Самая сладкая ложь - Анастасия Эльберг

— Если ты говоришь о той истории с террористами, то я не понимаю, что тут может быть неизвестно. Ты знаешь все. — Он улыбнулся. — Если бы не Салах, мы бы с тобой не встретились.

— Когда ты, будучи сотрудником оперативной группы, встретил Салаха и четырех его коллег в тот день, это была ваша первая встреча?

Он не ответил, выпрямился в кресле и посмотрел на собеседницу.

— Это была ваша первая встреча, Константин? — повторила доктор Мейер. — Что бы ты сейчас ни ответил, советую тебе не лгать. Для твоего же блага.

— Нет, — ответил он. — Но рассказывать, полагаю, не имеет смысла, ты уже все знаешь.

— Я решила, что это полная ерунда, и поэтому спрашиваю тебя.

Константин поднялся и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

— Тут жарко. Ты не возражаешь, если я открою окно?

— Чувствуй себя как дома. — Нурит следила за его передвижениями по комнате. — Может, ты все же хочешь выпить? У меня есть хороший коньяк.

— Я уже сказал, что я не хочу пить. — Он вернулся в кресло. — Как этот сукин сын об этом узнал?

Доктор Мейер взяла чашку.

— Это его работа, — ответила она. — Ведь Мустафа ему за это платит.

Константин пригладил волосы ладонью и посмотрел на нее.

— Ну, и чего ты ожидаешь от меня теперь?

— Объяснений. Не подумай, что я в чем-то подозреваю тебя, но меня шокировала эта информация.

— Тебе не в чем меня подозревать! Неужели ты не понимаешь, что он искал на меня компромат?!

— Зачем он это делал?

Константин снова встал.

— Я уже сказал, что не знаю! И не представляю, где и как он мог достать подобную информацию!

— Первая часть истории произвела на тебя впечатление, — удовлетворенно кивнула доктор Мейер. — А теперь послушай вторую часть. Теперь будешь шокирован ты, и я предлагаю тебе присесть.

… Отличный диплом Оксфордского университета льстил самолюбию молодого врача Виктории Бейнер не меньше, чем новая работа ассистентом известного лондонского психиатра. Ей было чуть за двадцать, и она была счастлива — жизнь удалась, потому что сбылась заветная мечта. Девушка из семьи состоятельных медиков, воспитанница церковной школы, известного частного женского пансиона, выпускница одного из лучших университетов мира — чего еще можно было желать? Мать Виктории, разделявшая радость дочери, желала только одного — чтобы та поскорее вышла замуж. Но замуж Виктория не торопилась. Она не была обделена мужским вниманием, даже наоборот — поклонников у нее было много, но достойных среди них не наблюдалось. Виктория считала, что муж ее должен соответствовать ей: богатый, интеллигентный, умеющий себя преподнести. Именно таким мужчиной был Хусни Абу Талиб, с которым она познакомилась на одном из симпозиумов.

Хусни Абу Талиб был коллегой Виктории, психиатром, гражданином Сирии, выходцем из мусульманской, но больше светской, чем религиозной семьи, человеком с темным прошлым и большими восточными глазами, обрамленными пушистой щеточкой ресниц. В эти глаза она влюбилась в первую очередь.

Жизнь Виктории, которая и до этого не была такой уж серой и скучной, теперь расцвела наподобие арабесок на стенах средневековых мечетей. Ее мужчина был умен, обходителен, в меру скромен, обладал чувством юмора, частной клиникой во Франции и, конечно же, деньгами. Первое время ей было не по себе при мысли о том, что ей когда-нибудь придется знакомиться с его друзьями, а потом и с родителями, но опасения эти со временем прошли. Еврейку Викторию друзья Хусни, которые в большинстве своем исповедовали ислам, приняли хорошо, а родители его жили в далекой Сирии, и знакомство с ними казалось чем-то невероятным. Ничто не мешало влюбленной паре наслаждаться обществом друг друга.

Родителям Виктории понравился ее новый ухажер, но к его арабским корням они отнеслись с некоторой подозрительностью. Семья Бейнер давно отдалилась от еврейской традиции, ограничиваясь зажиганием субботних свечей и празднованием основных праздников, однако вероисповедание Хусни не могло не вызывать недоумения. Кроме того, сам доктор Абу Талиб являл собой типичного представителя Востока: высокий, смуглый, с характерными для арабов четкими чертами лица, иссиня-черными волосами и темно-карими глазами. Но Хусни очаровал родителей своей женщины манерами и умом, а недостающего очарования ему прибавило положение и деньги. Господин и госпожа Бейнер дали свое молчаливое согласие на будущий семейный союз.

Свадьба была скромной — такое решение приняли обе стороны, потому что ни Хусни, ни Виктория не имели внушительного количества обидчивых родственников. Молодожены отправились в путешествие по Европе, а потом вернулись и снова окунулись в водоворот дел. Вскоре Виктория узнала, что беременна, и в положенный срок на свет появилась очаровательная девочка, которую назвали довольно-таки странным для англичанки, но вполне подходящим для еврейки именем Лилах. Как выяснилось позже, Лилах оказалась первым и последним ребенком в этой семье. Не только потому, что после тяжелых родов и осложнений врачи сообщили Виктории, что она больше не сможет иметь детей, но и потому, что с рождением дочери ее жизнь изменилась.

Лилах родилась слабой и больной и требовала тщательного ухода. Виктория, уже восстановившая силы после родов, приняла нелегкое решение: ей придется еще некоторое время побыть дома с дочерью. Ничего страшного: есть статьи, есть студенты, и без работы она не останется. Единственное, что беспокоило Викторию — так это потеря профессиональных навыков. Современные врачи должны постоянно учиться, идти в ногу со временем. Сможет ли она держать планку? Сможет. Недаром она с отличием окончила университет. Лилах когда-нибудь поправится, и тогда она вернется на работу.

Вскоре после рождения дочери доктор Абу Талиб начал часто ездить в Дамаск. Обычно у него не было больше одной командировки в месяц, но сейчас он наведывался в Сирию почти каждую неделю. На вопросы Виктории о том, чем он занимается в командировках, муж отвечал уклончиво и всем своим видом показывал, что на эту тему говорить не хочет. Он уставал, начал нервничать, злился по любому поводу, а один раз даже чуть не поднял руку на жену. Виктория сказала ему, что при повторении подобного она в этом доме больше не появится. Хусни знал ее хорошо (по крайней мере, думал, что знал), и тут же попросил прощения, пообещав, что подобного не повторится.

Несколько месяцев относительного спокойствия настроили Викторию на мирный лад. Лилах выздоровела и из тщедушного существа превратилась в розовощекую красавицу. Она все больше походила на мать и все меньше на отца, хотя до этого казалось, что все будет иначе. Лилах исследовала дом, что-то мурлыча себе под нос, с любопытством разглядывала недоступные ей коллекционные вещи за стеклом и даже не представляла, что ждет ее в ближайшем будущем.