Верь мне (СИ) - Jana Konstanta

Но мало ей этого дикого, болезненного напора. Обнимала его, целовала, а руки так и норовят футболку стянуть — лишняя она на нем. И штаны лишние. Так хочется опять почувствовать тепло живого тела, а еще лучше — его тяжесть, первобытную мощь, такую, как там, в отеле, когда прижал ее к стене, спеша сделать своей; может, хоть тогда угомонится ее собственное тело, которому уже и рубашка жмет, болезненно касаясь кожи, и джинсы явно лишние…

Но стянуть с себя футболку Власов не дал — убрал Ликины руки, легонько укусил за разочарованный всхлип и, целуя, сам к ней под рубашку залез; он груди ее коснулся — а она выгнулась в его руках, затрепетала и к нему всем тельцем своим потянулась, пряча опьяневший взгляд под длинными пушистыми ресницами.

Макс чуть отстранился, разглядывая еще недавно чужую, а теперь, возможно, свою женщину. Сказал бы ему еще кто-нибудь вчера, что будет он сидеть в машине и доводить женщину до оргазма — не поверил бы. Мечтать не смел. Арина, конечно, надеялась, что их встреча расстроит свадьбу, но сам Макс был уверен, что Лика пошлет его на все четыре стороны и даже в испорченном платье побежит под венец. Возможно, надежды Арины оправдались бы, и Лику удалось бы оттуда увезти — на время, пока Горский будет лютовать, в доме Влада уже все готово для гостьи. Но что будет так, Макс не ожидал.

Лика ему нужна. И не согласился бы он никогда на Аринино предложение, будь иначе. Но он же понимает, что Лика ему не пара, и тот, другой в костюме жениха, ей подходит куда больше! Не ожидал Макс, что лютовать захочется самому, едва в окошко подсобки увидит вышедшую из машины Лику в белом платье. Не ожидал, что сам так воспротивится этой свадьбе, что захочет силой, не оставляя никакого выбора, утащить невесту на край света… Себе забрать. Только силой увозить никого не пришлось — чужая невеста вдруг сама утащила его в свой омут, и из омута этого выныривать совсем не хочется. Не хотелось там, в отеле, когда целовала его как самого любимого на свете человека и ручонками своими робкими в штаны к нему лезла; не хочется и сейчас, когда безотчетно тянется к нему, ласку грубую принимает и позволяет делать с собой все, что ему заблагорассудится. От одной только мысли, что вот такой она могла быть со своим Русланом, что вот так же стонала под ним, целовала, плавилась, хочется убить обоих. Но Руслана рядом нет, а Лика… А на Лику у него сейчас совсем другие планы.

Мешает руль. Мешает зеркало. Мешает перегородка между сиденьями и низкая крыша. Макс нагнулся чуть сильнее, почти навалился на Лику, целуя — рядом тут же что-то громко хрустнуло.

— Лик, — тихо засмеялся Макс, обнимая девушку. — Мы сейчас разнесем к чертям собачьим Владикову машину! Давай, соберись, нам ехать чуть-чуть осталось. Дотерпи до дома.

Дотерпели. Доехали и даже умудрились ни в кого не врезаться.

А ждал их деревянный дом на берегу речушки. Пышные розы, приманивая насекомых, огибали просторное крылечко, заползали на стены и норовили по деревянным подпоркам добраться до самой крыши, а может быть, еще выше, к самому солнцу, что в нескольких метрах от дома заигрывает с зеркальной гладью речки. Райский уголок обещал защиту, покой и несколько дней счастья. Макс вышел первым, обошел машину, открыл дверцу со стороны водителя и вытащил Лику. Свою законную добычу. Свою награду за покалеченную жизнь. Свою женщину.

Крепко держась за руки, вошли они в дом. Им уготована комната на чердаке — там ждет их просторная кровать и столик с фруктами и шампанским. Там есть балкон с прекрасным видом на речку. Там есть все, что нужно для примирения; Влад даже убедил Макса украсить комнату цветами — мол, женщины такое любят, и раз уж пытать счастья, то пытать по полной. Одно плохо: лестница на чердак больно неудобная — слишком узкая и крутая.

Сени, крохотный коридор, небольшая светлая кухонька… А черт с ней, с лестницей! Все равно не до романтики сейчас — успеют они еще и шампанское выпить, и цветочки понюхать, и видами полюбоваться! Макс втолкнул Лику в первую попавшуюся маленькую комнатку.

— Попала ты, Лика, — заявил он, разворачивая девушку лицом к себе. — Теперь мы одни, и здесь явно больше места, чем у Владика в машине.

— Значит, теперь ты мой? — лукаво улыбнулась девушка, поддаваясь загребущим лапам.

— Ну это мы еще посмотрим, кто тут чей. Не страшно оставаться наедине с голодным уголовником?

— А тебе с голодной женщиной?

— Предлагаю больше не голодать, — толкая девушку к кровати, шепнул Макс.

Мечта, еще недавно казавшаяся несбыточной, осуществлялась. Лика счастлива. Она смотрит в глаза любимого мужчины, и за этот взгляд тяжелый, давящий, пьянящий она от всего мира готова отказаться, а не только от жениха. Ради тепла желанного человека, ради рук, что подхватили и уложили ее на кровать, ради тяжести, которая навалилась сверху, ради ладоней, что, дрожа, прошлись по ее лицу… Ради губ, научивших любить поцелуи. Кто-то скажет «молодость», кто-то фыркнет «похоть». Но Лика знала: это ее счастье. Может быть, недолгое, но зато настоящее.

Его поцелуи агрессивны, хватка жесткая, неумолимая — он нежничать сегодня не намерен. Хотел бы, да не может. Он давно позабыл, что такое женщина в его постели, и сдержаться сейчас ох как непросто! Казалось, всю жизнь свою терпел и воздерживался только ради этой минуты.

В мгновенье ока расстегнута ее рубашка, распахнута; белоснежная ткань больше не скрывает налившуюся грудь с темными торчащими сосочками — ждущими, жаждущими прикосновений… Короткий его взгляд — и вдруг укус.

— Кусака, только будь со мной сегодня аккуратным, ладно? — улыбнулась Лика, уже понимая, что он не сдержится — залюбит ее так, что ни ходить, ни сидеть, ни стоять потом не сможет.

— Нет, — покачал головой Макс, оставляя на Ликиных губах короткий извиняющийся поцелуй. — Не сегодня, прости. Не могу… Оставим нежности на потом, ладно?

Промелькнувший испуг в ее глазах остался незамеченным. Всего одно мгновенье — и пуговица на ее джинсах расстегнута, а следом вжикнула молния… Еще мгновение