Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942) - Владимир Хазан

Целую Вас крепко.

Душевно Ваш И. Ф<ондаминский>

Фондаминская – Рутенбергу

Paris, 8 mars 1935

130 av. de Versailles

Милый, дорогой Петр Моисеевич,

С письмами к Вам, к<аж с получкой денег из Лондона. Держится фунт, а к<аж конец месяца – так падает. Тут тоже на этой неделе были дни полегче и даже темп<ература> дошла до 37.7, и я уж думала приоткрою половину носа и гордо напишу. Так нет. Опять выше темп<ература>. Но есть новости. Во-первых в доме благодать – приехала на месяц Наталия Никол<аевна> Степун42 «подставить свои могучие плечи и помочь мне». С ней уют бесконечный и порядок. Те дамы, мои благодетельницы, в отпуску – и Мария Абрамовна <Вишняк>, и Вера Ив<ановна>, хотя В<ера> И<вановна> дерется за субботу и воскресенье. Не знаю, что будет.

Вчера Hautant начал лечение горла горным солнцем. Мучительно, но надо потерпеть. Такой гуманист, так чувствует больного человека. Вчера друг другу в любви признались, и с такою лаской говорил он: «Elle est tellement gentille, il faut la soulager»43.

О «светилах», которые приходили, Вам писал, должно быть, И<лья> Ис<идорович>, я их мнением не интересуюсь. Но если приходит «Maitre», я даже жду, когда он начинает хвалить мою морду, и обязательно должен сказать о моем «beau sourire»44. Когда сказали все, то подсчитано, что это любезное слово стоило нам 10.000 fr. Я думаю, что если бы кто-нибудь этого не сказал, я бы очень обиделась. Вот она дуреха-то<:> даже на смертном одре – сноб и спекулянт.

Теперь утро, я могу лежать в постели без мучений, ибо с 2-х часов иногда слов не нахожу. Светит солнце, и я собрала свои силы, чтобы наболтать Вам глупостей без конца. Очень бы хотела знать о Вас. Кланяюсь Вам сердечно и желаю Вам меньше цорес45 и много хорошего.

Ваша Амалия

Фондаминская – Рутенбергу

Paris 16 octobre 193546

130 av. de Versailles

Милый, дорогой Петр Моисеевич,

С добрым утром. Теперь 7 Ы самая пора писать Вам. Час тому назад чуть не задохнулась в собственной мокроте. Очень напугала бедного Илью Ис<идоровича>. Сама поняла, что смерть от удушья неприятная вещь. Но сейчас хочу не с женскими жалобами к Вам идти, а наоборот, рассказать, что неделя эта была полегче. Мне начали лечить (Hautant) горло – солнцем. Очень терпимо, и вчера моя бритва в чистке немного притупилась47. Если боль стихнет, мне будет гораздо легче. Всю неделю было достаточно сил для терпения. Темп<ература> была не больше 38.

В доме у нас чудесно. Мужественная, толковая, любящая, ласковая, прелестная Наташа Степун. Но почти половину времени уже отжила. Осталось меньше двух недель. Но я им еще очень радуюсь. Скоро кончаются 6 недель перерыва, но у меня нет сил пока возобновить лечение у Манух<ина>. Думаю, он рассердится.

Он, напр<имер>, против лечения Haut<ant>, и знаете, почему? Чтобы доказать, что после 2-ой серии горло бы от его просвечивания прошло. Страдания же больного <-> это пустяки. Главное <-> это метод. Ду – би – на!48

Раввин мне не нужен. Во-первых, они здесь все под католич<еских> священников. Мне и священник не нужен, но он так давно хотел ко мне прийти, и очень приятен. Разговаривать я ни с кем не могу, т. к. голоса у меня нет. У нас тоже весна, хотя 4 дня тому назад была зима настоящая. Hautant рад, что Ваше ухо в порядке. Только больше его не запускайте. Спасибо за привет из Ерусалима. Ваш привет отовсюду мне приносит здоровье и радость.

Все так же очаровательна Верочка и все так же вкусно готовит. Она огорчается, когда ее еда не проходит. Я стараюсь.

Часто вспоминает Вас Илья Ис<идорович>. Вспоминает, что с Вами было все ясно и просто.

Кругом много советов, и хотя стараешься делать то, что надо, но все же ко всему прислушиваешься. Яша был49, и так легко кажется ему прекратить лечение, но легко и продолжить, и все кругом так.

Простите за дурацкое письмо, и, чтобы Вас повеселить, посылаю Вам письмо Тэффи.

Будьте здоровы, дорогой Петр Моисеевич, и будьте благополучны. Как Ваше ухо? Хотела бы знать, что письма мои получаете.

Еще про азалии50. Знаете ли Вы, что все три в будущем году опять будут цвести. Если будут цвести, буду очень радоваться. Желаний, увы, новых никаких больше нет.

Ваша Амалия Фондаминская

<На полях первой страницы> Если у Вас есть в голове гениальный проект, продайте его за 1 ф<ранк> и 1 милл<он> для меня, пожалуйста. Мне необходимо, чтобы Вы Ваше обещание сдержали, пока я жива. Я же его Вам завещаю, и он будет лежать на Ваше имя.

<Далее рукой И.И. Фондаминского>

Дорогой Петр Моисеевич, А<малия> О<сиповна> изображает положение пессимистичнее, чем оно есть: эта неделя прошла лучше, чем предыдущая. I. Горловик нашел известное улучшение и что тоже важно: А<малия> Ос<иповна> сама видела горло и убедилась, что Азимур <sic> говорит правду. II. Сделали анализ крови, кот<орый> дал благоприятные результаты: за эти два месяца произошло улучшение состава крови. III. Легкое на слух показывает тоже улучшение. Завтра будет радиоскопирование. Всю эту неделю А<малия> О<сиповна> спала и ела – рвота была только 1 раз. Завтра будет взвешиваться. Пока не падает t° и самочувствие не улучшается. Зато прошли глаза. Словом, мы с Ив<аном> Ив<ановичем> настроены оптимистично, а окружающие волнуются меньше. К сожалению, Як<ов> Ос<ипович> хочет, чтобы Ам<алия> Ос<иповна> после 1-ой серии уехала на юг и не проделала 2-ой серии51. Ужасно жалко, что Вас не будет здесь: без Вас мне труднее справиться с очень неуравновешенной средой.

Целую Вас.

Ваш И. Ф<ондаминский>

Фондаминский – Рутенбергу

3 IV 1935

Дорогой Петр Моисеевич,

Эта неделя прошла без больших перемен. Попробовали дать маленькую дозу лекарств против кашля (А<малия> О<сиповна> об этом не знает!) – спала несколько ночей, но снова началась рвота. Приходится прекратить – значит, опять бессонные ночи. Ест как когда. С удовольствием ест «осетрину по-русски» от Корнилова. Стала худенькой-худенькой. Когда ей очень плохо, говорит, что хочет только одного – умереть (только мне!). Но когда я предлагаю к<акое>-н<ибудь> лечение новое, очень охотно идет на него – значит, допускает спасение. Объективно на него никаких надежд нет – сегодня мне умный доктор, лечащий ее, сказал: 1/1000 шанса. Погода уже весенняя, но я не спешу с переездом в Serves. Думаю раньше июня не тронемся и только в том случае, если не будет резкого ухудшения. Письму Вашему очень обрадовалась. Пишите ей аккуратно. В доме у нас тишина и порядок. Я держусь совсем крепко.

Целую Вас.

Ваш И. Ф<ондаминский>

Фондаминская – Рутенбергу