Игра без правил - Василий Веденеев

Присели. Михаил Павлович на стул, а Татьяна на диван, покрытый ковром. Опустив голову, она глухо сказала:

— Устала я, Миша. И еще это ложное, двусмысленное положение: не жена и не любовница. Девочка без отца растет. И кто все-таки я? А вдруг у нас второй ребенок будет, что тогда?

— Есть признаки? — вскинул голову Михаил Павлович.

— Нет, признаков, к сожалению, нет, — грустно улыбнулась Ставич.

— И слава богу, — поднялся Михаил Павлович, тщательно расправляя складки на светлых брюках. — Пока нам не стоит с этим торопиться. Вот устроюсь на отдыхе, обживусь немного, и приедешь ко мне. Я позвоню по междугородному, жди.

— Хорошо. Ты все взял? Деньги, документы?

— Все. — Он бросил взгляд на чемодан и стоявший рядом с ним заветный дипломат, в котором покоился стальной ящичек, вырытый в подвале деревенского дома. — Давай здесь и попрощаемся. Не надо меня провожать, не люблю долгих проводов. Да, возьми вот ключи от машины, пригодится, а доверенность у тебя есть. Ну, поцелуемся, и до скорого…

Чмокнув ее в щеку, он подхватил чемодан и дипломат. Татьяна выглянула за дверь, подождала, пока подойдет лифт, и помахала ему рукой:

— Позвони!

Котенев кивнул и вошел в лифт. Сошлись дверцы, загудел мотор, опуская кабину вниз.

Заперев дверь, Ставич побрела к окну, приложив руку к тревожно бьющемуся сердцу — зачем она солгала ему, не сказала всей правды! Может быть, если бы он знал, что у них будет маленький, то не понесся бы сломя голову неизвестно куда и неизвестно с кем? Но что уж теперь? Тем более ей хотелось, чтобы он уехал со спокойным сердцем, не метался, не думал, не терзался. Любящая женщина зачастую оберегает мужчину от малейшей нервотрепки, бесстрашно готовясь принять все на себя.

Отодвинув занавеску, она поглядела за окно — вот Миша вышел из подъезда, подошел к машине. Из нее вылез пожилой мужчина и открыл багажник, помогая поставить в него чемодан, а дипломат Михаил оставил при себе. Неужели ее любимый не поднимет головы, не поглядит наверх, не пошлет ей прощального привета?

Нет, смотрит на окна, улыбается, машет рукой. Она тоже помахала в ответ и, не в силах сдержать внезапно подступивших рыданий, отбежала от окна. Он уехал, уехал!..

Вечером Сергей Владимирович заехал к Полозову. Дверь открыла экономка, проводила в кабинет. Хозяин сидел в мягком глубоком кресле перед телевизором и смотрел видеофильм на религиозные темы, одновременно со смаком поедая спелый, источавший тонкий аромат арбуз, нарезанный аккуратными ломтями. Обернувшись на звук открывшейся двери, он приветственно кивнул Курову и предложил:

— Арбузика хочешь?

— Какой арбуз? — зло буркнул Сергей Владимирович, приглушая звук телевизора и усаживаясь в кресло.

— Астраханский, — хмыкнул Полозов, выплевывая косточки, — спелый. Погоди, сейчас будет очень любопытный момент. — Он ткнул ножом в сторону экрана, на котором медленно сближались галеры, готовясь вступить в смертельную схватку посреди моря.

— Момент, — фыркнул Куров. — Я просто удивляюсь. В сложившейся обстановке ты способен тратить золотое время на какие-то пустые развлечения, вроде теологических боевичков?

Резко поднявшись, он подошел к телевизору и рванул шнур из розетки. Бросив его на пол, сел в кресло и, закурив, поглядел на Полозова:

— Ну?

— Чего «ну»? — усмехнулся тот. — Не нервничай, ничего страшного не произошло. Постреляли, разъехались, наши все целы и здоровы, никто не пострадал, и обстановка, кстати, прояснилась.

— Вот как? — с сарказмом спросил Сергей Владимирович. — Прояснилась? Ты, случаем, не отравился нитратами? Может, с головкой худо становится?

— Перестань, — поморщился Виктор Иванович, — сам не теряй головы, не надо паниковать. Котенева уже отправили из города, и никто его не отыщет, даже милиция. И вообще, надо рубить концы, кончать с ним возиться. Принимаем дело в наследство, на его бывших хозяевах ставим крест, а залетные бандюги теперь и так сломают себе шею. Все нормально.

И он с хлюпаньем начал жевать сочную мякоть арбуза, всем своим видом выражая небывалое наслаждение. Куров сгорбился в кресле и, опустив между колен руки с набухшими венами, глухо спросил:

— Ты готов поставить точку?

