Не уймусь, не свихнусь, не оглохну - Николай Чиндяйкин

Был в Национальной галерее, был в Тэт (Та!) галерее. Тернер! Не расскажу тебе про это никогда! Господи, никогда. Был у Букингемского дворца, смотрел развод караула. Красиво. Трогательно. Грустно. Туристов море. Вчера ездили в Оксфорд, был прием в одном из колледжей (там американские студенты в летние месяцы изучают театр). Ходили по городу, показали трапезную и т. д. Рассказывали, показывали портреты знаменитых выпускников. 18 век — начало Оксфорда как университетского города. 18 век!

Сегодня играем 5-й спектакль. Публики много. Принимают хорошо. Рецензий было штук 8. В 2-х — хвалят очень. Есть такие… соу-соу. С вопросами. Ругательных нет. Но этого достаточно, чтобы А. А. нервничал. Год ездим — ни одной рецензии без восклицательных знаков не было, и вот в Англии есть без восклицательных. Хмур. Хотя с нами стал мягче. Даже что-то такое сегодня говорил о своей вине и проч.

Ладно… Что об этом писать.

10 июля 1989 г., Лондон

Может быть, эту книжку нужно выбросить?

Зачем пишу это? Для кого? Что-то хотел записать сейчас… сел, развернул книжку и… сразу это вот чувство… Опять с тобой, детка… один на один… Детка… как же так? Неужели все, пустота… Вот то, что я чувствую сейчас. Вот эти слова куцые, которые здесь вывожу. Пустота? Днем ходили с Витасом по Оксфорд-стрит. Тратил деньги, т. е. фунты. Витас искал что-то для своей Расы… и говорил: «На Таню бы это пошло? Значит, Расе будет как раз, она ведь такая же…» Это про тебя, Детка. Слышишь? Ну, как тут не сойти с ума! Как не сходить с ума каждый день. Я говорил: да, на Танюшу было бы как раз… Я ведь все ей на глаз брал и всегда точно угадывал.

Шмотья вокруг красивого горы. Сколько же ты недоносила красивых вещей. Нет сил. Детонька, дай-ка что-нибудь другое… что-нибудь запишу…

Сейчас идет последний спектакль, 6-й.

Публики битком.

Завтра свободный день (слышу, в зале хохочут — 2-й акт). Пожалуй, все. Нечего писать.

11 июля 1989 г., Лондон

Вчера вылетели из Лондона, вечером, где-то в 23. Прилетели в Шеннон (Ирландия). Ночевали в отеле, здесь же, рядом с аэропортом. Позавтракали и опять сидим в порту. Уже прошли контроль. «Фри шоп». Проклятый Запад. Все немного дороже, чем в Лондоне (валюта другая, но фунты берут охотно). Лететь до Нью-Йорка, кажется, часов пять. Хочется выпить. Вчера в самолете пили виски (ирландское — гадость, шотландское — понравилось).

Всю валюту перевел в фунты. «Всю». У меня были канадские доллары и еще 10 ООО песет испанских. Всего сейчас 205 фунтов. Капитал.

ЧП. Ваня Даничев (художник по свету, одна из самых колоритных фигур родных наших «технарей»)сломал ногу. Вот только что ему оказали помощь, привели на костылях! Без происшествий мы не можем.

Рейс задержали. Теперь кормят (за счет компании, разумеется), дают пиво, кофе и т. д.

Сейчас 1.13. «Боинг-747» уже подошел к трапу. Скоро посадка. После пива стало полегче. Туповато-глуховато на душе.

Вчера целый день бродили по Лондону с Витасом и Володькой Берзиным. Теперь, кажется, что-то увидел. Вагbiсап. Колоссально. Сидим на траве, пьем пиво. Пруды… рыба, огромные лапти, плавают и жрут хлеб, который мы им подаем. Утки, гуси… Хорошо. Сити. Фирма «Ллойд» (металл, конструктивизм наш, русский, 20-х годов, скоростные лифты снаружи дома). Тауэр. Хороший день был, только ног не хватает. Лондон замечательный город. На мой взгляд, лучший из тех, которые я видел. Надо учить язык. Купил книжки на 5 фунтов. Смешно, но попробую понемногу учить. В 42 года. Попробую. Хоть немного начал объясняться, и то уже легче.

