Интерферотрон Густава Эшера - Андрей Черноморченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При упоминании Доктора по шеренге прошел смешок.
— Что за веселье? — грозно спросил Иозеф.
— Бриттен, а ты Доктора живым давно видел? — раздался голос с правого края. Это был Шейдт.
— В строю не разговаривать! — прикрикнул Бриттен. — С Д-доктором я разговаривал не далее как позавчера. Он жив, здоров и готов делать операции, как раньше.
Иозеф соврал: Доктора он не видел уже пару недель. Но, с другой стороны, если бы тот помер, его урод наверняка бы с голоду начал выть на весь этаж.
— Бреши больше, — тихо сказали из середины шеренги. Это был Корнелиус. Бриттен вытаращил глаза от изумления и подумал, что ослышался.
— Это что т-т-такое? — срывающимся от гнева голосом спросил он, вплотную подойдя к Корнелиусу. — Нарушать дисциплину?!
Корнелиус в нескольких емких словах объяснил ему, где самое подходящее место для дисциплины, Бриттена, Доктора и Полковника. Последний, мирно сидевший за столом и освящавший инструктаж своим присутствием, от неожиданности чуть не свалился со стула. Так как Полковник едва успел отрастить новые веки, то глаза у него были постоянно навыкате, — пялясь на Корнелиуса, насколько это было технически возможно, Зумпель медленно начал подниматься из-за стола, шипя:
— Бунт?! Мятеж?! Сгною!
— Где это ты, придурок лысый, нас гноить собрался? — поступил деловой вопрос от Эйндакоуммы, стоявшего рядом с Корнелиусом. Несмотря на оскорбительный характер высказывания, в нем была доля правды: вследствие проказы Полковник начисто лишился волосяного покрова, и никаких признаков новой поросли пока не наблюдалось.
Бриттен подскочил к вышедшему из-под контроля подчиненному и занес было кулак для удара, но тут же ойкнул, скрючился и свалился на пол.
— Будешь ручками махать, башку сверну, — пообещал Иозефу Эйндакоумма. — А тебе, придурок лысый, — эти слова, обратившись к Зумпелю, он выговорил медленно и смакуя, — я пообрываю все, что выросло. Морда будет как мое колено.
Полковник сунул руку за пазуху, намереваясь вытащить оружие. Однако подчиненные его опередили: в лицо Зумпелю смотрело три торсана, мгновенно извлеченные из карманов.
— Расслабься, Зумпель, — порекомендовал Полковнику Шейдт. — Не то в сквозняк превратим.
— К-к-как вы разговариваете со с-с-старшим по званию? — разочарованно прошептал лежащий на полу Иозеф.
— Чего-чего? — издевательски переспросил следующий заговорщик, Новак. — Откуда тут звания взялись, Бриттен?
— Но вы же сами были согласны… — пролепетал Полковник.
— А теперь несогласны. Поиграли мальчики в войну, и хватит. Надоело, — ответил ему Корнелиус.
— Так что, вы не пойдете в поход? — спросил Зумпель.
— А чего лазить по горам, если Доктор, может, давно коньки отбросил? — задал вопрос Шейдт.
— Даю вам честное слово, что он жив, — Полковник приложил руку к груди, туда, где полагалось произрастать сердцу.
— Твое честное слово нам до одного места, — Эйндакоумма из всей группы бунтовщиков был, похоже, самый грубый. — В общем, поступаем так. Тебя как по имени, Зумпель?
— Дитрих, — тихо ответил тот.
— Так вот, Дитрих, слушай. Армия твоя распущена. Ты теперь не полковник. А ты, Бриттен, — Эйндакоумма приложил ботинок к лицу Иозефа, немало порадовав тем самым стоявшего на левом фланге Гонзу — больше не сержант. Сейчас мы спускаемся к Доктору и выясняем, жив он или нет. Если он на месте, то идем в поход. Правильно я говорю, ребята?
Из шеренги послышались голоса одобрения.
— Идем тем же составом, что и сейчас, — продолжал Эйндакоумма. — Без всяких командиров! Понял, Бриттен?
Эйндакоумма убрал ногу, чтобы посмотреть на реакцию Иозефа. Последний оживленно закивал.
— Все списки и очереди отменяются. Если донесем живцов, то операции первыми делаются нам.
— Но живцов ведь всего т-трое, — простонал Бриттен.
— Мы между собой договоримся, как поделиться, — успокоил его Корнелиус. — Да, кстати, Зумпель. Пока мы будем лазить по горам, ты себе подыщи комнату попроще. Говорят, в подвале много свободного места. Только если Гонза возражать не станет. Ну что, пошли вниз? — спросил шеренгу Корнелиус. — Давай, Дитрих, веди нас к Доктору.
