Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2] - Сергей Козлов

Эксплуатируемая железнодорожная сеть противника на 1 января 1943 г. составляла 22 тыс. км. Партизаны почти без потерь совершали диверсии на участках, где на 100 км приходилось не менее двух тысяч вражеских солдат. Так охранялись только наиболее важные участки дорог. Если бы партизаны совершали диверсии на всем протяжении и противник довел плотность охраны до полка на каждые 100 км, то общая численность охраны железных дорог на оккупированных территориях превысила бы 400 тыс. человек, но и она не спасала бы железную дорогу от партизан-диверсантов.

Как было известно из показаний немцев и из разведданных, наиболее критическое положение у противника было с паровозами. При отходе Красной Армии паровозы были эвакуированы или выведены из строя. Гитлеровское командование было вынуждено собирать локомотивы на дорогах всей Европы, не гнушаясь самыми отсталыми, и гнать их на восток. Появился так называемый эрзацпаровоз М-50, который стали выпускать паровозостроительные заводы Германии для восточных железных дорог. Паровозный парк катастрофически уменьшался от ударов партизан, авиации, сил Сопротивления на Западе, а также от износа.

Наибольший перерыв в движении составов достигался не ошибочной «рельсовой войной», а разрушением мостов и крушениями составов. Так как мосты сильно охранялись, зимой можно было парализовать движение одновременным выводом из строя водоснабжения в какой-то зоне. Разрушение линий связи — такое эффектное — затрудняло работу транспорта, но не приостанавливало ее на долгий срок.

Нападения на гарнизоны и штабы, отдельные теракты дорого обходились населению, часто приводили к разгрому всего подполья, повышали бдительность оккупантов, но не отражались на боеспособности войск на фронте.

Партизаны при должной организации и руководстве были способны полностью отрезать действующую армию от своих тыловых баз и тем самым уже к концу 1943 г. сделать дальнейшие боевые действия вермахта на Восточном фронте невозможными. Для длительного закрытия движения на железных дорогах и ночного на автомобильных требовалось немного: доставлять партизанам ежемесячно около 2 тыс. тонн минно-взрывчатых и поджигательных средств. Это только на первые 3— 4 месяца операции под кодовым названием «Капут оккупантам». Потом противник был бы деморализован и ослаблен, и расход средств на отсечение вражеских войск на фронте от источников снабжения уменьшился бы. *

Немецкая армия тщетно пыталась справиться с угрозой настоящей, а не выдуманной «рельсовой войны». Впереди паровозов цеплялись пустые платформы, скорость движения составов снижалась днем до 40, ночью до 25 км в час. Это, в свою очередь, вызывало увеличение количества паровозов на линии и время нахождения в пути, но не исключало повреждения паровозов на кривых участках при установках партизанами мин, взрывавшихся только под локомотивами или под гружеными вагонами.

На фронте вражеский танк подрывался только на одной из трех тйсяч противотанковых мин, установленных саперами. В тылу для крушения одного поезда партизаны расходовали 4—5 мин, а при использовании скоростных мин мгновенного действия партизаны на крушение поезда на особо охраняемых участках расходовали одну мину.

Только в одной из диверсий на станции между Минском и Гомелем магнитной миной была взорвана цистерна. Пожар уничтожил поезд со стройматериалами, два состава с боеприпасами и один с 90 танками «Тигр». Это были потери, заметьте, только от одной мины!

В том, что события развивались по иному пути, нет вины партизан. Они точно выполняли приказы, проявляли героизм, убивали охрану, несли потери. Но приказы эти отдавались людьми, не понимавшими тонкостей партизанского дела. Именно поэтому партизанское движение, сыграв важную роль в победе, не сделало всего, что могло бы»11.

Однако об исторических событиях не принято говорить в сослагательном наклонении. Война, так или иначе, шла с постепенным перевесом советских войск.

«Победоносные операции советских войск в 1942—1943 гг. означали коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны и свидетельствовали о высоком развитии советского военного искусства, а вместе с этим о совершенствовании методов работы разведорганов фронтов и армий, улучшении взаимодействия и координации между видами разведки, накоплении опыта и мастерства разведчиками и руководителями разведорганов»12.

Примечания

Кочик В.Я., Лурье В.М. ГРУ: Дела и люди. — СПб., 2002. С. 570.

: ЦА МО РФ. Оп. 17021. Д.1. Л. 113—114.

