«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

– Но я хочу работать. Мне нравится моя работа.

– Ваша работа – Александр.

– Мне нужна прислуга! – с отчаянием произнесла Майра. – Вы не могли бы изготовить что-нибудь вроде робота? Александр отпугивает всех служанок, которых мне удается нанять. Они и дня не проводят в этом дурдоме.

– Механический интеллект негативно скажется на развитии Александра, – сказал Бордент. – Нет.

– Мне бы хотелось время от времени принимать гостей. Или ходить в гости. Или хотя бы побыть в одиночестве, – вздохнула Майра.

– Однажды Александр созреет, и ваши труды будут вознаграждены. Родители Александра! Я уже говорил, что ваши портреты висят в Зале великих анахронизмов?

– Наверняка они выглядят ужасно, – сказал Кэлдерон. – Мы-то уж точно выглядим не ахти.

– Терпение. Помните о судьбе вашего сына.

– Я помню. Постоянно себе напоминаю. Но иногда он несколько раздражает. Мягко говоря.

– Как раз для этого и нужно снисходительное отношение, – сказал Бордент. – Природа все предусмотрела для создания новой расы.

– Мм…

– Сейчас он работает над шестимерными абстракциями. Прогресс замечательный.

– Угу, – кивнул Кэлдерон и пошел в кухню к Майре, что-то бормоча под нос.

Александр ловко работал со своими устройствами, его пухлые пальчики уже стали более сильными и уверенными. Он по-прежнему питал запретную страсть к голубому овоиду, но под бдительным надзором Бордента мог использовать его лишь в пределах ограничений, наложенных учителями. Когда урок закончился, Кват выбрал несколько предметов и запер их в буфете, как обычно. Остальное он оставил на ковре, чтобы Александр мог оттачивать навыки.

– Он развивается, – сказал Бордент. – Сегодня мы совершили большой прорыв.

Майра и Кэлдерон как раз подошли и услышали это.

– Что происходит? – спросил он.

– Мы сняли психический блок. Александру больше не нужно спать.

– Что? – переспросила Майра.

– Ему больше не требуется сон. В любом случае это искусственная привычка. Суперраса в ней не нуждается.

– Он больше не будет спать? – повторил Кэлдерон, побледнев.

– Верно. Теперь он будет развиваться быстрее. Вдвое быстрее.

В половине четвертого ночи Кэлдерон и Майра лежали в кровати и во все глаза смотрели через открытую дверь на залитую светом комнату, где играл Александр. Его было прекрасно видно, как в лучах софитов, и он больше не был похож на себя. Разница была едва уловимой, но несомненной. Покрытая золотистым пушком голова немного изменила форму, а в мягких чертах лица читались ум и решимость. Приятной его внешность не была. Она казалась неуместной. Александр выглядел не суперребенком, а испорченным старичком. Жестокость и эгоизм – вполне здоровые, естественные черты развивающегося ребенка – отражались на лице Александра, когда он увлеченно играл с кристаллическими кубиками, вставляя их друг в друга, подобно китайской головоломке. Смотреть на него было довольно страшно.

Кэлдерон услышал тяжкий вздох Майры.

– Он больше не наш Александр, – сказала она. – Ничегошеньки не осталось.

Александр поднял взгляд и внезапно покраснел. Парадоксальное выражение одновременно умудренности и дебилизма исчезло с лица, когда он открыл рот и возмущенно завопил, швыряя кубики во все стороны. Один из них закатился в спальню и замер на ковре, из него высыпалась горсть мерцающих кубиков мал мала меньше. Крики Александра заполнили квартиру. Через мгновение по всему двору захлопали окна, и вскоре зазвонил телефон. Кэлдерон со вздохом направился к нему.

Повесив трубку, он посмотрел на Майру и поморщился. Перекрикивая рев, сообщил:

– Нас попросили съехать.

– Вот как? Ну ладно, – ответила Майра.

– Что тут еще скажешь.

Мгновение они молчали. Затем Кэлдерон произнес:

– Еще девятнадцать лет. Кажется, нам обещали, что он созреет к двадцати?

– Он осиротеет задолго до этого, – простонала Майра. – О, моя голова! Кажется, я простудилась, когда он телепортировал нас на крышу перед ужином. Джо, как думаешь, мы первые родители, которые… вот так влипли?

– Что ты имеешь в виду?

– Были ли другие супердети до Александра? Если мы первые родители, кому понадобилось супертерпение, то странно, что его нам досталось так мало.

Кэлдерон лежал и думал, стараясь отрешиться от ритмичных завываний своего суперсына. Терпение. Каждому родителю нужна прорва терпения. Любой ребенок временами бывает невыносим. Расе, несомненно, требуется море родительской любви, чтобы дети могли выжить. Но до сих пор ничье родительское терпение не испытывалось постоянно, причем на предельные нагрузки. До сих пор ничьим отцу и матери не предстояло терпеть двадцать лет денно и нощно из последних сил. Родительская любовь велика и нежна, однако…

– Да, интересно, – задумчиво произнес он, – первые ли мы?

Майра уже размышляла о другом.

– Наверное, это как гланды и аппендикс, – пробормотала она. – Больше не нужны, но еще существуют. Это родительское терпение – атавизм наоборот. Оно существовало многие тысячелетия в ожидании Александра.

– Возможно. И все же… если бы подобные дети уже существовали, мы бы знали о них.

Майра приподнялась на локте и взглянула на мужа.

– Ты уверен? – тихо спросила она. – Я вот нет. Мне кажется, такое уже случалось.

Александр внезапно умолк. Какое-то время в квартире стояла звенящая тишина. Затем в головах родителей одновременно прозвучало:

«Дайте мне молока. Теплого, не горячего».

Джо и Майра молча переглянулись. Майра вздохнула и откинула одеяло.

– Моя очередь, – сказала она. – Это что-то новенькое, да?

«Живо», – произнес мысленный голос.

Майра подскочила и пискнула. В комнате потрескивало электричество. Через дверной проем доносился гогот Александра.

– Он сейчас цивилизован не больше, чем хорошо выдрессированная мартышка, – заметил Джо, вставая с кровати. – Я схожу. Забирайся обратно. Еще год, и он дорастет до бушмена. А дальше, если доживем, нам придется терпеть общество каннибала, обладающего сверхвозможностями. В конце концов у него может развиться чувство юмора. Это должно быть интересно.

Джо вышел, бормоча под нос.

Через десять минут, вернувшись в кровать, он обнаружил, что Майра сидит, обхватив колени, и смотрит в никуда.

– Мы не первые, Джо, – сказала она, не глядя на мужа. – Я все думаю. Совершенно уверена, что мы не первые.

– Но мы никогда не слышали о взрослых суперменах…

– Верно, – после долгой паузы подтвердила она.

Они помолчали.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, – кивнул он.

В гостиной что-то грохнулось. Александр захихикал, и раздался громкий треск ломающегося дерева. Где-то на улице распахнулось еще одно окно.

– Переломный момент, – тихо сказала Майра. – Должен наступить переломный момент.

– Насыщение, – пробормотал Джо. – Порог насыщения для снисходительности или что-то вроде этого. Вполне возможно.

Александр протопал на видное место, сжимая что-то голубое. Он сел и начал играть с яркими проводами. Майра резко встала:

– Джо, он достал голубое яйцо! Наверное, взломал буфет.

– Но Кват его предупреждал… – начал Кэлдерон.

– Это опасно!

Александр посмотрел на родителей, усмехнулся и согнул провода – получилось