— Информация в милицию запущена, — откликнулся Полозов. — Залетные после открытого столкновения со стражами порядка обречены, поскольку такой наглости им просто не захотят простить. Котенева сопровождает Лука, а попозже я выдам нужный звонок. Только и делов. Больше волнуют наследственные вопросы.

— Их полностью беру на себя, — немедленно отреагировал Куров. — Кроме тех, которые связаны с отъездом Котенева. Помнишь его прогулку за город?

— А как же, — хищно оскалился Виктор Иванович. — Некоторые потери все равно неизбежны, но да что уж поделать? Езжай спокойно домой и отдыхай. Надо беречь нервную систему. Выбрось из головы Хомчика, Лушина и уехавшего Котенева.

— Их будут тягать, — откинув голову на спинку кресла, заметил Сергей Владимирович, — и дело посыплется, как карточный домик. Что мы тогда унаследуем, разбитое корыто?

— Все не рассыплется! — возразил Полозов. — И у нас есть голова на плечах. Все их связи приберем к рукам, но не сразу. Сначала поглядим, как будет поворачиваться. Давай, Сережа, поезжай, я хочу фильм досмотреть. Не переживай, я тебе обещаю полный хеппи-энд.

— Звони, — поднялся Куров.

— Обязательно. Не забудь включить телевизор, будь так любезен, — ядовито напомнил Полозов.

Сергей Владимирович послушно поднял с пола вилку и воткнул ее в розетку. Через пару секунд на экране вновь, как из тумана, появились сходившиеся все ближе и ближе галеры.

— Зря ты не смотришь такие фильмы, — в спину Курову сказал хозяин, — история имеет свойство повторяться.

Сергей Владимирович не ответил. Он прикрыл за собой дверь, оставив хитроумного консультанта наедине со страстями тысячелетней давности, умело изображаемыми голливудскими актерами.

Досмотрев фильм, Полозов взял телефон и набрал по автоматической междугородной связи номер знакомого человека, которого он за образ жизни и занимаемое положение частенько любил именовать «пришельцем из будущего». В наушнике щелкнуло, пропищало, потом пошли долгие гудки.

— Слушаю, — наконец ответили на том конце провода. Голос снявшего трубку был низким, гортанным, с заметным восточным акцентом.

— Привет, — не обращаясь по имени, поздоровался Виктор Иванович, видимо полностью уверенный, что снявший трубку должен его сразу узнать. Так и получилось.

— Рад слышать, уважаемый, — не замедлил откликнуться обладатель гортанного голоса. — Салам!

— Встретили? Разместили?

— Да, не беспокойся, пожалуйста.

— Я не хочу тебя торопить, но приготовь все, что может потребоваться в случае моего неожиданного визита. Договорились?

— Конечно, уважаемый. Только одна просьба: позвони, когда вылетишь, обещаешь? — ласково попросил гортанный голос. — А то я должен ненадолго отлучиться.

— Обещаю, — заверил Виктор Иванович и повесил трубку.

На кухне уже приготовили ужин, а в спальне постелена постель. Сейчас вымыть руки, поесть, немного поработать перед сном и отдыхать — полный хлопот день уже подходит к концу…

Глава 2

Сумка была страшно тяжелой и неудобной, поэтому Ленчик постоянно перебрасывал ее из одной руки в другую, заставляя сынишку метаться рядом с ним то туда, то сюда, чтобы сумка не стучала ему по голым ногам, обутым в стоптанные сандалии. И чего только Аня напихала в сумки? Весь дом, что ли, решила тащить с собой на дачу?

Приостановившись, Ленчик поставил сумку и, сняв очки, вытер мокрый лоб платком — жарко, день только-только начинается, а солнце уже немилосердно печет и духота. Запаришься, пока доберешься, а на даче придется срочно открывать окна и двери, поскольку их курятник наверняка так прокалило солнцем, что не продохнуть. Кстати, где Анна? Ага, вон, тянется, тащит в обеих руках по набитой сумке, за ручки которых держатся дочери — Света и Оля, — трехлетние баловницы, одетые в одинаковые китайские платьица, за которыми их мать выстояла сумасшедшую очередь в «Детском мире».

— Пап, а пап! Мы сегодня на речку пойдем? — дернул за руку Ленчика сынишка, от нетерпения приплясывавший на месте.

— Пойдем, пойдем, — рассеянно ответил отец и строго напомнил: — Не болтай бидон, молоко расплескаешь!

Подхватив сумку, он подождал, пока жена подойдет поближе, и спросил:

— Кастрюльку не забыла?

— Нет, — сдувая со лба прилипшую мокрую прядь волос, ответила она. — Света! Оля! Перестаньте баловаться! Наказание какое-то!

— Пап, а пап! Картошку вечером печь будем? — не унимался сынишка.