В горах Тигровых - Иван Басаргин

Феодосий не кричал, не ругался, а запряг своего меринка, за ним поехали Аниска, Андрей. Свалили по дереву, вывезли и тоже больше не поехали. Еще одного тигра видели. Пострашились рисковать. Пусть отойдут от страха мужики, тогда скопом, дружно, может быть, от шума и уйдут тигры. Сколько же их тут?

Ночь снова прошла в тревоге. Караульщики ходили по трое, сменялись каждые два часа, добро, были часы у Пятышина и у Фомы. Будил ночь, рвал тьму из пушки Лаврентий. Ему не спалось тоже. Стреляя, между делом миловался с Лушкой.

Тигры не пришли.

А наутро весело застучали топоры, запели пилы, столетние кедры, сотрясая землю, падали. Из них будут построены дома, хлева, будущая деревня.

6

Не знал Феодосий Силов, какого страшного зверя убил он, а потом тигренка. Если бы знал, может быть, и задумался…

Старую куты-мафа знала вся долина, если не дальше. Она уже четвертый десяток жила в этих горах. Раньше она была к людям тайги добра, покладиста и по-мудрому спокойна. Но в последние годы люди перестали узнавать ее. Раньше стоило охотнику принести извинение, что, мол, прости, если нарушил тебе охоту, пересек твою тропу, она уходила прочь. А в эти годы… Достаточно было увидеть след старой куты-мафа, как охотник сломя голову убегал за пять сопок.

Куты-мафа, так вовут удэгейцы тигров, за многие годы родила больше двух десятков тигров, выкормила их, и они ушли на свою тропу охоты. Теперь снова она водила двух тигрят, тигренка и тигрушку. Зверята росли сильными, смелыми, им уже шло по третьему году, когда куты-мафа вдруг озверела, стала нападать на людей, не только на тропах, но и в стойбищах. Убивала и уносила в тайгу взрослых, детей — словом, всех, кто попадался на ее пути. То же самое делали и тигрята. Будто в тайге перевелись кабаны, изюбры, олени, косули, волки. Куты-мафа все это легко могла добыть. Так почему же она стала добывать людей?

Долго гадали охотники: почему куты-мафа стала злой, немилосердной? Старый Календзюга шаманил, спрашивал духа гор, как им быть, что им делать? Ведь куты-мафа тоже дух гор, больше того, куты-мафа — священный зверь; поедая человека, он как бы берет все его грехи на себя, очищает грешника через свой желудок. Сказал людям:

— Духи гор сказали, что у нас много накопилось грехов, и во искупление их они послали нам куты-мафа. Не надо нам обижаться на куты-мафа, пусть она делает свое дело: съеденный станет безгрешным. Не трогать ее, не пускать в нее стрелы и копья. Кто тронет, того еще страшнее покарают духи гор.

— Мы верим тебе, Календзюга, ты самый мудрый среди нас человек. Мы и без того знаем, что убивать куты-мафа нам запрещают духи гор. Но они запрещают убивать тех, которые не приносят нам зла. А эта несет зло. Если бы она убила первый раз меня, то я бы на нее не обиделся. Я много накопил грехов. Меня всегда может убить куты-мафа. Но она убивает детей, а, как говорят нам духи гор, дети безгрешны. Скажи ей, чтобы она не убивала безгрешных. Ты ведь тоже безгрешный, вот пойди и скажи все куты-мафа. Я не пойду, потому что я грешен, пусть она убьет меня потом.

Хорошо сказал Алексей Тинфур, очень хорошо. Народ зашумел. Старый Календзюга долго молчал, затем так же долго шаманил, сказал:

— Я пойду и все скажу куты-мафа.

Календзюга понимал, что не пойди он, самый безгрешный среди этих людей, то люди перестанут ему верить, не дадут больше мяса и рыбы, и он умрет с голоду. Ибо он давно уже не охотник.

Три дня ходил по тайге старый шаман, искал куты-мафа. Нашел. Встал перед грозной владычицей гор, начал упрекать ее за убийство детей:

— Ты, куты-мафа, большой медведь, ты великий из великих духов гор, ты знаешь все тайны неба и земли. Ответь мне, почему ты убиваешь наших детей? Мы грешны, а, как сказал Тинфур, так говорят и духи гор, — дети безгрешны. Они еще не успели грехи накопить. Ты стала либо стара, либо ты стала очень злой и не знаешь, кого и за что убиваешь.

Тигрица стояла на расстоянии прыжка от шамана. Губы ее дергались, она тихо порыкивала. Даже склонила голову набок, будто слушала человека. Раскатисто рыкнула, сказала тигрятам, чтобы они убили этого сумасшедшего. Тигрята бросились к шаману, сбили его с ног, начали с ним играть, как с мышонком. Наигрались, придушили…

— Тинфур, ты ходил по следам шамана, — спросил Техтомунка, — что ты видел?

— Шамана убила куты-мафа. Значит, он тоже грешен. А проще — все он врал нам. Куты-мафа такой же зверь, как все звери, и ее надо убить. Если бы был жив Иван Русский, то он бы сказал, что делать. Я же не знаю, что делать. Надо собрать большой совет и поговорить. Сам я не решусь убить куты-мафа. Боюсь духов гор.

На большой совет съехались все шесть стойбищ: Тинфуры, Бельды, Календзюги, Техтомунки, Намунки и орочи Заргулу.

— С ним пытался договориться наш шаман Календзюга, но и его убила куты-мафа, — начал свою речь Тинфур — Иван Русский всегда говорил, что дух, который убивает человеков, плохой дух. Такого духа либо надо убить, либо изгнать с нашей земли. Иван Русский убивал куты-мафа, если она делала зло. Никогда не трогал тех, которые не убивали людей. Он убил куты-мафа, когда он напал на стойбище Бельды. Убил отца, мать и хотел унести в тайгу. Духи гор его простили за это. Он убил куты-мафа, которая унесла дочь Заргулу, духи гор снова простили его, не было у нас черной смерти, не было большой воды, и звери не ушли от нас, остались в горах. Если бы был жив Иван Русский, то он бы давно отомстил за смерть своих друзей, что пали у кумирни, он бы покарал куты-мафа за смерть наших детей и моей дочери, которую я так любил, за смерть шамана, за смерть многих людей. Их у нас и без того мало осталось в долине.

Долго молчал большой совет, люди думали, но все же решили: "Куты-мафа убить. И пусть ее убьет Алексей Тинфур. Убьет не из ружья, которое ему оставил Иван Русский, а копьем и ножом, как всякий смелый охотник"…

Алексей Тинфур долго шел по следам людоедки, с ножом и копьем, чтобы покарать ее. Отомстить…

Никто не знал, с чего куты-мафа стала людоедкой. А началось вот с чего: старая куты-мафа занозила лапу. Ту лапу, которой она так легко добывала кабанов, ломая им спины, ту лапу, которой она на полном скаку хватала оленя. Теперь лапа вздулась от страшного нарыва. Пыталась куты-мафа вытащить занозу зубами, но не смогла. Не могла добыть зверя, чтобы накормить двух годовалых детей, которые еще не умели добыть зверя, хотя полумертвых уже пытались давить. Шла и шла по тайге, в надежде что-то добыть, но, хромая, усталая, была бессильна. Следом. плелись исхудалые тигрята. Не будь с ней тигрят, она могла бы пролежать много дней без еды, но они требовали есть, больно кусали за лапы, бока.