Желание и честь - Патриция Райс

– Если это предложение включает и тебя, я его принимаю, – тихо ответил он, прикасаясь губами к ее щеке. Диллиан не протестовала, и он потянулся к ее локонам. Они были все такими же густыми и мягкими, какими он их запомнил.

– Ты даже не знаешь, что я предлагаю, – возразила она слабым голосом, когда он отклонил назад ее голову, собираясь поцеловать в губы.

– Если ты предлагаешь себя и долгую жизнь вместе, как я могу отказаться? Больше мне ничего и не надо. – Его опьяняла ее близость. Он не понимал, что говорит. Да и какое это имело значение? Она ответила на его поцелуй с той же страстью, с какой отвечала всегда. Он отдал бы все, чтобы только удержать ее здесь. Он видел желание в ее глазах. Она сама захотела прийти к нему. Ее страсть была так же сильна, как и его. Но совпадали ли их желания?

– Ты предлагаешь мне всю жизнь? – осторожно спросил он, пристально вглядываясь в ее лицо. Он понимал, что не заслуживает ни ее красоты, ни ее ума, но не мог сдержаться и не спросить ее, если она позволит.

– А ты не хочешь? Ты не хочешь меня? Я думала… – Она безнадежно махнула рукой.

Глаза Гэвина засверкали.

– Как ты могла подумать? Ты с ума сошла? Чем доказать, что я хочу тебя?

Она подозрительно посмотрела на него и опустила глаза, убедившись в искренности его слов.

– Ты мог бы приехать за мной, – обиженно проворчала она.

– И что бы я тебе предложил? Одну спальню и груду камней? Титул и ни гроша? Я не хочу, чтобы ты жила так, как жила моя мать. Я хотел бы дать тебе крышу, которая бы не протекала, стены, которые бы не рушились, состояние, которое обеспечит наших детей на всю жизнь. Сейчас я этого обещать не могу. Но я тружусь. Я не могу жениться на тебе, пока не буду, уверен, что смогу тебя содержать. Однако ты соблазняешь меня, и я не могу устоять. – Он с вожделением посмотрел на ее пышную грудь.

– Тогда и не старайся. В прошлый раз ты не дал мне ребенка, Гэвин Лоренс, так дай мне его сейчас. – Она соблазнительно выгнулась, подставляя ему свою грудь. Она видела по его глазам, что в нем борются желание и честь. Это было жестоко – ставить его перед выбором, но она хотела убедиться, что он действительно любит ее. Ей очень нужна была его любовь.

Он до боли сжал челюсти, и пот выступил на его лбу, когда он отпрянул от нее, но уйти навсегда он не смог.

– Я не буду больше обращаться с тобой, как со шлюхой. Я слишком сильно люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу, чтобы ты любила меня так, как я люблю тебя. После того, что я сделал, тебе будет трудно меня полюбить. Я постараюсь заслужить твое уважение. И сейчас я это делаю. Я ищу владельцев земли, чтобы превратить имение в твой дом, которым ты могла бы гордиться. Дай мне еще немного времени. Я уверен, что добьюсь успеха. Только не заставляй меня страдать, Диллиан. Если бы ты знала, как мучительно мне сдерживать себя…

Боже, как она любила этого человека! Он сидел рядом и говорил о чести и уважении, в то время когда они пылали как два факела от одного взгляда друг на друга. Ей хотелось прикоснуться к его густым спутанным волосам, гладить его широкую обнаженную грудь. Хотелось почувствовать, как эти большие руки ласкают ее грудь. Ей хотелось стереть печаль и боль с его лица, заставить его, наконец, улыбнуться. И она обладала властью сделать это. Сознание этой власти возбуждало ее не меньше, чем слова о любви, которой она так жаждала.

Она с чувственным, наслаждением гладила его волосы и целовала голые плечи. Он застонал, и она знала, что только она может избавить его от мук.

– В приданое я принесу эти бумаги, – прошептала она ему на ухо. – А ты должен обещать, что будешь любить меня вечно, как люблю тебя я. Пусть рухнут эти развалины. Мы и в поле сумеем вырастить наших детей. Мне на это наплевать. Только скажи, что любишь меня.

Гзвин приник к ней всем телом…

– Я люблю тебя, Диллиан. Всегда любил, люблю и буду любить. Только больше не исчезай.

И в слабом свете свечей они дали друг другу клятву в вечной любви, словно стояли перед алтарем.

Только когда догорела последняя свеча и в камине осталась одна зола, он приподнялся на локте и удивленно спросил ее:

– Какие бумаги?

Веселый смех Диллиан убедил слуг, что Леди появилась снова, только на этот раз она смеялась, а не рыдала. Это был хороший знак.