Сирены - Эрик Ластбадер

Она чувствовала себя какой-то беспомощной, как много лет назад в день убийства Бэба. И такой же напуганной, как в те мгновения, когда Мартинес дышал ей в спину. Впрочем, возможно, он продолжал преследовать ее, сказала она себе, заняв определенную нишу в ее памяти.

Она поднялась с места. Единственное, что может помочь ей избавиться от таких ощущений, — власть. Такая, какой обладает Рубенс и Мейер. Да, может быть им приходилось многое отдавать, но это возвращалось к ним сторицей! «Я, — размышляла Дайна, — знаю, в какую петлю сую голову. На моем пути могут встретиться ямы и даже ловушки, но если я постоянно буду настороже, чем они смогут навредить мне?»

Она знала, что Хэтер Дуэлл смогла бы проделать этот путь. Смогла бы, если бы все шло как надо.

В ванной она открыла кран и, высыпав под струю пригоршню ароматических шариков, дождалась, пока благоухание фиалок затопило маленькую комнату.

Раздевшись, она с блаженством погрузилась в горячую воду. Откинув голову на кафельные плитки, она взглянула на дверь и чуть не вскрикнула:

На пороге стоял Найл. Взгляд его сонных, полуприкрытых веками, глаз, устремленный на нее, был абсолютно спокоен и безмятежен, как у мирно пасущегося в поле вола.

— Какого черта ты здесь делаешь? — рявкнула Дайна.

— Все ушли, — ответил он грустно. — И музыка перестала играть у меня в голове.

— Ты хоть соображаешь, что я совсем голая? Он пожал плечами.

— Это не имеет значения.

— А как насчет меня? Я имею право голоса?

— Дверь была оставлена открытой. — Он подошел к унитазу и сел на него. — Крис познакомил нас?

— Да.

— Гм. Гм. Я знал, что твоя внешность мне знакома. — Он наклонил огромную голову. — Ты ведь — кинозвезда, кажется.

— Можно сказать и так. Найл вдруг принюхался.

— Ты клево пахнешь.

— Спасибо. — Дайна взглянула на него и, увидев, что он говорит совершенно серьезно, расхохоталась. Найл был слишком милым, чтобы прогонять его. В нем присутствовало что-то от заблудившегося мальчика, ищущего мать. Эдакого Питера Пэна, даже не понимающего смысл своих поисков или суть желаний.

— Ты придешь сегодня на концерт? — поинтересовалась она.

— Ага. И на вечеринку, которая состоится после него тоже. — Он потер щеку. — Ты умеешь хранить секреты?

— Конечно.

Он улыбнулся, и его белые зубы сверкнули как солнце на темной коже лица.

— Мы устроим «джем».[21] Мы вместе — я и Крис — задумали его. Врубим гитары, и барабанные перепонки полопаются. Ха-ха-ха! — Он поднес указательный палец к губам и, понизив голос до хриплого шепота, продолжал. — Это большой секрет. Никто не знает, кроме Криса и меня. Теперь — и тебя. Смотри! Не проболтайся никому о нем. Мы хотим сделать сюрприз для всех. Хм. Сюрпризы помогают не впадать в спячку. В противном случае жизнь становится слишком, слишком утомительной, и все время хочется спать.

— Судя по тому, как ты играешь, я ни за что бы не поверила, что тебе бывает скучно.

Найл улыбнулся ей так грустно, что она невольно вздрогнула.

— Нет, нет. На самом деле все наоборот. Все, кроме игры на гитаре, вызывает у меня скуку. — Его сильные пальцы забегали в воздухе по воображаемому грифу. Дайна увидела бледно-желтые бугорки мозолей на их кончиках, натертые за долгие годы шестью струнами.

— Ты играешь просто чудесно, Найл. И совершенно непохоже ни на кого из других музыкантов. Знаешь, ты — настоящий гений.

— Ага. Мои друзья говорили то же самое, когда я начинал. Да, друзья. — Он покачал головой. — Теперь я слышу от них: «Эй, Найл, зачем тебе все эти выверты и блеск на сцене? Психоделирий, световое шоу? Зачем ты рвешь зубами струны гитары? Все это — дерьмо. Ты — лучший среди лучших, и должен вести себя соответственно. Другими словами, тебе следует просто выходить на сцену и играть без всяких фокусов...»

Опустив голову на ладони, он погрузился в молчание.

Его красноречивая поза не ускользнула от внимания Дайны.

— Тот, кто выходит перед толпой зрителей на концерте не имеет со мной ничего общего. — Он опять покачал головой. — Это просто другой человек.

— Тогда зачем ты делаешь это? — Дайна, слегка плеснув водой на пол, села.

Найл поднял голову, точно собака, высматривающая дичь, и пожал плечами.

