Наследники легенд - Трейси Деонн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не думаешь, что ты мог бы, я не знаю, использовать тайный сигнал или что-то такое и подсказать мне, какое помещение нужно?
– Я только создал объекты. Прятали их другие. Я понятия не имею, какое помещение тебе нужно.
Он довольно улыбается. Я сердито гляжу на него в ответ.
Первые четыре комнаты мы проходим в тишине. Я поднимаю крышки пианино, наклоняюсь, чтобы поискать под ними и под стоящими рядом лавками. Во всех помещениях затхлый воздух, и Сэл стоит слишком близко, чтобы я могла чувствовать себя спокойно. В его присутствии любое место кажется слишком маленьким, слишком тесным – даже просторный коридор.
В самой последней комнате слева я, наконец, вижу. Простая каменная кружка сияет в темноте синим, как морской прибой, светом. Она стоит за задней ножкой пианино. Я не пытаюсь скрыть радостный возглас, который вырывается у меня, когда я бросаюсь к ней, чтобы схватить ее. Сэл опирается о дверной косяк, наблюдая за мной.
Я рассматриваю кружку, держа ее в руке. Ее сияние медленно пульсирует.
– Почему оно то гаснет, то разгорается?
– Эфир – активный элемент. Я удерживаю его форму. – Он поворачивается и идет дальше по коридору. – Ты потратила двадцать минут на поиски одного. Лучше поспеши, если не хочешь оказаться среди двоих отстающих.
Я запихиваю кружку в сумку и бегу следом за ним, не удерживаясь от вопроса:
– Ты удерживаешь все сорок предметов? Прямо сейчас?
Сэл проводит рукой по волосам и нетерпеливо вздыхает.
– Я создал их все одновременно, но я могу чувствовать их на расстоянии и усиливать их, если все затянется больше чем на пару часов.
– Погоди, что? – Я останавливаюсь посреди коридора. – Ты можешь воздействовать на эфир на расстоянии?
– Да. – Он поворачивается на месте. – Ты идешь?
Я трясу головой, пытаясь представить, какие усилия нужны, чтобы контролировать сорок предметов, не говоря уже о сорока заклинаниях – и об адских псах. Не знаю, каково это – колдовать, но то, что он сделал сегодня, звучит впечатляюще. Невозможно. Впечатляюще и невозможно.
– Ты тратишь время. – Он недоверчиво смотрит на меня. – Или хочешь допросить меня и проиграть?
Я снова догоняю его, и мы бежим к выходу.
Без особых проблем я разбираюсь еще с пятью предметами из списка – и без каких-либо признаков псов. Единственный вопрос, который сбивает меня с толку, – о книгах. Чтобы добраться до места, «где ни одной книги не видно», мне приходится найти удивительно хорошо спрятанную дверь, ведущую на крышу с восьмого этажа библиотеки.
Я не большой любитель высоты.
И у меня уходит двадцать минут, чтобы найти шкатулку с драгоценностями в вентиляционной трубе.
Сэл все это время занимался тем, что расхаживал по кирпичному парапету крыши шириной в десять сантиметров, идеально удерживая равновесие. И насвистывая.
Я жду, что он прыгнет, вцепится в меня или снова попытается убить, но его, похоже, устраивает наблюдать за тем, как я страдаю над загадками и бегаю из одного конца кампуса в другой. Это нервирует. Раньше, когда я оказывалась с ним наедине, все сводилось к угрозам, стиранию памяти и запугиванию.
Когда мы снова выходим на улицу, я проверяю сумку: шкатулка с драгоценностями, кружка из помещения с пианино, фонарик из фонтана перед главным учебным корпусом; очень малозаметный крошечный металлический ключ, который был спрятан между парой кирпичей в отделении журналистики, и свечка, которую запихнули в изгиб руки статуи.
Подняв взгляд, я замечаю, что Сэл снова изучает меня, словно ожидая, что я вдруг превращусь в демона.
– Где же псы? – спрашиваю я, и он пожимает плечами.
– Я создал их, но придал им небольшой импульс, чтобы сделать их более самостоятельными. Раньше я почувствовал одного у «Кампуса Y», но он тебя не почуял.
– О, как мило, – протяжно произношу я. – Ты собирался меня предупредить, если кровожадный адский пес подберется близко?
Он усмехается:
– С чего бы?
Застонав, я опускаю взгляд на список в поисках очередной подсказки.
«Я был первым и нашел покой раньше всех, дебатам тут не место».
Я прикусываю щеку.
Сэл, усевшись на одной из множества низких каменных оград, которые проходят по всему кампусу, наблюдает за мной из-под капюшона, пока я ломаю голову над загадкой. Я уверена, что он сам все уже разгадал и наслаждается тем, что не говорит мне ответы.
Я смотрю на часы. У меня остался час, мы посреди кампуса, и нет смысла никуда идти, пока я не соображу, куда именно нужно.
Я расхаживаю взад-вперед, а глаза Сэла, блестящие в темноте, следят за мной.
– Я был первым и нашел покой раньше всех, дебатам тут не место. При моем везении может оказаться, что это какая-то загадочная средневековая хрень.
У Сэла вырывается хриплый смех, и мы оба удивленно моргаем, услышав этот искренний, непросчитанный звук. Смех человека, который не привык смеяться. Думаю, я вообще не видела, чтобы он выражал что-то, кроме тщательно просчитанных язвительных упреков, раздражения или сухого сарказма. Наверное, он прочитывает эту мысль на моем лице, потому что в следующее мгновение его лицо словно каменеет. Будто кто-то повернул выключатель.
Я подхожу к краю стены в нескольких десятках сантиметров от Сэла и рассматриваю кампус. Я начинаю слева, переводя взгляд с одного здания на другое: низкая столовая, высокая библиотека, пронзающая небеса, и Часовая башня, отбивающая 03:30.
Мой взгляд снова обращается влево от Часовой башни.
– Я был первым и нашел покой раньше всех, дебатам тут не место.
– Хотя это довольно поэтично, Мэтьюс, это не ловушка. – Сэл прохаживается, тени словно липнут к его скользящей фигуре. – От повторения яснее не станет.
– Заткнись. – Его левый глаз дергается с немым укором.
У меня такое чувство, будто я знаю, где следующий предмет, но не готова пойти туда. Будто еще слишком рано. Но какой у меня выбор?
Вздохнув, я жестом предлагаю ему следовать за мной.
– Идем.
«Первым был юноша из «ДиФи» которого похоронили здесь в конце восемнадцатого века».
Вот что сказала Патрисия. И спасибо Элис, я знаю, что «ДиФи» – это старинное университетское общество дебатов. Я отчаянно жалею, что не попросила Патрисию показать на надгробие в тот день, потому что искать его ночью – все равно что высматривать в океане какой-то конкретный оттенок синего.
Фонари слабо освещают кладбище, а ограды и холмы не дают быстро идти. Как бы неуютно мне сейчас ни было, кладбище действительно теперь кажется мне… знакомым.
Каждый раз, когда я оглядываюсь назад,
