Wing Commander III: Сердце Тигра - Уильям Форстчен

Из-за хвостовой части одного из "Хеллкэтов" появилась Рейчел Кориолис. Ее комбинезон был значительно чище, чем обычно… как и ее руки. Она выглядела практически как по уставу, и это очень контрастировало с ее обычной неряшливостью. Блейр улыбнулся, увидев Рейчел, и заработал гневный взгляд.

- Ничего не говорите, - проворчала она. - Если не хотите получить в нос акустическим зондом номер три.

- Слышал, что вы получили выговор от самого адмирала, - сказал Блейр. - Но я никогда не думал, что это действительно имело место.

- "Небрежная одежда означает небрежную работу", - произнесла Рейчел, безупречно изображая британский акцент Толвина. - Знаете что, извините, конечно, но у меня нет времени переодеваться каждый раз после того, как я заменяю деталь!

Блейр пожал плечами.

- Он очень трепетно относится к уставу. Но вы должны носить этот выговор как медаль за доблесть. Для меня неделя потеряна, если я не получу от него по крайней мере один выговор и пару злобных взглядов.

- После войны я собираюсь дать себе личное задание - ослабить винты на всех подвижных частях таких мужиков, как он. - Она улыбалась, но Блейр услышал сарказм в ее тоне.

- Приберегите отверточку для меня, хорошо? - сказал он. - Кстати, что там по поводу взлета?

- Очень даже хорошо в этот раз, - ответила Рейчел. - Только три неисправных корабля. - Она поколебалась. - Боюсь, один из них принадлежит Хоббсу, шкипер.

- В чем там дело?

- Скачок напряжения сжег половину электронных деталей, когда мы стали проверять его компьютер. На починку уйдет часов пятнадцать.

Блейр нахмурился.

- Черт, неудачное время. Но мне кажется, что его птичке и без того было несладко. Что насчет остальных?

- Риз и Колдер. Один перехватчик и один "Хеллкэт". Есть небольшой шанс, что мы сможем привести "Стрелу" в порядок к часу "Ч", но я бы на это не рассчитывала.

- Сделайте все, что сможете, - сказал ей Блейр.

- По-моему, я всегда только так и делаю, - с ухмылкой ответила она. Когда он начал отворачиваться, Рейчел схватила его за рукав. - Послушайте… после операции… как насчет свидания?

Блейр посмотрел в ее глаза, увидел чувства в них. Все, кто служил на взлетной палубе, знали, что каждая миссия могла стать последней.

- Я… не против, Рейчел, - проговорил он, чувствуя неловкость. - С тех пор… с тех пор, как я узнал об Ангел, я чувствовал, словно вы были здесь для меня. Это… многое изменило.

Кто-то позвал Рейчел, и она повернулась, чтобы снова заняться работой, даже не ответив. Блейр проводил ее взглядом. Она была совсем не похожа на Ангел Деверо, но между ними было чувство настолько же по-своему сильное, как и то, что он испытывал к Ангел. Менее страстное, менее сильное, но в то же время более уютное и знакомое чувство, как раз такое, которое ему было нужно, чтобы уравновесить смятение вокруг и внутри него.

Мостик, носитель "Виктори", система Блэкмейн.

- "Ковентри" совершил прыжок, сэр. "Шеффилд" готовится.

Эйзен коротко кивнул в ответ на доклад сенсорного офицера и присмотрелся к тактическому дисплею. Пришло время самой большой опасности, которая подстерегала в любой эскадренной операции - когда корабли совершали прыжки последовательно, и все, кто принимал в них участие, надеялись и молились о том, что они не появятся прямо посреди вражеского флота.

В этот раз они не рисковали. "Ковентри" направлялся первым, готовый сразиться с любым кораблем, который мог ожидать на другой стороне точки прыжка. Эсминец, последовавший за ним, совершит обратный прыжок при первых же признаках неприятностей, чтобы предупредить остальную часть отряда землян.

Это могло быть очень сложно для "Ковентри". Эйзен задумался, как отнесся Джейсон Бондаревский к тому, что ему придется лететь в авангарде. Вроде бы он был одним из ярких молодых протеже адмирала Толвина, но, похоже, и покровительство адмирала не могло защитить любимчика от опасной миссии.

Эйзен тревожно посмотрел на адмирала. Тот был безупречно одет - накрахмаленная и отутюженная униформа, и тщательно причесан. Но Толвин выглядел нервно, беспокойно шагая взад-вперед позади поста сенсорного офицера. Несмотря на всю его показную уверенность, ясно было, что и ему было о чем беспокоиться.

- "Шеффилд" привел в действие прыжковые двигатели, - объявил сенсорный офицер. - Формирование поля прыжка… пошел!

Толвин посмотрел на часы, имплантированные в запястье.

- Начинайте последний отсчет, капитан, - приказал он.

Эйзен едва не вышел из себя. С тех самых пор, как адмирал поднялся на борт, он вмешивался в рутинные операции корабля: отдавал приказы, проводил брифинги, отчитывал членов экипажа, которые не соответствовали его представлениям об идеальном воине-землянине. Похоже было, что Толвин хотел контролировать все и всех вокруг себя, словно его личное вмешательство было единственным, от чего зависел успех операции.

Но, возможно, у Толвина были основательные причины для вмешательства. Эйзен наклонился вперед в кресле и повторил приказ адмирала. Капитан первого ранга Гесслер нажал на кнопку, которая начала автоматическую процедуру прыжка.

"Всем приготовиться к прыжку, повторяю, приготовиться к прыжку", - объявил компьютер. "Пять минут до начала процедуры прыжка".

Секунды уходили; "Шеффилд" не возвращался, чтобы предупредить их, что прыжок совершать не следует. Эйзен понемногу начал успокаиваться. Может быть, эта операция в конце концов пройдет как по нотам…

- Помните, капитан, "Бегемот" все время будет в пяти минутах позади нас, - сказал Толвин. - Я хочу, чтобы любые ответные действия были очень быстрыми. Мы не можем позволить себе провала. Не в этот раз.

- Да, адмирал, - ответил Эйзен. Этот диалог повторялся, наверное, уже в десятый раз. Эйзен решил, что Толвин заговорил только для того, чтобы отвлечься от мыслей о тикающих часах. Через несколько минут начнется операция.

И все уже будет совсем по-другому.

Взлетная палуба, носитель "Виктори", система Локи.

"И пять… четыре… три… два… один…"

Шок от прыжка!

Внутренности Блейра словно свернулись, когда носитель вошел в поле прыжка. Как бы часто он ни проходил через это, он никак не мог привыкнуть к этому ощущению. Тошнота прошла достаточно быстро, но всегда оставалась дизориентация, неизбежное чувство замешательства и оцепенения.

Он моргнул и потряс головой, попытавшись сориентироваться. Все пилоты в крыле во время прыжка находились в кокпитах - это была стандартная мера при прыжке во вражеское пространство. Взлетная палуба принадлежала им. Силовые поля и генераторы гравитации иногда слабели во время прыжка, и техники держались подальше от взлетной палубы, боясь катастрофических последствий. Так что пилоты остались одни, построенные перед катапультами, так же готовые к бою, как и любой человек после прыжкового шока.