Полковник медленно вышел из-за стола и направился к выходу. А Бриттен получил бодрящий пинок под ребра от Кольдеро, — у этого заговорщика для сержанта, видимо, не нашлось больше теплых слов. Иозеф верно расценил это удар как приглашение присоединиться к Зумпелю, шустро вскочил и побежал за своим бывшим начальником, карьера которого столь легко и стремительно завершилась у него на глазах. В коридоре Бриттен увидел Анжелу, высунувшую голову из двери, подскочил к ней и, грязно выругавшись, влепил ей крепкую затрещину. От неожиданности та плюхнулась на пол будуара, — Иозеф захлопнул у нее перед носом дверь и бегом присоединился к Зумпелю, вышедшему на лестничную площадку.
— Вход сюда к нашему возвращению открыть! — распорядился Корнелиус, когда компания проследовала мимо закрытого четвертого этажа.
Бывший полковник не имел никаких возражений.
— Коллективные трапезы и просмотры отменяются, — проинформировал его Шейдт.
— А дежурства в гравитоплане? — спросил Дитрих, надеясь, что бунтовщики оставят хоть что-нибудь от прежних устоев.
— Пока нет, — подумав, ответил Шейдт. Зумпель приободрился.
— Будете по очереди дежурить с Бриттеном, — Шейдт, с удовольствием наблюдая, как у Дитриха вытягивается лицо, добавил:
— Временно.
— Ближайшие два месяца, — уточнил Корнелиус.
Совершенно упавший духом Зумпель, подойдя к двери Доктора, нерешительно поскребся в панель. Прошло несколько минут; из квартиры никто не появился. Тогда Эйндакоумма стукнул по звонку кулаком, и вскоре за дверью послышались шаркающие шаги.
— О, какая представительная делегация! И в столь ранний час! — произнес Доктор, водя глазами по выстроившейся перед ним полукольцом группе.
— Что с вами? — выдавил из себя Шейдт. Он, как и все остальные, был потрясен, увидев Доктора.
Вид у того действительно был весьма скверный. Доктор состарился до такой степени, что выглядел — по новым стандартам человеческой биологии — лет на девятьсот, в точности как задержавшийся на краю могилы средневековый пенсионер. Руки у него дрожали, — вернее, вибрировал кусок отхваченной торсаном конечности, так как второй рукой Доктор опирался на палку. Половина зубов у него выпала, из-за чего он шамкал, а на глянцевом, покрытом пигментными пятнами черепе было разбросано несколько жухлых островков желтовато-седых волос. На фоне остальных селенитов, измученных разнообразными болезнями, но более-менее сохранивших соответствие исходным артикулам, Доктор смотрелся ужасающе.
— Гипофиз, друзья мои, гипофиз, — ответил он. — Как говорится, каждому — свое. А вы, я гляжу, собираетесь в очередной поход? К сожалению, на этот раз не смогу составить вам компанию. Но от всей души желаю вам удачи и готов оказать посильную помощь по вашем возвращении.
Разглядев сомнение в лицах своих собеседников, Доктор с наигранным оптимизмом заявил:
— Не беспокойтесь, недельку я еще протяну. Чего и вам желаю. Как ваш туберкулез, фон Бинген? — спросил он, повернувшись к самому неприметному заговорщику с румянцем на щеках.
— Все так же, Доктор. Кашляю потихоньку, — ответил тот. — По-моему половину легкого уже выхаркал.
— Замечательно. Надеюсь, вы еще никого не успели заразить, — широко улыбнулся Доктор, обнажив кровоточащие десны. — Я имею в виду не туберкулез, а мальтийскую ундулирующую лихорадку. А что с вашей печенью, Корнелиус? Дает знать?
— Побаливает, — сдержанно сказал Корнелиус.
— На вашем месте я был бы несказанно рад и этому— покачал головой Доктор. — С таким обширным циррозом долго не живут. В особенности, если течение болезни осложнено облитерирующим эндартериитом.
Переходя от одного к другому, лунный эскулап для каждого находил особые, проникновенные слова. Осведомившись у Бриттена относительно течения его астмы и ишемической болезни сердца, Доктор выразил сомнение, что тот сможет выдержать намеченную экспедицию. «До перевала протянете, а дальше — уж не знаю как», — было сказано побледневшему Иозефу. Шейдту с его гипертонией и мерцательной аритмией был обещан инсульт, правда, на обратном пути. Кольдеро Доктор, хихикая, сказал, что когда у него начнут выходить камни из почек, ему следует позвать дамскую часть общества, дабы те узнали, каково приходилось роженицам в незапамятные времена. «Если только при первых мучительных приступах не умрете от аневризмы аорты», — добавил Доктор. Перед Эйндакоуммой была обрисована радужная перспектива бурного развития диабета с гангреной, ампутацией обеих ног, возможностью комы и… Тут Доктор сделал кокетливую паузу, после чего весело произнес: «Впрочем, надеюсь, что недавно обнаруженная обширная бластома избавит вас от этих страданий». Новак же явно не испытал восторга от того, что болезнь Альцгеймера в сочетании с болезнью Вестфаля-Вильсона-Коновалова на фоне болезни Крейтцфельда-Якоба с первыми признаками болезни Паркинсона вскоре низведет его умственные способности до уровня, по сравнению с которым Мысливечек покажется интеллектуальным титаном.