14 июля 1989 г., аэропорт Шеннон

40 минут на электричке до Нью-Йорка. Университетский городок. Фестиваль (10-й) «Пепсико». Счастлив, что живем не в Нью-Йорке, а здесь. Чудесное место. Прекрасное. Деревня. Живем в студенческих общежитиях.

Ничего себе общежития! Отдельные комнаты. Кухня и проч. и проч. Лесная сказка вокруг… Толпы зверушек бегают по зеленым свежайшим лужайкам: кролики, белочки, еноты и т. д. и т. д., даже олени… Городок, наверное, типично американский… Холодная унифицированная архитектура (в духе русского конструктивизма), широкая, размашистая, бескрайняя… Впрочем, мне здесь нравится… Тишина. Только самолетики гудят (где-то рядом аэродром). В магазин за продуктами надо ездить на автобусе, минут 15–20, а других магазинов здесь нет, только кафе (тоже счастье). Я вот думаю: надо бросить все эти описания местности. Все равно не получается у меня, и глупо как-то… Если уж пишу… Так только факты, наверное, фиксировать надо, и все. Теперь вообще смысл потерялся в записях… так, по инерции царапаю, а… не знаю, кому? Куда? Зачем? Дурная привычка… что-то вроде дурной привычки теперь.

18-го было сорок дней. 40 дней. Мама мне сказала, что поминки надо делать дня за два до сорока. Поэтому 16-го после вечерней репетиции пригласил всех ребят… Благо апартаменты здешние позволяют. Днем подкупил водки (у меня еще была привезенная из Москвы, 2 бутылки). Сделали с Юрой Ивановым и Валерой Симоненко стол. Танины фотографии… на стене. Цветы. Все пришли. Вспоминали Танюшу… много-много хороших слов говорили о ней. Миленькая, тебе и при жизни говорили столько хороших и прекрасных слов. Золотце, трудно мне писать… мне так трудно… Я абсолютно уверен, что ты меня слышишь. Абсолютно уверен. Теперь абсолютно. Вот… вот… наверное, поэтому еще и пишу… Вася Скорик принес Библию и читал на поминках. Спасибо ему. Ты мне не снишься. Но закрываю глаза и чувствую совсем рядом тебя… Запах твой, личико родное, каждую прожилочку, каждое пятнышко на твоей руке чувствую. Как я тебя помню. Всю-всю… Ты совсем живая. Детонька. Текут слезы, не могу писать. Я слышу, просто в ушах лежит твой шепот: «Как я тебя люблю, родной мой… как я тебя люблю, если бы ты только знал…» Знаю… знаю, сердечко, знаю, потому что я так тебя люблю… Господи, нет сил. Танюша, приснись мне, приснись, поговори со мной. Жду, жду…

Так… Пустота… Идет 2-й акт. Слышу по радио смех публики, голоса актеров. Вот сейчас как раз Наташка с Леной «кадрят» мужчин… смех… видно, нравится американцам. Да, они смеяться любят. Судя по первому акту (сегодня первый спектакль), публика… такая… как бы сказать… веселая. Красиво, нарядно одетые, много русских. Настроены на радость, на шутку, на сюжет… В драматических местах явно затихает, не от напряжения, не из сострадания, участия, а так… вроде… обманули, позвали на вечеринку, а вместо этого заседание подсунули на скучную тему, постороннюю. Проще сказать — водевильчик сыграть было бы уместнее в этом зале. Может быть, сегодня такое совпадение… Может быть… Вот хохочут опять… Это Олег Белкин вышел на сцену со шляпой. Действительно, смешно. Он хорошо играет, тонко, иронично. Дальше идет сцена… смеются… Ладно. Дай Бог… Веселитесь, ребята, веселитесь.