3 Кочик В.Я., Лурье В.М. ГРУ: Дела и люди. С. 570. ' См.: Василевич И. Явочная квартира на улице Леккерта//Люди молчаливого подвига. — М., 1987. С. 225—291.

' Цит. по: Гусев Б. Двое в землянке//Люди молчаливого подвига. — М., 1975. С. 359—360.

' Воспоминания Г. Линькова. Рукопись.

" Там же.

8 См.: Позывные военной разведки. — М., 1998. С. 402,412.

9 См.: Пузь Д.П. В глубоком тылу врага//Позывные военной разведки. Кн. 2. — М., 2005.

10 Позывные военной разведки. — М., 1998. С. 402, 412.

11 Старинов И.Г. Почему мы победили только в 1945?//«Солдат удачи». 1995. № 5.

12 Павлов А.Г. Военная разведка в 1941—1945 гг.// Кочик В.Я., Лурье В.М. ГРУ: Дела и люди. С. 589.

Глава 13.

«К концу 1943 года многие сотни разведчиков, выброшенных по линии Разведуправления Генштаба, действовали в глубоком тылу противника. Связанные с партизанскими отрядами, подпольными группами патриотов, они собирали большую по объему и весьма ценную информацию о воинских перебросках в глубоком тылу немцев, появлении новых образцов техники, политико-моральном состоянии личного состава вермахта, мероприятиях оккупационных властей и так далее. Многочисленные разведывательно-диверсионные группы и отряды нарушали коммуникации противника, уничтожали его мелкие гарнизоны и штабы, пускали под откос эшелоны с живой силой и техникой немцев, выводили из строя линии связи, уничтожали предателей, сотрудничавших с врагом.

Массовую засылку разведчиков в тыл врага лимитировали радисты. Без радиосвязи такие операции были бессмысленными. А подготовка радистов занимала до 6 месяцев. К сожалению, централизованного учета радиоспециалистов в стране перед войной не велось. В результате значительная часть специалистов была мобилизована, но использовалась не по назначению.

Недоставало людей, знающих иностранные языки: немецкий, венгерский, финский, румынский, итальянский, словацкий. Подготовка таких специалистов требовала годы. Учет лингвистов, особенно женщин, тоже отсутствовал, и приходилось их разыскивать с большим трудом. В результате многие переводчики в отрядах и группах были доморощенные и их лексикон немецкого языка ограничивался фразой «Хенде хох!» (Руки вверх!)»1.

«В 1943 г. партизанские отряды контролировали такие железнодорожные узлы на Украине и в Белоруссии, как Лунинец, Здолбунов, Ко-ростень, Ковель, Брест, Сарны.

Следует подчеркнуть, что работа разведчиков проходила в тяжелейших условиях немецкой оккупации, когда фашистские власти провели учет населения, насадили широкую сеть осведомителей. Все население от 16 до 55 лет привлекалось к окопным и другим работам, значительная часть молодежи принудительно отправлялась в Германию. Практически все крупные населенные пункты и узлы железных дорог находились под неослабным контролем, передвижение по дорогам без специального разрешения было запрещено. Повсеместно свирепствовали гестаповцы, полицейские органы, контрразведка, тайная полевая полиция, полевая жандармерия, многочисленные карательные подразделения. От разведчиков требовались высочайшая осторожность, бдительность, умение ориентироваться в сложных условиях борьбы»2.

«Трудно приходилось всем разведчикам выполнять задачи в тылу врага. Часто случалось, что они без отдыха и питания совершали длительные переходы по незнакомым местам: шли днем и ночью, в зной и стужу, под дождем и снегом, под огнем карателей. Понятно, всем разведчикам было нелегко в таких переходах. Но особенно доставалось радистам. Помимо личного оружия и запаса питания они несли с собой радиостанцию и увесистый блок батарей к ней. Кроме того, они постоянно были озабочены тем, как бы не повредить радиостанцию и сохранить ее работоспособность, чтобы на первом же привале развернуть свою рацию, связаться с Большой землей и сообщить командованию о местонахождении группы, обо всем том, что разведчики видели и слышали по новому маршруту, и т.п. В каких только местах не приходилось работать на радиостанциях: в лесу и горах, в землянках и стогах сена, в сараях и на чердаках домов местных патриотов, в хлевах и даже в собачьих конурах. Галина Старовойтова, например, радиосеансы проводила по ночам из русской печки в доме, находившемся в расположении гитлеровской дивизии СС, а Лиза Вологодская ухитрялась работать в собачьей конуре.