Гоблины. Жребий брошен - Андрей Константинов

— В этом мире никогда не прощают ошибок только женщины, тетрис и джедаи, — играя желваками и сжав кулаки, растягивая слова произнёс Андрей. — Ошиблись мы с вами, Ольга Николаевна. Не три трупа — четыре… Четыре трупа за одно несуществующее дело. Неслабые у них ставочки… А главное, за что бьются-то? Ладно бы за место под солнцем, так ведь всего лишь за место в Солнечном. За шесть соток земли. За крышу под шифером… Ох, мама-мамочка, роди меня обратно…

Всем своим видом давая понять, что в данный момент вступать в полемику не расположен и не собирается, Андрей покинул оперскую. Сейчас ему остро требовалось собраться с мыслями. Хотя — какие тут, на фиг, мысли? — просто хотелось запереться в своём кабинете и побыть одному. Может быть, даже выпить. Так, совсем чуть-чуть. За упокой грешной души рады божьей Светланы. И поправки здоровья ради. Поскольку по возвращению из Главка полковника Жмыха, это самое здоровье (здесь, в первую очередь душевное) ему ох-как понадобится!..

Однако не удалось: ни побыть, ни собраться. Оказывается, за эти пару минут Кульчицкий умудрился не просто молчком пробраться в контору, но даже уже солидно разложился за своим рабочим столом и приступил к вычерчиванию чем-то чего-то. Очевидно, очередной порции наглядных пособий.

Андрей с мрачным видом уселся напротив, какое-то время молча понаблюдал за телодвижениями коллеги-квартиранта, после чего хмуро поинтересовался:

— Олег Семёнович, у нас случайно выпить ничего нет?

— Вода.

— А покрепче?

— Лёд.

Кульчицкий крайне редко бывал замечен в искромётном остроумии, но порою и его пробивало на короткие вспышки юмора. Преимущественно чёрного.

— Спасибо, дружище, я тоже тебя люблю. Слушай, а чего ты там чертишь?

— Я не черчу. Я линую.

— Понял. Вопросов больше не имею.

Дверь в кабинет замов распахнулась и на пороге возникла рассерженная Северова. С дымящейся сигаретой меж длинных ухоженных пальцев.

— Господа заместители! Вы думаете что-то делать с этим животным?

— Дико извиняюсь, о каком животном идет речь? — помрачнел лицом Мешок, болезненно реагируя на вопящие наташины интонации.

— О том, которое спит в нашей курилке! А если он какой-нибудь припадочный? А если у него туберкулез? Или, того хуже, вши?

— А, чёрт! Андрей, забыл тебе сказать! — суетливо вскинулся Кульчицкий. — Нам же надо с этим бомжом, с Филипповым, что-то решать.

— Угу, порешаем. И с бомжом порешаем. И с тобой… — Андрей испепеляюще зыркнул на Олега Семёновича, и тот мгновенно спрятал глаза виновато. — …тоже порешаем. — Мешечко принялся рыться в ящике стола в поисках «цитрамона». Таковой не отыскался. Всё это время Наталья продолжала молча нависать в дверях, словно бы служа немым укором и напоминанием о том, что решение должно приниматься немедля. — Слушай, Натах, а разве вши в натуре хуже туберкулеза? Или, к примеру, головной боли?… Ладно-ладно, не смотри на меня так. Шучу я… Всё! Сдаюсь! Я тебя услышал! Давай, тащи сюда этого потерпевшего.

— Вот ещё! — оскорбилась подчиненная и удалилась, бросив напоследок уничижительное: — Вам надо — сами и тащите.

— Ну и дисциплинка у вас в подразделении, товарищ заместитель по личному составу, — язвительно заметил Мешок.

— А это всё плоды вашего панибратства с подчиненными, товарищ заместитель по оперативной работе, — в тон ему парировал Кульчицкий.

— Блин, что за день сегодня такой? А ведь еще только утро… — вздохнул Андрей и надавил кнопку селектора: — Николай, бомжа из курилки откомандируй.

— Куда откомандировать?

— К нам в кабинет! Неужели не понятно?…

Через некоторое время, вежливо постучавшись, к замам вошёл давешний бомж. В коем час назад Гриша Холин, не без определенных усилий, но все-таки опознал того самого «сокамерника», к которому они с Лоскутковым на Московском вокзале на время «подселили» взалкавшего свободы тверского свидетеля Игнашевича. Вот только делиться этим своим открытием с коллегами Григорий не стал, чуя за собой легкое ощущение вины. Похоже, именно пьяный базар с транспортным опером Лисицыным, в котором Холин невольно («да что там! — не невольно, а именно что по-пьяни!») сделал рекламу подразделению «гоблинов», в конечном итоге и привел к смене временной прописки бомжа Ивана Демидовича, известного в узких привокзальных кругах под кличкой «Интеллигент».

