Отрезок пути - Iris Black

– Джинни!

– Да-да, извини… В Хогвартсе за ним взялся шпионить Перси. Шнырял повсюду, нос свой совал, куда не надо, – кошмар, короче. Это нам с Роном Фред и Джордж рассказывали. Иногда им удавалось его запереть где-нибудь или заклясть удачно, но не всегда, к сожалению. В общем, седьмой курс у Чарли был веселым. К счастью, Билл, который все это время безуспешно пытался доказать маме, что она не права, познакомил его кое с кем во время пасхальных каникул. И этот кое-кто предложил ему поработать в Румынском драконьем заповеднике. Представляешь, как он обрадовался?

– Наверное, прыгал до потолка, – предполагаю я, улыбаясь.

– Хуже, – усмехается Джинни. – Он схватил меня на руки и кружил по комнате, пока не заметил, что меня вот-вот стошнит.

– А как ваша мама на это отреагировала?

– Ну, какое-то время она плакала и уговаривала его остаться, но Чарли был непреклонен. Более того, он запретил маме приезжать. Это ее шокировало. Но еще больший шок она испытала, когда обнаружила, что он не отвечает на письма. Осенью все, включая Рона, уехали в Хогвартс, только Билл изредка заглядывал. Мама писала Чарли каждый день, изводя груды пергаментов. Чарли молчал. И писем от него не было до тех пор, пока мама торжественно не поклялась, что никогда больше не будет пытаться его исправить или изменить и позволит ему жить так, как нравится. После этого он ответил, а на Рождество мы поехали к нему в гости.

– И ты тоже?

– Ну, конечно, и я тоже! Мне десять лет было, не могли же меня одну дома оставить. В общем, мама попыталась уговорить его вернуться домой, но Чарли наотрез отказался, так как в Румынии ему нравится. Он мне потом сказал, что там много интересных парней.

– Он говорил на такие темы с десятилетней девочкой? – недоверчиво спрашиваю я.

– Невилл, ну я же говорю, что он потом сказал, а не тогда! – она закатывает глаза. – Он вообще часто мне пишет. Чаще, чем остальным.

– А у него есть там кто-нибудь… ну…

– Постоянный? Нет вроде бы. Он пока развлекается, насколько я понимаю.

– Тоже неплохо. За него можно только порадоваться.

– И у тебя все будет отлично! – уверенно говорит Джинни.

– Не знаю, – неохотно произношу я. – У Чарли ведь пятеро братьев. А я – единственный наследник.

– Хм… да, это проблема… Но ведь ты не должен из-за этого ломать свою жизнь!

– Ну, почему сразу ломать? Просто я не могу прервать род…

– Прервать род? Какая чушь! – раздраженно перебивает Джинни и сердито сдвигает брови. – Почему нашего директора никто не обвиняет в том, что он прервал род? У него ведь нет детей и уже явно не будет! А МакГонагалл? Или Флитвик? А как насчет Блэков? Ты ведь знаешь Блэков?

Я киваю. Странный вопрос. Родственников, даже дальних, знать полагается. А уж учитывая Министерство…

– Вот и пожалуйста. Этот род прерван по мужской линии. У женщин фамилии другие, а мужчины мертвы. Младший брат погиб из-за того, что был Пожирателем смерти, старший – из-за того, что им не был.

– Ну и какое отношение это имеет…

– А такое. Судьба, Невилл. От нее не спрячешься. То, что должно произойти, произойдет обязательно. Кто знает, может, тебе еще повезло, что ты оказался геем, а не… не умер, например?

Что-то в этом есть. Честно говоря, никогда не смотрел на ситуацию с такой точки зрения. А ведь, возможно, Джинни права. Хотя это и неприятно. Ей легко рассуждать. Семья большая, и ничего никому пока не грозит.

– Ладно, – говорю я, – возможно, оно и так. В любом случае, сейчас я не хочу об этом думать. У меня еще целый год обучения впереди. Ты мне лучше вот что скажи: как ты обо мне узнала? Это что, настолько заметно?

– Да нет, не так, чтобы очень, – она слегка пожимает плечами, – если, конечно, не наблюдать.

Ну, вот и за что мне это? Сначала Снейп, теперь Джинни… Слизеринцы, чтоб их! Кто следующий, интересно? Надеюсь, хотя бы не Малфой, иначе знать будет вся школа. Впрочем, он, по-моему, не такой уж слизеринец.

– В общем, я догадалась из-за Флегмы, – продолжает Джинни. – Точнее, не догадалась, а заподозрила. Ну, а потом уже понаблюдала за тобой, и…

– Постой-ка, давай сначала, – перебиваю я. – Что еще за Флегма?

– Ну, Флегма! – она хихикает в кулак. – Это Флер Делакур, она собирается замуж за моего брата Билла. Я тебе не говорила?

– Говорила, – припоминаю я. – Еще осенью. Так при чем здесь Флегма… тьфу ты, то есть Флер?

– Ты на нее не пялился! – торжественно сообщает Джинни таким тоном, словно это все объясняет.

– Хм… а должен был?

