Архив Смагина - Юрий Пивоваров

Понимая неловкость ситуации, я был вынужден вмешаться. «Не томи!» – только и сказал я, обращаясь к Ивану.

– Честно – пока не знаю! – упрямо повторил Иван и начал выдавать дальнейшие пояснения.

Хотите, верьте, хотите, нет, но я в тот момент был убеждён, что Иван ломает комедию и все ему уже давно известно.

О сейфах, продолжил свою трибунную речь Иван, – именно здесь кроется ключевое обстоятельство, объединившее множество всех сопутствующих случайностей, закономерностей, мотивов, психических странностей и рутинных проявлений человеческого характера.

Представьте себе вторую половину девятнадцатого века – время сумасшедшего расцвета технической мысли, в частности, механики. Не буду пересказывать главы из учебника истории, лишь упомяну, что именно в это время сформировались различные разновидности серийного производства, в том числе, что для нас сейчас более всего важно, производства сейфов. Фирменный знак, торговая марка стали атрибутом успеха. На рынок стремительно вырывается немецкая фирма – название опустим во избежание обвинения в подрыве авторитета. Сейфы продаются в Европе, наступает черёд Америки. В то далёкое время отделы кадров только зарождались, а служб внутренней безопасности не было и в помине. Поэтому попасть в число работников, производящих замки для сейфов, не было сложной задачей. Гораздо сложнее было получить в то время необходимую для такого трудоустройства квалификацию…

Мир не без талантов – мы это знаем. Но таланты бывают всякие. Словом, изготовление и сборка замков достались тому, кто не только был мастером в полном смысле этого слова, но и криминальным талантом, мыслящим масштабно, с размахом и расчётом на будущее. Кто это был – не так важно. Но есть веские основания предположить наличие такой персоналии. Количество сейфов, выпущенных под кураторством нашего героя, не известно. Но известно другое – в течение двадцати лет в разных странах мира были совершены ограбления известных нам сейфов, объяснить которые эксперты не смогли до сих пор.

Как правило, с учётом специфики, так сказать, мягкого вскрытия, основной версией преступления был заговор, предательство или что-либо подобное в окружении пострадавшего. Понятно, что в мутной воде преступник выявлен не был.

– Не правда ли что-то напоминает? – спросил Иван, обращаясь к негустой аудитории.

– Можно предположить, что кому-то и наших современников стал известен способ взлома… – начал говорить Демьян.

– Прекрасно! – сказал Иван. – Вот она начальная точка, вот он ящик Пандоры. Но согласитесь, что одно дело обладать некой волшебной палочкой, другое – нарастить на этот чудодейственный фактор чёткую безотказно работающую криминальную схему.

– Ваше мнение? – спросил Иван, обращаясь к коллегам.

Начала говорить Ирина:

– Речь, как я понимаю, о неоднократно упомянутой Третьей стороне. Преступник знает типовой приём взлома сейфов. Он находит… подбирает партию сейфов. Организовывает через магазин их продажу, покупатели ему известны. Выстраивает новую схему отношений и обеспечивает одновременное пребывание гарантированных средств в сейфах. Пользуется известным ему волшебным ключиком и с небольшим разрывом по времени грабит все три сейфа…

– Прекрасно, яснее ясного, – развёл руками Иван и посмотрел на Демьяна.

Я поймал этот взгляд и невольно стал прорабатывать в уме собственную речь, в глубине души все же надеясь, что она не понадобится. В построение версии включился Демьян:

– Господа Х приобретают драгоценности с мутной историей. Ведут себя легкомысленно и светят их перед Косолаповым. Он доводит информацию до основного организатора. Преступник проворачивает операцию с ожерельем, реализует задуманное и становится обладателем и драгоценностей, и больших денег. Дальше… Он убирает массажистку и в качестве орудия убийства использует предмет, на котором каким-то образом появляются отпечатки пальцев директора. На двери – те же следы. Мало того, его же отпечатки пальцев имеются на двери Z. Он же, директор, заходил в день ограбления в подъезд. В этот же день заходил Косолапов, его отпечатки – на двери убитой массажистки…

Демьян замолчал и беспомощно посмотрел на Ивана. В его глазах я прочёл просьбу. Но о чём эта просьба, мог только гадать. Поначалу мне показалось, что это просьба о помощи. Я быстро отбросил это предположение. Демьян прервал мои раздумья:

– Вот здесь начинает аномалия. Деньги у преступника. Зачем он проводит эту странную клоунаду?..

– Позвольте вмешаться, – заговорил Ивану. – Чтобы стало интересней и дабы не тратить драгоценное время, дополню клоунаду дополнительными деталями. Дело в том, что мы совершили ошибочку – сделали основной упор на просмотр диска с записью, охватывающей только один день – день совершения преступления. Но кто нам сказал, что момент преступления и картина преступления – это одно и то же? Никто нам такого не говорил! Я просмотрел многодневные записи и смею вам доложить, что Косолапов входил в подъезд неоднократно. При этом настоящий Косолапов фигурирует там один раз. Все остальные визиты, в том числе и в день совершения ограбления, совершены другим человеком – искусно загримированным под Косолапова.

В комнате воцарилась настолько концентрированная тишина, что я слышал не только стук своего сердца, но и скрип собственных мозгов. Что происходило с другими присутствующими, я мог только догадываться. Первой из оцепенения вышла Ирина.

– Ну, а директор? – недоумённо спросила она.

– Директор – настоящий. Антон Маркович Зайд собственной персоной. Маленькая поправка: он заходил в подъезд в известную нам дату и ещё раз днём раньше.

Иван несколько небрежно почесал затылок и зачем-то добавил:

– Днём раньше – тоже он, настоящий.

У меня начало дёргаться левое веко. Ирина и Демьян выглядели как опытные участники забавного шоу, в любой момент готовые к очередному подвоху. Иван заметил этот настрой и, придав своему лицу максимальную серьёзность, сказал:

– Уважаемые коллеги, прошу не расслабляться. Никаких шуток и забавностей здесь нет. Преступник закрутил – мы раскручиваем. Ничего личного.

Иван вкратце рассказал о результатах привлечения к просмотру записей Марии (так он назвал Машку).

Когда художница просматривала запись, она ткнула пальцев в добротный монитор и захихикала. Иван вывел её в коридор. «Это не он! – заявила Машка. – Ухо. Левое ухо. Это не его!» Иван ожидал такого вывода, но ему хотелось более серьёзной аргументации. Машка потянула его обратно в кабинет и начала длительное почти немое объяснение. Она помнила предупреждение «о неразглашении» и потому «призвала» себе в помощь лишь листок бумаги и карандаш. Изобразила с десяток различных ушей и шёпотом заверила: одинаковых не бывает – это как отпечатки пальцев. На фотографии Косолапова, сделанной сбоку, и записи запечатлены совершенно разные уши, за исключением одного случая. Иван так и не понял, почему они разные, но решил поверить на слово, что позднее не помешало ему привлечь экспертов и удостовериться в выводах художницы.