Морозные узоры: Стихотворения и письма - Борис Садовской

Садовской – Шереметевой

2 января 1913 г. СПБ

<на бланке газеты «Русская молва» [60]>

Ваше письмо, дорогая Ольга Геннадиевна, получил я, придя сейчас в редакцию, и так мне захотелось вдруг Вам ответить, что взял я казенный бланк и вот пишу. С Новым годом, с новым счастьем! Вам желать нечего: Вы у пристани, а я все еще мечусь и беснуюсь (хотя тише: мне ведь 32 скоро). А Вы в письме все такая же: всё та же смесь благожелательности с иронией, тихой доброй улыбки с ядовитой (подчас) гримаской.

Тысячу раз собирался Вам написать, да всё как-то не решался. Зачем будет писать богема знатной московской барыне? Шутки в сторону: я по опыту знаю, как люди меняются, хотя о Вас я этого не думал, – и вот Ваше письмо живо напомнило мне моего друга, если не детства, то юности, лучшего времени жизни.

Живу я пока хорошо. Высохнуть мне мудрено, Петербург же теперь интереснее и живее Москвы, которая действительно вянет и сохнет (в литературном смысле, конечно). Служба меня не обременяет (от 4-х до 6-ти время летит быстро), в литературном отношении дела так хороши, что приходится класть лишние деньги «на книжку», а в довершение всего завел я турецкий диван и бухарский халат, предметы, доступные только богачам.

С января «Русская мысль» печатает мой роман, о котором я очень хочу знать Ваше мнение. Помните только, что заглавие его не «Княгиня Зенеида», как в тексте, а «Лебединые клики»[61]. Пришлось поменять из-за одного обстоятельства.

Пишите мне, Ольга Геннадиевна, пишите чаще, не забывайте. Скажу откровенно, что Вы и Ваше семейство (Чубаровы) в моем прошлом единственное приятное воспоминание и, порвав со всеми, я только с Вами сохранил чистое чувство дружбы и признательности. Хотелось бы по-былому поглядеть в Ваши ясные, чистые глаза, чтобы проверить себя и устыдиться настоящего <…>

Всегда Ваш Бор. Садовский

Шереметева – Садовскому

12 января 1913 г. Москва

Большое спасибо за Ваше милое письмо, оно так напомнило мне старое. Сразу захотелось ответить, но потом решила, что нельзя так утруждать занятых людей, и отвечаю теперь.

В Москве всё так же, как и было 100 лет назад, так и теперь. Та же погоня за модой (во всех видах) и претензии на то, чтобы не отстать от Европы, в результате скучно и ужасно глупо. Ненавижу Москву и в ней кисну и мечусь из стороны в сторону; никак не могу подладиться под общий тон. Хуже всего то, что никак этого тона не поймешь. Ну, да Бог с ним! Очень завидую Вам, что у Вас есть интересное дело <…>.

Я бы тоже хотела на Вас посмотреть: только боюсь, что тахта и бухарский халат будут иметь на Вас сугубо гордое влияние, и увидеть Вас не удастся. Ну, как Ваша работа<…>

Ольга Шереметева

Садовской – Шереметевой

17 января 1913 г. СПб.

Напрасно Вы считаете меня занятым человеком: по природе я бездельник и признаю безделье нормальным явлением, ибо происхожу от Адама, считавшего труд наказанием за сбой грех.

Не Вы одна, все жалуются на Москву, на одичалость ее и скуку.

Вы ли это, Ольга Геннадиевна? Вам ли следить за модой и унижаться до подражания птицеподобным дамам? Вы были и будете всегда «вне моды».

И какая Вы старая?! Мать семейства в полном расцвете сил. Это вот я – старый холостяк <…>

13-го в литературно-артистическом кабаре «Бродячая собака» (есть такой подвал у Михайловского театра) был вечер Козьмы Пруткова с очень интересной программой. Ставили пьесу покойного юбиляра «Сродство мировых сил», читали и пели с эстрады. Были Сологуб, Кузмин и прочие знаменитости [62]. Ваш покорный слуга пребывал там с 12 ночи до 8-ми утра и, пробуя беспрестанно различные сорта вин, объяснился в любви поочередно трем дамам и притом с полным успехом. Зато и сбылась над ним пословица о двух (трех!) зайцах, т. к. ни одной из них провожать ему не пришлось <…>

Я основываю здесь собственный журнал. Называться он будет «Галатея» [63].

До свиданья – не забывайте всегда Вашего

Бориса Садовского

Шереметева – Садовскому 11 февраля 1913 г.

Москва

<…> Посоветуйте мне что-нибудь интересное читать, а то я обратилась совсем в архивную крысу, разбирая разные письма, записки, дневники и т. д. всяких дедушек и бабушек [64].

<…> А что Вы скажете о «Профессоре Сторицыне» и «Екатерине Ивановне»? [65] У нас об этом порядочно кричат. Ну, пока прощайте.

Садовской – Шереметевой

13 февраля 1913 г. СПБ

19-го я приезжаю в Москву, где буду до субботы 23-его. Надеюсь увидеться с Вами. <…> Дался Вам мой халат! Знаете: каков в колыбельку, таков и в могилку. Так поможет ли тут халат?

Неужели Вас вправду интересуют андреевские пошлости?

Теперь из Москвы еду в Нижний на весь пост, а осенью (в конце лета вернее) отправлюсь в Италию, оттуда до Рождества – в Париж. Только выдержу ли без самовара, без пельменей и блинов?

Вы спрашиваете, что читать? Читайте Ремизова: талантливый писатель. «Шиповник» издал его сочинения в 7-и томах [66].

До свиданья Борис Садовский

Садовской – Шереметевой

29 апреля 1913 г. Нижний Новгород

<ответ на поздравительную открытку к Пасхе от 18 апреля 1913 г с изображением картины М. Добужинского «Великий четверток»>

Благодарю Вас, Ольга Геннадиевна, что Вы не забываете меня. Я же всегда о Вас помню. Грустное чувство вынес я из нашей последней встречи – показалось мне, что Вы недовольны жизнью и потеряли веру в нее. Думаю, что если это так, то это у Вас временное, и уверен, что Ваша жизнь вся впереди. Вот и я проведен жизнью сквозь строй и побывал на пыточном колесе: что ж, искалеченный, помучился несколько лет и все-таки выздоровел, а теперь живу, надеюсь и хочу счастья. А захотеть – значит получить. Теперь я чувствую в себе ту же живую силу, как во время оно, когда мы встречали зарю жизни. Теперь полдень настает, а до вечера еще ой как далеко!

Не закисайте, Ольга Геннадиевна, и помните, что, если скалы и рифы не дают ходу кораблю, то можно всегда сесть в лодку и пуститься наугад в море. Необитаемые острова тоже очень хорошая вещь.

… Вы спрашивали как-то, что читать. Горячо советую прочесть две последние гениальные книги В. В. Розанова: «Уединенное» и «Опавшие листья» (эта только что вышла) [67].

Из своих вещей могу указать Вам на не совсем удачную I-ую часть романа «Побеги жизни» [68] («Северные записки», февраль-март).