— Нельзя отставать от времени. Я должен жить в соответствии со своей репутацией. В течение стольких лет, унылых и мрачных, когда никто не хотел слушать мою музыку, я создавал себе эту репутацию. Я пожертвовал ради нее всем, и вот теперь, — он горько усмехнулся, — оказывается, что она гораздо важней играемой мной музыки. — Найл повернулся и взглянул на нее. — Видишь ли, сейчас музыка считается чем-то само собой разумеющимся..., а репутацию необходимо постоянно поддерживать. В прошлом я создавал ее при помощи музыки, но теперь это словно бы две ничем несвязанные вещи, как планеты из разных солнечных систем. — Он покачал головой. — Разумеется, мне не удалось бы достичь своего положения без помощи друзей: Криса, Найджела, а в прежние дни и Иона...

— Ты знал Иона?

— О да, хотя и недолго. В то время у всех нас было по горло проблем. Психоделирий постепенно отступал на второй план. «Битлз» уже выпустил свой шедевр — «Сержанта Пеппера», буквально за ночь преобразивший представление о нашей музыке. Ион считал, что «Хартбитс» тоже должен создать нечто подобное, чтобы не отставать от битлов и «Роллинг Стоун». Так появился альбом «Восковые фигуры», ставший, как утверждал Ион, ответом на «Сержанта...», но помимо этого, еще и гимном «святому Иону». Ведь весь интересный материал на альбоме, по крайней мере, был написан им.

— Естественно, Найджел воспринял идею в штыки с самого начала. Он не хотел, чтобы группа отрывалась от своих блюзовых корней. Простой ритм блюз создал «Хартбитс», и Найджел боялся и не хотел заниматься поисками новых звуковых эффектов и всего остального. Конечно, Ион сумел настоять на своем. Однако все это уже стало историей, в то время когда я перебрался в Англию. Ситуация резко изменилась к моменту нашего знакомства. В конце концов Крис сам не был в особенном восторге от «Восковых фигур». Мне кажется, что его голова опять заработала в том же направлении, что и у Найджела. В любом случае, они вдвоем постоянно исчезали куда-то, куда — никто не знал, оставляя Иона в одиночестве. Что касается Яна и Ролли, то им было наплевать: они всегда продолжали жить вне группы. Иное дело — Крис, Найджел и Ион. Существование в группе стало их жизнью, понимаешь?

— Тогда Ион начал чудить. Впрочем, он сам по себе никогда не отличался особой уравновешенностью и рассудительностью и представлял собой богатое поле деятельности для психиатров. Он был маньяком, параноиком — кем угодно. Реальный мир не имел для него большого значения.

— Начиная с того момента. Ион стал играть все менее заметную роль в группе, верно? — поинтересовалась Дайна, вспомнив пластинки «Хартбитс», выпущенные вслед за «Восковыми фигурами».

— Хм. Следующим вышел альбом «Голубые тени», и на нем доминировала пара Крис-Найджел. Я тоже принимал участие в его записи, подыгрывая то здесь, то там, когда Ион не появлялся в студии или общался с унитазом в туалете. Помнится, тогда Тай пришлось похлопотать как следует.

— Значит, это не пустые слухи, что ты участвовал в записи альбома.

— Ага. Моя компания не разрешала мне этого, да и в любом случае, я работал с ними из чисто дружеских соображений. С Ионом творилось неладное, и я просто помогал ребятам. Любой бы на моем месте поступил бы точно так же. Хм. — Он огляделся по сторонам. — Тебя интересует что-нибудь еще?

— Нет.

Он кивнул.

— Ну что ж. — Он поднялся на ноги. — Тогда я выкатываюсь, чтобы не мешать. Ты не знаешь, где раздобыть бутылочку «кока-колы»?

— Внизу, в холодильнике.

— Отлично. — Улыбнувшись ей, он исчез за дверью. Когда Дайна, надев толстый махровый халат, вышла из ванной, звуки грустной задумчивой музыки опять наполнили огромный номер.

Когда Дайна вместе с музыкантами залезла внутрь громадного лимузина, ей показалось, что она попала в другой мир. Словно рыба, вдруг очутившаяся в бочке с водой. Взгляд с трудом пробивался наружу сквозь покрытые слоем матовой краски окна, пропускавшие в салон только самые яркие лучи солнца. Темный, освещенный призрачным светом, мир безмолвно проплывал мимо, и Дайна вспомнила Найла, уставившегося молча в светящийся экран телевизора. Разница состояла в том, что автомобиль и его пассажиры скорее походили на персонажей, нежели на зрителей.

Салон был заполнен сладковатым дымом марихуаны. Яркие точки на концах косяков вспыхивали и гасли при каждой затяжке, точно лампочки возле автоматических дверей.

Наклонившись вперед, Найджел открыл дверцу крошечного холодильника, встроенного в спинку переднего сидения. Он извлек оттуда бутылку пива, откупорил ее и, запрокинув голову назад, в один присест проглотил три четверти содержимого.