Атомная Лопата: Достучаться до Небес - Антон Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну в общем, пробежались мы по окрестностям, осмотрели все. Несколько запертых ворот, мощных, с опущенными плитами, из зала ЭВМ вело. Пыли почти не было, ну и блоки ЭВМ тихонько гудели.
— Так, — решился я. — Я — к терминалу. Интересно, что тут, как можно взаимодействовать и прочее.
— Их тут дюжина, Жора.
— Знаю, — кивнул я. — Для начала — к терминалу наблюдения, — указал я на терминал с символом глаза. — Прежде, чем взаимодействовать с этим ЭВМ — надо понять, что тут было.
— Все две сотни лет?
— Можно и больше. Ну, разберёмся, в общем, — озвучил я, топая к терминалу.
— Всё-таки опасаешься бунта машин, — ехидно озвучила Светка.
— Не очень, Свет. Но посмотреть — правильно.
Подошли к терминалу, тот активировался, даже кода-разрешения никакого не запрашивая, предоставил доступ как к базам записей, так и инструментам работы и отсева с ними. И начал я отсеивать и просматривать. Чуть не заплакал, чуть не проблевался. А потом грязно, непрерывно матерился. И матерился себе под нос все два часа, пока мы просматривали эти гребучие записи! Потому что понять, что тут происходило, почему так случилось — было важно и нужно. Но вот происходящее после года с нападения бесило неимоверно! Хорошо, хоть событий было за эти годы немного, но просмотрели мы вообще всё.
— Пи…дец, какие же они уроды-то, — откомментировал я наблюдаемое. — Свет, что с ними случилось, что стали такими?
— А меня ты не…
— Хватит!!! — возмущённо рявкнул я, а после приобнял подругу. — Ты — Светлана Радужная, мой товарищ, помощник и девушка. И не смей сравнивать себя и… этих уродов. Я вот — не сравниваю!
— Ну, спасибо, Верхазов, — улыбнулась Светка.
— Ну, пожалуйста, Радужная, — слегка улыбнулся я. — Но Свет, ты хотя бы теоретически представляешь — что случилось, что они стали такими?
— Теоретически — представляю, Жора, — подумав с минуту, озвучила подруга. — Это первое поколение…
Глава 30. Апофигей
С тем, что за чертовщина творилась в Нижневартовске, мы, в общем — разобрались. Правда, понять все детали не удавалось, хотя во время рассказа Светки мы переместились к паре терминалов, проверили, поняли некоторые моменты.
О чём-то догадывались, на что-то — были прямые указания. И выходила такая… и печальная, и поганая, и чёрте какая история. Вот как я матерился, так только и оставалось от неё материться.
Итак: основные исследовательские и многие производственные мощности Союза находились в Сибири. Это было обусловлено свободным местом, относительно слабой заселённостью, рядом прочих моментов, вполне объяснимых, особенно с точки зрения секретности. И вот, начав стройку всесоюзного значения в Нижневартовске, по оборудованию орбитального лифта, ставили и передовой по тем временам ЭВМ. И сделали его ГОРАЗДО мощнее, чем нужно было для нужд Нитронска и заброски на орбиту. Мощнейший в Мире вычислитель с немыслимыми базами данных обеспечивал вычислительными мощностями сотни и тысячи производств, городков, исследовательских центров. Как по мне — не самое разумное решение, но видно, на подъёме принималось: Нижневартовск — ворота в Космос, ну и прочее подобное.
Защитили этот вычислитель, как понятно, очень хорошо. Помимо бункера глубокого залегания, обслуживающий персонал жил рядом с ним сменами по году и больше. А также уже безвылазно обитали два десятка андроидов, только-только появившихся в Союзе. И что безвылазно — плохо. И что только что появившихся — нехорошо. Но это проявилось только после атаки империалистов. А так — работал вычислительный центр, прекрасно справляясь, не задействуя и четверти своих избыточных мощностей.
Ну и менять-модернизировать смысла никакого не было: справляется, запас на десятки, а то и сотни лет вперёд.
И вот, атака буржуев. От Нижневартовска не осталось ничего, вообще. Более того, шахту даже не завалило — сплавило. И в вычислительном центре оказались заперты двадцать человек и двадцать андроидов. Лифтовая шахта не работала, выдавая такой фон, что о выходе не стоило и думать. Вычислительный центр, сорок разумных, запас продовольствия на три дня. И всё.
При этом, выход из центра был, но… О нём дежурные просто не знали. Знал, скорее всего, начальник смены, сожжённый ядерными взрывами: его кабинет был всего в десяти метрах под поверхностью. И вычислитель ИМЕЛ данные о выходах. Не просто выходах — под Сибирью существовала сеть метрополитена, соединяющая города, производства, исследовательские центры. Законсервированная, засекреченная, но была. А запертые об этом просто не знали. А вычислитель не имел разума, просто имел данные, которые надо было знать, где искать. Точнее — были, как выяснилось, простейшие, из самых первых, аварийные БВМ в холодном сне. Но они были аварийными, активируемые начальником смены либо аварийной ситуацией, к которой запертый персонал… не относился.
И со второго дня начались самоубийства. Шесть, точнее, семь человек, но седьмая, медик, умерла последней. Потом — голод, истощение. И вот остаётся эта женщина, истощённая, живая, добрая… Но…
— Ой ду-у-у-у-ура! — прикрыла ладонями лицо Светка, разглядывая последние минуты этой женщины.
А она самоубилась. Но, перед этим, сообщила андроидам, что её надо… Съесть. Пустить на питательные вещества ради продления их жизней. Наверное, она думала, что поступает героически. В чём-то так и было, нельзя не признать, но она не была кибернетиком. А андроиды первых серий имели… ну, не ошибки. Недоделки.
— Понимаешь, Жора, всё идёт от основы БВМ. Первое поколение было слишком… Животным. Мой мозг — копия человеческого, специально отобранного, вычищенного от лишнего, — постучала Светка по виску. — А у первого поколения была попытка… Создать разумного, скомпилировать, написать…
— Я, в общем, понял. Провальная? — уточнил я. — Судя по тому, что мы тут видели.
— Нет, не совсем провальная. Но первое поколение лишено гуманности, в прямом, филологическом смысле слова.
— Неопровергаемых и не подвергаемых сомнениям и анализу императивов, — припомнил я, пусть и с трудом.
— В общем — “да”, — кивнула Светка. — И, насколько я знаю, большинство из первого поколения прекрасно с этим справились, создав этакий “логически обоснованный” заменитель. По крайней мере, ничего о “взбунтовавшихся” или
