Я - Эль Диего - Диего Марадона

Грондона позвонил Маркосу и предупредил его, что время подходит к концу, что пора определяться, так как уже было нужно просить международный трансферный лист. Менее, чем за неделю до этого, 5 сентября 1993 года, сборная потерпела самое кошмарное поражение из всех возможных — 0:5 от Колумбии, и все это отдавалось у меня болью в сердце. Тогда я сказал ему: «Ньюэллз», «Ньюэллз»… это то, что хочет Бог!».

Видимо, Бог хотел невообразимого праздника, который заставил меня вспомнить о моем приезде в Неаполь, когда на стадионе «Сан-Паоло» собралось 80000 человек. Они пришли только ради того, чтобы услышать, как я произнесу пару слов на итальянском и отправлю мяч на трибуны. Нечто подобное произошло здесь, 13 сентября в четверг, и на трибунах было не более сорока тысяч зрителей, потому что стадион «Парке Индепенденсия» не мог вместить больше. Какая красота! Эти люди пришли сюда только для того, чтобы посмотреть, как я тренируюсь! Мне рассказывали, что там были даже шриланкийцы, чей корабль сделал остановку в порту Росарио.

Хорхе Рауль Солари, имевший самое непосредственное отношение к моему появлению в команде, устроил из моей презентации настоящий праздник. Я помню, как ребята вынесли меня на руках к центру поля, и публика зашлась в экстазе. У меня до сих пор есть какое-то особенное чувство к «Ньюэллз Олд Бойз», и да и к «Росарио Сентраль» тоже. Я помню как болельщики этого клуба — самые фанатичные из них, объединившиеся в организацию под названием «OCAL» («Organizacion Canallа Anti Leprosa») оживились, когда узнали о том, что я перешел в «Ньюэллз», и выпустили следующее обращение: «Нужно помочь Марадоне, проказа2 тоже лечится».

«Прокаженные» — так они называли игроков «Ньюэллз Олд Бойз», и всех тех, кто имел отношение к этому клубу. И эти «прокаженные» до отказа заполнили трибуны в день моего неофициального дебюта, 7 октября 1993 года, когда «Ньюэллз» встречался с эквадорским «Эмелеком». Еще один праздник, организованный Солари. Я вышел на поле с моими дочерьми на руках и прочитал адресованное мне приветственное обращение, написанное огнем: «Диего, НОБ — твой дом». И я чувствовал, что это действительно так.

Официально я дебютировал в футболке «Ньюэллз Олд Бойз» в матче против «Индепендьенте», на стадионе «Авельянеда» 10 октября 1993 года. После почти девятилетнего перерыва я вернулся в аргентинский футбол; я всегда говорю, что я в долгу перед ним, а если мне что-то и должны — так это минуты, которые я должен был провести, играя здесь, на своей земле, перед своим народом. Мы проиграли 1:3, но я чувствовал себя победителем: я нанес два потрясающих удара, и один из них взял Луис Ислас, когда всем уже казалось, что будет гол. Я сказал это тогда и повторяю сейчас: я чувствовал себя на седьмом небе от счастья, и это всего лишь через четыре месяца после моего ухода из «Севильи». Я чувствовал себя возродившимся, уже в который раз. Меня очень беспокоила тема сборной, Басиле, против которого я сделал несколько резких заявлений, сказав что он уже в усмерть упился из двух Кубков Америки… и я должен был поднять этого «мертвеца». После матча с «Индепендьенте» я сообщил всем о своем желании поговорить с Басиле, о том, что я готов поступить в его распоряжение и сделать все возможное для того, чтобы завоевать место в составе сборной.

В Росарио, красивом городе, я поселился в отеле «Ривьера». Это было моим главным местом пребывания, оттуда я вызжал по делам. Я очень эмоционально переживал все происходившее со мной, словно это был уже матч в мою честь.

Вскоре пришло время решающих матчей, и один из них был против Австралии, с которой мы оспаривали последнюю путевку на Мундиаль. Мы ее завоевали, но это нам дорого стоило.

Когда я вернулся, меня ждало другое событие: матч против «Боки» на стадионе «Ла Бомбонера», встреча с Сесаром Луисом Менотти. Я чувствовал колоссальное к себе уважение как со стороны партнеров, так и соперников, и мне казалось, что я принимаю участие в каком-то выставочном шоу. Но, увы, мы проиграли 0:2. К сожалению, Солари с нами уже не было.

Наконец настал тот фатальный для меня вечер, 2 сентября 1993 года, встреча с «Ураканом» на его поле. Я был измотан до предела: два матча против Австралии, еще один с «Бельграно» в Кордобе, и вот теперь этот. Мы вели в счете 1:0, я вел борьбу за потерянный мяч и услышал сзади какой-то шум… Меня опять сломали, сломали почти 13 лет спустя!

Это было кошмарное лето. Сперва вся эта говенная история с выстрелами в журналистов: да, я отреагировал чересчур бурно, но я не мог смириться с этим, не мог позволить им лезть в мой дом, в мою личную жизнь. Наконец, мой последний матч за «Ньюэллз», это была товарищеская встреча с бразильским «Васку да Гама» в Росарио. Я провел на поле 72 минуты, на две больше, чем меня обязывало соглашение с клубом и телевидением, и ушел. Ушел, чтобы больше никогда сюда не вернуться. Я рассказываю обо всем этом быстро потому, что так все и было на самом деле. Если я выгляжу занудным в своих воспоминаниях, то это тоже верно.

Чтобы подвести итог, скажу, что меня привел в клуб «Индио» Солари, и со временем он ушел из нее. С ним у меня был ряд договоренностей, что представляется мне логичным на данном этапе моей карьеры. Затем пришел Хорхе Кастелли, и все начало меняться в худшую сторону. Он не любил «звезд», и после моего ухода команду также покинули «Тата» Мартино, «Чочо» Льоп, «Гринго» Скопони. Именно на них держался тот «Ньюэллз», именно они сделали его великим… Но Кастелли хотел видеть в команде молодых игроков, и впоследствии… эти молодые игроки так ничего и не поняли.

Мне очень жаль, что эта глава в моей истории закончилась так печально. Я ушел. Я не хотел получать деньги ни за что, ни про что, отнимать их у других. Тем более, там. Кроме того, впереди меня ждал мундиаль, и это всего лишь пять месяцев спустя после моего возвращения на поле. Тем временем, стервятники всех мастей в душе постепенно начинали радоваться, говоря везде, где только можно о том, что я уже не буду играть. Ведь тогда многим казалось невозможным, чтобы я, Марадона, выступил на чемпионате мира в США.

Примечания:

1 Двенадцатая — La Doce, самая многочисленная и хорошо организованная фанатская группировка «Бока Хуниорс».

2 Проказа — Lepra; прозвище клуба «Ньюэллз Олд Бойз».

Глава 12

ПРОЩАНИЕ

«Бока»-1995/96

Возврашение в «Боку» для меня было равноценно родам после 14-летней беременности.

Когда я вернулся с американского мундиаля, с отрубленными ногами и разбитым сердцем, в голове у меня была только одна мысль, что все уже закончилось, и что мне в жизни больше ничего не осталось. Дисквалификация вступала в силу в августе: очередные 15 месяцев…