– Ну, вообще-то, да. Она ведь на четверть вейла, на нее все пялятся. Конечно, вейловской крови в ней мало, поэтому разум мужчины не теряют, но не восхищаться не могут. Особенно, когда она сама хочет произвести впечатление, как, например, на Святочном балу.

– Ну, а если я специально на нее не смотрел? – не сдаюсь я.

– Так я не говорю, что ты не смотрел, – возражает Джинни. – Я говорю, что ты не пялился. Это разные вещи. Ты смотрел, но равнодушно. То есть, не совсем равнодушно… С одобрением, но так, словно тебя это не касается. Я, наверное, путано объясняю, но суть в том, что это не тот взгляд, которым мужчины смотрят на красивых женщин. Особенно на тех, в ком течет кровь вейлы.

– И ты сразу решила, что я гей?

– Конечно, нет! Просто мне это показалось странным. А потом я покопалась в библиотеке и нашла упоминание о том, что магия вейл не действует на мужчин, которые предпочитают свой пол. Зато действует на женщин, которые не интересуются мужчинами.

– Муховертку мне в задницу… – потрясенно бормочу я. Мерлин, а что если не только она заметила? А еще какая-нибудь Паркинсон, например? Хотя нет, Паркинсон бы молчать не стала – сразу бы завизжала о своем открытии на весь Большой зал. Но вдруг еще кто-то знает? Интересно, а Снейп тогда же все понял? Но ведь он сам должен был на нее пялиться. Или он… – Слушай, Джинни, а что, я один ее не разглядывал? – спрашиваю я со смутной надеждой.

– Не знаю, Невилл, – вздыхает она. – Если бы я тогда понимала, в чем дело, то постаралась бы еще кого-нибудь вычислить. Но я только отметила эту странность, и все.

– Ладно. А на кого-нибудь еще вейлы не действуют?

– Ну, сильные волшебники вроде Дамблдора вполне способны не поддаваться их влиянию. Еще от него можно закрыться с помощью окклюменции и тому подобных штук, это ведь происходит на ментальном уровне.

Я чувствую себя так, словно меня окатили ледяной водой. Дурак. Глупо было предполагать, что Снейп может быть таким, как я. Это слишком невероятно. Хотя… он так много знает об этом… Но он обо всем много знает, это тоже не показатель.

– Слушай, Невилл, – прерывает мои размышления Джинни. – Ты не против, если мы вернемся к началу разговора?

– Прости?

– Ну, твое поведение. Ты в кого-то влю… тебе кто-то нравится? – быстро поправляется она, заметив, что я собираюсь возмутиться.

– Нет! То есть… я не знаю! – ужасно не хочется говорить об этом с ней. Если бы речь шла просто о каком-то парне, было бы другое дело. Но… Снейп? Она просто не поймет. Я и сам не понимаю, хотя знаю его намного лучше.

– Я могла бы тебе помочь.

– Каким образом?

– Понаблюдать, – объясняет она. – Ты ведь, наверное, не знаешь, гей он или нет. Хотя Чарли говорит, что интуиция его ни разу не подводила, и никого из его друзей тоже.

– Серьезно? – недоверчиво спрашиваю я.

– Ага. Чарли считает, что у всех гомосексуалов есть чутье, которое позволяет сразу отсеивать непроходные варианты и замечать своих. Ты ничего подобного не чувствуешь?

– Не знаю… вряд ли. Наверное, ко мне это не относится.

– У тебя просто недостаточно опыта, – успокаивающе говорит она. – Так что насчет моего предложения? Я, правда, могла бы…

– Нет! – твердо говорю я.

– Но я хочу помочь!

– Знаю, малыш, – я ловлю ее теплую ладонь, подношу к губам и целую кончики пальцев. – Знаю. Но я должен разобраться сам. Представь, что я в свое время предложил бы тебе поговорить с Гарри?

– Ой, нет! – смеется она. – Я бы тебе не позволила! Ладно, ты прав. Только пообещай мне одну вещь.

– Какую?

– Если у тебя что-то получится с этим парнем, ты мне расскажешь, хорошо? Не подумай, что я лезу не в свои дела, просто ты мой друг, и я о тебе беспокоюсь, а еще…

– А еще тебе любопытно, – заканчиваю я, сжимая ее маленькую ручку. – Обязательно расскажу. Если ничто не помешает.

Не знаю, зачем я добавил последние слова. Можно было бы с чистой совестью хоть Непреложный обет давать – все равно шансов никаких. Ничего не будет. Никогда.

О разговоре с Джинни я думаю весь оставшийся день. И разговор со Снейпом тоже вспоминаю. И сейчас, лежа в постели без сна и стараясь не обращать внимания на оглушительный храп Рона – и у него еще хватает совести говорить, что это я храплю! – я все еще не могу перестать обдумывать то, что узнал за последнее время.

Эти ужасные и циничные слова Снейпа о моем так называемом будущем… Я ведь сразу понял, что он прав. Потому эти слова и задели меня так сильно. Чего он вообще хотел добиться? Поиздеваться? Показать, насколько отвратительная меня ждет жизнь? Едва ли. Скорее уж, помочь хотел. Такой он человек. Его помощь как… как Костерост, наверное. Безумно больно и мучительно, но результат есть. Вот только не знаю, есть ли он в этом случае. Возможно, зелье еще не подействовало.