Глобальный человейник - Александр Зиновьев

А л: А почему ты не живешь вместе с матерью?

С е м: Где?! В МЦ запрещено. Снимать жилье мне не по карману. Да и не по чину.

А л: А на какие средства она живет в городе стариков?

С е м: У нее маленькая пенсия. Живет в доме низшей категории. Какое-то благотворительное общество доплачивает недостающую сумму.

Сем поинтересовался тем, как я попал в МЦ. Я рассказал о моей неудачной попытке начать профессорскую карьеру. Он сказал, что я совершил ошибку, типичную для прирожденного ученого, который думает, будто стоит ему сделать открытие, как весь мир сразу ахнет от восторга и увенчает новоявленного гения положенными в таком случае почестями. Он, Сем, тоже совершил эту ошибку. Но, к счастью, его открытие оказалось чепухой, он быстро протрезвел, сделал диссертацию о вкладе своего профессора в науку и благодаря его протекции попал в МЦ.

Старый Запад выглядел как концентрационный лагерь гитлеровской Германии, только более грандиозный. Бесконечные ряды высотных домов-коробок, различающихся только номерами. И улицы тут не имеют названий – только номера. Живет тут до миллиона человек. И все старые. Никакой молодежи. Никаких детей. Нет даже собак и кошек: содержать их слишком дорого и негигиенично.

Считается, будто обитатели Старого Запада обеспечены всем необходимым для тела и души. Но как?! В какой мере?! Фактически это – лишь завуалированная форма ужасающей нищеты, спрятанная от прочего мира и по-солдатски или, вернее, по-тюремному организованная. Люди тут живут в каком-то полусонном состоянии. Есть предположение, что им специально дают для этого какие-то медицинские средства. Но все попытки проверить это путем создания специальной комиссии были отвергнуты самим Верховным Конгрессом ЗС. Люди тут живут в ожидании смерти. Причем это ожидание растянуто для них на десятки лет, – на 30, 40 и даже для многих на 50 лет! Десятки лет тупого, окаменелого ожидания смерти – можно ли придумать что-то более жестокое?! Только наша самая совершенная, гуманная, демократичная и т.д. цивилизация оказалась способной на такое.

Мать Сема жила на улице 173 в доме 349 в комнате 275. Приняла она нас в общей гостиной, так как в ее комнатушке мы не поместились бы. Хотя ей не было еще шестидесяти, хотя у нее не было морщин и держалась она бодро, она произвела на меня впечатление столетней, как и все прочие жители Старого Запада, каких мы видели на улице и в здании.

Сем поговорил с матерью минут двадцать о каких-то пустяках. Мы выпили по чашечке кофе – угощал Сем. И поспешили покинуть Старый Запад.

С е м: Что скажешь?

А л: Мне еще никогда не было так страшно, как на сей раз.

С е м: А ведь это – то, что нас ждет в будущем, причем в лучшем случае. Представляешь, проходит десятилетие за десятилетием, а этот миллион людей, зачисляемых в старики, не дает миру ни крупицы не то что открытий, а хотя бы чего-то мало-мальски любопытного! Ничего, кроме мертвой статистики. Эти люди просто ждут конца. Ждут, и все! Теперь мне все ужасы прошлого кажутся невинными пустяками в сравнении с таким благополучием. Самое страшное зло – не преднамеренное, а то, которое делается во имя гуманизма и в полной уверенности, что это – величайшее добро.

Банальный случай

После Старого Запада мы с Семом навестили его старого знакомого в Подземном Западе. Этот человек жил с женой и двумя детьми в Картонном городке, как тут называли место, где ютилось несколько сот бездомных семей в «домиках» из картонных коробок.

По рассказу Сема, этот его знакомый работал в одной фирме инженером. Хорошо зарабатывал. Фирма обанкротилась. Он остался без работы. Сбережения были мизерные, а пособие по безработице кончилось. Он не мог оплачивать квартиру, которую снимал. Полгода искал жилье поменьше и подешевле. Ему отказались сдавать как безработному. Пришлось бросить мебель, – кто ее купит?! Пришлось отказаться от автомашины, от больничной кассы и от всего прочего, что требует трат. И вот он с семьей оказался в Картонном городке. Найти работу, находясь в таком положении, дело безнадежное. И дети подрастают. Что дальше?!

С е м: Стоит на такое посмотреть с близкого расстояния, чтобы насовсем оставить всякую мысль о семье. Не хочу рассказывать о том, как тут живут дети. Впрочем, ты сам, очевидно, знаешь о недавней сенсации по этому поводу. Тут каждый час совершается какое-нибудь преступление. Почти каждые сутки совершается по крайней мере одно семейное самоубийство.

