бобр»? Он-то со своей чайкой издалека заметит противника.
— «Бобр» поврежден. Имеет пробоину в корпусе и не может быть сейчас отремонтирован.
Ахнул Стессель:
— Боже, и вы об этом молчали?!
— Да стоит ли об этом говорить? — в свою очередь возразил Витгефт. — Все одно что «Бобр», что другие мои корабли стоят на рейде уже который месяц и носа высунуть не могут.
— Моряки ваши, поди, уже совсем обленились…
— Да, это есть правда. Вынужденные бездельники.
— А сама чайка-то цела? — спросил я.
— Цела, конечно же. Я, как только понял, что нам на море еще долго нельзя будет и носа казать, приказал отправить ее на берег, на склад. Так что, чайка в полной сохранности.
— А можно ли тогда ее пристроить на другой корабль? — зацепился за данный факт Стессель.
— Гм…, по правде говоря, я об этом не задумывался. Если только на какой-нибудь миноносец ее перенести…, — Витгефт откинулся на спинку кресла, выпустив дым в потолок. Закатил глаза, что-то в уме прикидывая. Потом сказал: — Да, попробовать можно. В несколько дней, думаю, можно уложиться.
— И тогда можно будет вывести корабли в море?
— Да, несколько миноносцев можно будет вывести.
— И тогда мы сможем отрезать японцев от снабжения? Не так ли?
— Ну, полностью вряд ли мы сможем это сделать, но кровь им попортим.
— Превосходно! — довольно воскликнул Стессель. — Таким образом мы хоть как-то поможем Главнокомандующему. Вильгельм Карлович, пожалуйста, сделайте это! Распорядитесь!
Адмирал пыхнул папиросой:
— Конечно, после нашего разговора я непременно отдам необходимые приказы. И через несколько дней, я думаю, мы сможем тремя-четырьмя миноносцами выйти в море.
На этом вроде бы дела организационные, которым я стал случайным свидетелем, оказались закончены. И Стессель снова обратился ко мне. На всякий случай заглянув за дверь, он сообщил мне:
— Наш консул в Чифу сообщил, что министерство выслало для нас двести тысяч рублей. Деньги уже находятся у него на руках, так что нам необходимо их…, — он на краткое мгновение запнулся, подыскивая более правильное слово. Но не смог сделать это и потому закончил фразу не слишком удачно, — …потратить.
— Лучше бы сказать «освоить», — подсказал я.
— Да, именно. Нам нужно освоить эти средства, закупив в Чифу продовольствие. В прошлый раз мы с вами прекратили все отношения, не найдя общих интересов. Сейчас же, мы с вами можем вернуться на круги своя. И потому я интересуюсь, не согласитесь ли вы сходить за продовольствием как в прошлые разы?
— Гм, честно признаться, я был бы не против этого. На прежних условиях и за живые деньги.
— Да, конечно на прежних условиях. Но на новых расценках, которые мы вам предоставим. Не переживайте, на этот раз они будут еще немного выше.
— А что же ваш купчик, которого вы в прошлый раз снаряжали? Он разве отказывается?
— Нет, тут дело немного в другом, — уклончиво ответил Стессель, видимо, не желая выносить сор из избы. Но адмирал Витгефт на его слова возмущенно заявил:
— Что вы, Анатолий Михайлович, стесняетесь. Говорите прямо — этот подлец купил в крепость откровенное дерьмо. А денег взял себе как полагается. Настоящий мерзавец, привез гнилье, которое и собакам не скормишь. Ух, гадина, своими руками задавил бы.
— Ну-ну, Вильгельм Карлович, не надо так кипятиться…
— Да как же мне не кипятиться, Анатолий Михайлович. Этот пройдоха, поняв, что с него взятки гладки, решил заработать больше того, что ему разрешили. Он украл у крепости, он украл у людей! И мне после этого быть спокойным? Да я б ему морду набил, если б я чином был пониже.
— Ого, как вы…, — искренне удивился я эмоциям адмирала. — Что же он, много украл?
— Да почитай десять тысяч сверху той прибыли, которую мы разрешали. Ладно бы хорошее привез, так нет — большую часть мы выкинули, да свиньям скормили. Слава богу народ не потравился, не успел.
— А почему это с него взятки гладки?
— Ну как же…, — хмыкнул он, удивленно, — что нам теперь на него в суд подавать? Или еще каким законным способом выводить его на чистую воду? Или же к полицмейстеру обращаться, чтобы наши договоренности пошли по городу? Ну уж нет, до такой глупости мы не можем додуматься.
В общем, было понятно. Человек, которого они наняли, поняв, в чем состоит интерес этих двух высоких чинов, решил воспользоваться ситуацией. По бросовым ценам закупил пропавшие или готовые вот-вот пропасть продукты, а разницу в цене нагло забрал себе. Открыл счет в китайском банке и положил туда всю сумму. А вернувшись в Артур, состроил из себя дурочка, сообщив, что его обманули и подсунули в порту негодное. И по бумагам выходило, что он все сделал честно, закупился правильно и строго по установленным расценкам. Вот Витгефт и бурлил, поняв его авантюру. И прижать к стенке этого ухаря ни он, ни Стессель
