Золотая голова - Наталья Резанова

— В чем дело? — сердито спросил полковник, в недоумении сдвинув брови.

— При чем здесь она?

— И верно, сударь, при чем здесь я? — поддержала я его. Меня вовсе не уязвило это обстоятельство. Я никогда не питала иллюзий относительно чувств Тальви и знала, что там, где дело не касается его навязчивой идеи об изгнанниках, он действует, руководствуясь исключительно трезвым рассудком. И если женится, то только по расчету. Так что мое самолюбие не было задето.

Каллист внимательно посмотрел на меня, словно стремясь прочитать мои мысли. Если ему это удалось, то должно было успокоить.

— А Вирс-Вердер такого хода сделать не может, — продолжал Кренге. — Он женат, и у него трое детей.

— Две дочери и сын одиннадцати лет, — выказал Каллист свою осведомленность. — Наличие наследника, особливо мужского пола, тоже может считаться преимуществом. Кроме того, я слышал, что у его жены сильная родня в Тримейне, и он не стесняется прибегать к ее поддержке…

Тут разговор снова вернулся к интригам при императорском дворе, и на этой почве Фрауэнбрейс заметно потеснил Каллиста. Рик откровенно затосковал и, когда Мальмгрен, которому в этой компании великих умников было явно неловко, предложил послать за вином, откликнулся с одобрением. К моему разочарованию, сегодня это оказался мускатель. Уж лучше бы бренди подали, или его целиком Хрофт вылакал? Зато Рику, по— моему, было чем слаще, тем лучше. И как это он такие белые зубы умудрился сохранить? А может, их нынче как-то выбеливать научились?

— Слишком много разговоров, — произнес он, разглядывая на свет хрустальный бокал. — Вам это тоже не нравится, не правда ли?

Он ни словом не обмолвился о предстоящей женитьбе Тальви и моем к ней отношении, за что я была ему благодарна. Хотя вообще-то Рик не упускал случая уколоть меня. Правда, предположительно дело было не в его деликатности, а в том, что он, как и прочие, считал, будто я давно обо всем осведомлена. Ведь, припоминая отдельные фразы и намеки, я поняла, что об этом знали все, вплоть до Хрофта и Эгира.

— Нет, я в общем-то не имею ничего против тщательно разработанных планов. В моей прежней карьере приходилось порой делать очень сложные расчеты… Но я работала одна… И меня не оставляет мысль, что ваши трудности можно было бы разрешить гораздо проще. И если никто другой не возьмется, я сама готова этим заняться.

— Вряд ли вы придетесь по вкусу Вирс-Вердеру. Даже если он изрядно утомился от своей деятельной супруги.

— Сегодня, сударь, остроумие вам изменяет. Кто говорит о соблазнении? Здесь много рассуждалось о том, как избавиться от Вирс-Вердера и Дагнальда. Не разумнее ли без затей прикончить обоих? А большие банды убийц, как вы имели возможность убедиться на собственном опыте, не всегда бывают эффективны.

Ответное поведение Рика было совсем не таким, как я ожидала. Если обычно его голос напоминал мяуканье, то теперь он едва не зашипел, как рассерженный кот.

— Прикончить? Опуститься до уровня этих убожеств? Простите меня, но как ни расположен я к вам душевно, но в очередной раз с прискорбием убеждаюсь, что женщины не способны понять законы чести.

Можно подумать, что головорезы Дагнальда, напавшие на нас из засады, были сплошь дамского полу. Но я не стала приводить этот пример.

— Не спорю. Разумеется, благородней было бы покончить с каждым из них в открытом поединке. Не сомневаюсь, что вы, с вашим изумительным владением шпагой и обширным опытом, сумели бы победить их в честном бою. Даже обоих сразу. Да только сдается мне, честный бой — не для них. Они предпочтут послать пулю в затылок.

— А вы что бы сделали?

— Выстрелила бы в затылок тому, против кого меня пошлют. Или в лоб, если вам так больше нравится.

— Как это вульгарно! — Рик брезгливо поморщился. Хотя я не понимала, почему мозги, вышибленные пулей, вульгарнее кишок, выпущенных клинком.

— Зато от скольких забот это бы вас избавило!

— Есть обстоятельства, где выгода не должна играть решающей роли. Иначе мы давно сравнялись бы с животными. Клянусь, что при всех преимуществах, кои несет с собой наша просвещенная эпоха, я порой тоскую о временах, когда в мире царил меч, — Он провел ладонью по эфесу шпаги. Это движение выдавало ту любовь к оружию, на какую способен лишь мужчина, даже такой, как он, и каковой никогда не полюбит его женщина, даже такая, как я. Продолжая ласкать пальцами золоченый металл, он отсутствующе произнес: — А насчет поединка — это мысль…

Взгляд его снова переместился на группу беседующих. До меня долетел низкий голос Каллиста:

— … Но все это гадательно. Отпечаток перстня на воде, как сказал Блаженный Августин…

Я машинально взглянула на правую руку. Перстня, конечно, на ней не было, я оставила его в замке. А те кольца, что дал мне Тальви, привезла сюда вместе с платьями, но почему— то тоже не носила.

Тем временем Рик, утратив ко мне всяческий интерес, бросил меня у окна, где он попивал сладенькое винцо, а я развивала свои смертоубийственные замыслы, и удалился к Фрауэнбрейсу и Каллисту. Но я не была на него в обиде. Пусть он и не прав. Потому что испытали мы и горшие печали…

Интересно, как там Пыльный поживает? Все еще трясется в колымаге по ухабистым дорогам Эрда вместе с честными комедиантами (отчасти попрошайками, отчасти ворами, отчасти развратниками, но все же не шпионами) или уже побежал отчитываться по начальству? Вот будет забавно, если он объявится в Бодваре! Бьюсь об заклад, если б я предложила убрать не ВирсВердера, но его соглядатая, Рик бы ни словом не возразил. И даже счел бы это деяние справедливым — в отместку за Форчиа… Правда, нельзя сбрасывать со счетов, что это, вероятно, уже сделано и Ансу не поживает уже никак.

— Что ты такого сказала Рику, что он от тебя сбежал, словно воск от огня? — Ко мне подошел Тальви.

— Ничего особенного. Предложила убить Вирс-Вердера и Дагнальда и выставила свою кандидатуру на исполнение.

— Шутишь?

— Понимай как хочешь.

— В любом случае ты выбрала для своих прожектов неподходящее общество. Даже Кренге, который без зазрения совести прикажет перебить столько народу, сколько ему нужно, не станет подсылать убийц из-за угла. Единственный, кто мог бы одобрить подобные методы, — это Каллист. Но он тебя не поддержит. Он все же чужой в Эрде, и, несмотря на видимую свободу, с которой он держится, он превосходно знает, где проходят границы, что не следует переходить.

— А ты?

— Время неподходящее. Дагнальда к тому же и нет сейчас в Эрде.

— Зато Вирс-Вердер, можно сказать, под боком. И пусть он даже остановился в Бодварском замке, когда-то он должен его покинуть…

Тальви ответил не сразу. Несмотря на его обычную невозмутимость, мне показалось, что он разгневан. Однако он не позволил гневу вырваться. Нами не правят чувства, само собой.