Последнее право человека

Весь Подземный Запад был до отказа переполнен толпами и свалками людей. Предстоит сессия Верховного Конгресса, на которой будет решаться вопрос о Последнем праве человека. В БЗ стали стекаться со всего ЗС участники движения с намерением совершить поход к Запад-Сити с требованием включить Последнее право в число «прирожденных» и «неотъемлемых». В случае отказа выполнить это требование, они угрожают устроить массовое самоубийство.

Трудно вообразить более мирных и безобидных людей, чем эти борцы за право на добровольную смерть по своему усмотрению. Но у меня, глядя на них, возникло чувство какой-то страшной опасности. Сколько лет на Западе тряслись в страхе перед атомными взрывами, а куда более страшный удар нанесли невинные бытовые приборы и мусор. Сколько лет тряслись в страхе перед нападением коммунистов, а в конце концов более серьезной угрозой оказываются сами западоиды, к тому же самые пассивные, слабые, беззащитные. Не силы протеста, а бессилие капитуляции становится главным врагом Запада.

Большие и малые проблемы

Проблемы, над которыми мы с Филом ломаем голову, кажутся ничтожными в сравнении с теми, какие то и дело овладевают вниманием всего человечества. Наши тревоги напоминают мне тревоги клеток ступни человека, шагающего босым по раскаленным камням и песку пустыни под палящими лучами Солнца и думающего лишь о том, чтобы как-то выжить.

А глобальные и эпохальные проблемы таковы, что решение их ведет к еще более страшной угрозе человечеству. Более ста лет над человечеством висела угроза гибели от отходов его собственной жизнедеятельности. Считается, будто эту угрозу предотвратили. Но как?!

На третье место среди экономических империй современности сейчас вышла Мусорная империя. Она называется Мусорной, но занимается она не только проблемами бытового мусора, но вообще любыми отходами. Предприятия, отходы которых попадают в ее сферу, стали зависимыми от нее настолько, что вынуждены отдавать ей треть доходов, то есть столько же, сколько они выплачивают государству в качестве налогов и банкам в качестве процентов за кредиты.

Технологический уровень Мусорной империи выше, чем уровень тех, кто производит отходы, являющиеся материалом деятельности для нее. Достаточно сказать, что она транспортирует наиболее ядовитые отходы в космическое пространство, причем с таким расчетом, чтобы они уже никогда не оказались в районе Солнечной системы. По единодушному признанию специалистов, если бы не грандиозный технологический прогресс в мусорном деле, на нашей планете давно стало бы невозможно жить. С человечеством произошло бы нечто подобное тому, как если бы животному закрыли возможность выбрасывать наружу отходы его жизнедеятельности.

Мы собираемся посылать во все концы Вселенной космические корабли с информацией о великих достижениях нашей цивилизации. Собираемся даже отправить экспедицию на Землю-Два с плодами нашей цивилизации. А пока достигли самых больших успехов в том, что засоряем Вселенную отходами пашей цивилизации, убивающими вес живое. По подсчетам специалистов, мы уже сейчас отравили объем Вселенной, превышающий объем нашей Галактики. Еще сто лет таких «успехов», и вся доступная для наблюдения часть Вселенной будет непригодна для существования живой материи. Зачем тратить столько средств и сил на Проект Номер Один, если уже сейчас по всей окружающей нас Вселенной со скоростью света разлетаются частички материи, несущие смерть всему живому и даже тому, из чего может возникнуть живое?! Не лучше ли было бы пустить эти средства и силы на борьбу с...

Начав думать в этом направлении, я вспомнил мою беседу с Та и недодумал начатую мысль. Та однажды сказала, что пирамиды в Древнем Египте и грандиозные храмы в период феодализма строили не для жилья. Сколько на них ушло сил! Тем не менее люди не стали бы жить лучше, если бы все эти силы пошли на удовлетворение их нужд-. И роль пирамид и храмов в истории человечества неизмеримо важнее, чем траты сил на бытовые нужды масс. Проект Номер Один – это «Пирамиды» и «Храмы» нашей эпохи. Нам важно осознать свое место в этом историческом процессе. Мы – одни из бесчисленных безымянных существ, подобных тем, которые строили пирамиды и храмы. Только в отличие от них мы развиваем в себе непомерное самосознание – развиваем огромное «Я», неадекватное нашему социальному статусу и исторической роли. Это главный источник наших идейных («духовных», психологических) страданий.