Охотницы - Элизабет Мэй

— Не говори мне.

— Не скажу, — шепчет он.

Гэвин обнимает меня так крепко, что я чувствую его даже сквозь доспехи.

— Ты можешь все изменить, — говорит он. — Если кто и может, то только ты.

Мой голос едва не срывается, когда я говорю:

— Мне очень жаль, что я втянула тебя в это. Если с тобой что-нибудь случится…

Гэвин обнимает меня еще крепче.

— Не надо. — Он прижимается щекой к моей щеке. — Не думай ни мгновения, что это твоя вина. — Он отстраняется, пристально глядя мне в глаза. — Я сделал выбор в ту ночь в своем кабинете. И сделал бы его снова.

Слезы застилают глаза, и я борюсь с ними, не позволяя пролиться.

— Я все же считаю, что это было глупое решение.

Он слабо улыбается.

— Ты бесконечно желанный партнер в любом идиотском танце, тебе не кажется?

Я возвращаю ему улыбку.

— Бесконечно.

— Кэм…

Киаран, сидя в локомотиве, произносит мое имя совсем тихо, словно не желает прерывать то, что должен прервать. Если я не уйду сейчас, мы не успеем в Парк Королевы вовремя.

— Гэвин, пообещай мне, что не натворишь глупостей.

— Только если ты пообещаешь не умирать.

Я не могу заверить, что увижусь с ним снова, что переживу эту битву. Я не могу сказать ему, что мне хотелось бы, чтобы он пораньше зашел ко мне, чтобы мы были вместе больше, чем несколько дней. Я не могу сказать ему, что сожалею о двух годах, которые мы провели порознь, поскольку теперь они кажутся семью сотнями и еще тридцатью днями потерянных возможностей. Я не могу дать ему обещание, которого не смогу сдержать.

— Береги себя.

— И ты.

Я захожу в локомотив, устраиваюсь рядом с Киараном и щелкаю тумблером, чтобы завести двигатель. Он с механическим звуком оживает, и из передней трубы поднимается пар.

Я толкаю рычаг вперед, и мы выезжаем с площади Шарлотты.

Сквозь фильтр силы Киарана Парк Королевы смотрится совершенно иначе. Каждая травинка теперь в тысячу раз острее, и я ясно вижу каждую ветку каждого дерева, вплоть до малейших побегов. А цвета… Их спектр совершенно отличается от того, к которому я привыкла, он прекраснее и живее. Так, наверное, видят прозревшие. Я не знаю, на чем сосредоточиться: на цветах, на траве, на деревьях или на каждой из капель дождя. Меня захлестывают ощущения.

Я смотрю на тучи, пока веду локомотив, и луна вновь сияет сквозь них, уже почти полностью красная, если не считать тончайшей полоски белого света внизу.

Я останавливаю локомотив в долине, возле которой фейри будут выходить из холма. Рассматриваю скалу под Троном Артура и деревья на ее склоне. В парке тихо, все неподвижно. Даже ветер не тревожит ветви.

Теперь мы ждем.

Я смотрю на Киарана и вижу, что он наблюдает за мной своими странными прекрасными глазами, которые кажутся еще живее, чем обычно. Я вижу его таким, каким видела в Sìth-bhrùth, поражающим воображение и опасным.

— Ты спокоен, как всегда, МакКей.

— У меня были годы тренировок, — говорит он.

— И что мы будем делать с твоей сестрой? — спрашиваю я. — Разве нам не нужно вначале освободить ее?

Он качает головой.

— Она знает, как выйти до повторной активации печати. Сосредоточься на битве, а не на ней.

Я тихо, вымученно смеюсь.

— Скажи честно, как думаешь, сможем мы победить?

«Пожалуйста, скажи, что все будет хорошо, — мысленно прошу я. — Пожалуйста!»

Вспышка эмоций искажает его черты — нечто непостижимое для меня! — словно он прочитал мои мысли.

— Я не знаю.

Иногда я жалею, что фейри не могут лгать непринужденно, как люди. Возможно, тогда Киаран поддался бы желанию подбодрить меня, ну хоть раз. Я хочу, чтобы он сказал, что мы победим. Я хочу, чтобы он сказал, что я сумею активировать устройство и найти способ спасти его от заточения с остальными. Я хочу, чтобы он сказал, что я не потеряю его, как потеряла мать.

Я тянусь к Киарану и сжимаю его руку. Мягкий вдох заставляет меня застыть, но миг спустя я переплетаю свои пальцы с его, и он мне это позволяет.

Когда теряешь кого-то, поначалу легко забыть, что его уже нет. Было так много моментов, когда я думала, что расскажу что-то маме, или когда ждала ее в привычное время к утреннему чаю. Эти вспышки мимолетны и радостны, но, когда реальность возвращается, горе становится только сильнее.

Я не могу пройти через то же с Киараном. Я едва не потерялась в горе в тот, первый раз.

— Мне страшно, — шепчу я.

Киаран смотрит на меня, все так же неподвижный и тихий. Я собираюсь с силами, чтобы встретить его слова, не зная, какими они могут быть. Меня пугает то, что он может сказать.

Но Киаран ничего не говорит. Вместо этого он хватает меня за воротник плаща и прижимается губами к моим губам, целует меня глубоко, с настойчивостью, которой я в нем даже не предполагала. Он целует меня так, словно знает, что скоро умрет. Целует так, словно мир прекратит свое существование.

Я цепляюсь за его плечи, притягиваю его ближе. Больше всего мне хочется обнять Киарана, спрятаться в его объятиях и забыть обо всем. Я хочу, чтобы время остановилось.

Он отстраняется и прижимается лбом к моему лбу.

— Мне тоже страшно.

Никогда не думала, что услышу эти слова. Только не от него. Я снова смотрю на луну, и теперь она почти скрыта.

— Уходи, — говорю я, внезапно пугаясь больше, чем раньше. Я должна попытаться убедить его в последний раз. — У тебя еще есть время. Спасайся…

Поцелуй Киарана страстен, его дыхание обрывается.

— Я когда-нибудь говорил тебе, как клянется sìthiche, закрепляя обет? — Он скользит пальцами по моей шее, и его губы так нежно касаются моих губ, что я едва это чувствую. — Aoram dhuit, — выдыхает он. — Я буду служить тебе.

И я теряюсь. Я прижимаю его к себе. Прижимаюсь к нему, прячу лицо у его шеи. Мои слезы кажутся обжигающе жаркими на его коже. Я прижимаюсь губами к месту, где бешено бьется пульс.

— Я спасу тебя, — говорю я. — Я спасу. Обещаю.

Прежде чем он успевает ответить, пронзительный скрип металла эхом проносится по парку.

Земля под локомотивом дрожит, и я хватаюсь за руль, чтобы удержать равновесие. От земли поднимается туман — поначалу плавный и прозрачный, а затем все плотнее и быстрее.

Я смотрю вверх, на луну. Она полностью залита красным.

Киаран хватает меня за руку.

— Закрой глаза.

— Что?

Я не вижу его сквозь пелену тумана, который слишком быстро сгустился.

Киаран толкает меня на сиденье и прикрывает мне глаза рукой. Свет проникает и сквозь его пальцы, и сквозь мои закрытые веки. Он настолько яркий, что обжигает. Густой, давящий жар становится невыносимым, я боюсь задохнуться в нем.