— День добрый… э-э… — Мешечко нервно защёлкал пальцами, делая вид, что силится вспомнить, и Кульчицкий, среагировав на этот его жест, протянул Андрею сопроводительную бумагу от транспортников. — Да-да, спасибо, Олег Семёнович, я уже и сам вспомнил… День добрый, Иван Демидович. Ну, что вы там в дверях жметесь? Проходите, берите стул, садитесь.

Бомж покорно взял свободный стул, уселся и молча глянул на новых «начальников» из-под своих кустистых бровей. Мешок раскурил сигарету и вполголоса бегло пробежался по «сопроводиловке»:

— Филиппов Иван Демидович, 1954 года рождения… Ленинград… Выписан в 2005 году, в настоящее время проживает без регистрации… Проходит свидетелем по уголовному делу номер 24–54… Нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смертельный исход… Так, резолюция: «Полковнику милиции Жмыху П. А. Приказываю разработать комплекс мер по обеспечению безопасности свидетеля Филиппова И. Д. в рамках, предусмотренных федеральным законодательством и внутриведомственной инструкцией за номером…» Всё ясно, — Андрей брезгливо отложил бумагу. — чистой воды подстава и разводилово. Однако транспортникам — респект за смекалку… Ну что, Иван Демидыч, раз уж жизнь нас свела, будем как-то приноравливаться? — Филиппов молча пожал плечами, дескать: «А куды деваться-то?» — Получается, четвёртый год бомжуете?

— Пятый.

— А раньше где жили?

— Угол Мошкова переулка и Миллионной.

— Ого! — восхитился Кульчицкий. — И как же вы такую шикарную квартиру профукали?

— Долго рассказывать. Да и едва ли вам это будет интересно.

— Отчего же? С удовольствием послушаем.

— Потом послушаем! — недовольно перебил замполича Мешок, который на сегодня уже был сыт военно-морскими историями с трагическим концом. — Иван Демидович, скажите, с вами транспортные оперативники какие-нибудь следственные действия проводили? К примеру, возили составлять фоторобот? Может, рожи какие для опознания, в смысле, фотографии, показывали?

— Нет, — лаконично ответил Филиппов.

— М-да! Похоже, на уголовное дело за номером 24–54 забит здоровенный стыковой болт 18х88. Такой, знаешь, Олег Семёнович, каким рельсы к шпалам прикручивают. Из чего следует, что свидетель сей задержится у нас надолго.

— А ты что, Андрей, строил на этот счет какие-то иллюзии? — рассудительно заметил Кульчицкий. — Неустановленные фанаты-отморозки забили вокзального бомжа. Думаешь, кому-то есть до этого дело? Насколько я помню, по телеку даже сюжета не было.

— Хотел бы вам заметить, что забили, как вы выражаетесь, не бомжа, а человека. До смерти забили, — осадил замполича Филиппов и Андрей впервые посмотрел на бомжа с интересом.

— Ладно, с транспортниками будем разбираться особо… Ну, как вам у нас сегодня ночевалось, Иван Демидыч?

— Благодарю, прекрасно, — безэмоционально отозвался тот. — По сравнению с «обезьянником» на Московском вокзале, просто пятизвездный отель. А если сравнивать с предыдущими местами моих ночевок… Наверное, примерно так и должен выглядеть рай.

— Хорошо, — усмехнулся Мешок. — Тогда возвращайтесь обратно в рай. Я сейчас подошлю сотрудника, он вами займется.

— Спасибо.

Филиппов поднялся, поставил стул на прежнее место и чуть-ли не с достоинством удалился. Этот момент окончательно поразил Андрея:

— А мужик-то, похоже, нормальный! — потирая виски, в которых раскатисто гремели колокола и били молоточки, констатировал он. — Знаешь, Олег, я далеко не первый раз таких встречаю: вроде хорошие люди, неординарные, некоторые даже талантливые. А в целом жизнь не складывается. И почему так?

— Может, именно потому? Потому что хорошие и талантливые? — возвращаясь к своему рисованию, изрёк Кульчицкий.

— Глубоко! — пережевал столь философский ответ Мешок.

После чего затушил сигарету и направился в оперскую

Андрей Ива-а-анович!!!!! — радостно завизжала и бросилась на шею Мешку нежданно-негаданная гостья, секундно оглушив и заставив колокола в голове застучать ещё сильнее. «О, Боги! Сжальтесь!».

— Ба! Никак наша молодая мать?! — осторожно отцепляя от себя восторженную подчиненную, Андрей постарался быть предельно галантным. — Где наследник? Ну, не томи, демонстрируй!

— А Санечка дома остался, с бабушкой. Я не решилась его в метро везти. Еще, не дай бог, какую инфекцию подхватит.

— И правильно сделала. Потому как с сегодняшнего дня инфекцию запросто можно подхватить и у нас, — ехидно заметила Северова.