Удивительные истории о 90-х - Татьяна Олзоева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну чего ты опять? – спросил Олег, ломая в кастрюлю длинные макароны. – Ну, не вор я. Не умею и не хочу. Другой закалки.
– Причем тут вор и закалка? Просто крутиться надо. Олег, ну какой переезд? Какая свадьба?! – вскочила с табуретки Ника и задела стол.
Он качнулся, чашечка с остатками кофе упала с блюдца на потертый линолеум и раскололась пополам. Ника ойкнула, губы у нее задрожали. Но она тут же мотнула головой и посмотрела Олегу прямо в глаза.
– А про маму, значит, ты мою забыл, да? И так всю зарплату приходится ей отправлять на лекарства и сиделку.
– Так я ж давно предлагал, привези ее сюда из деревни, хоть познакомился бы.
– В Питер?! С ее-то легкими? Она у меня в общежитии жить будет? Или мы вместе в твоей однушке? – Но…
– Хватит! – крикнула Ника и вышла в коридор, скинув тапки и на ходу надевая туфли.
Олег так и выбежал за ней, с пучком макарон в одной руке и куском разбившейся чашки в другой. Он пытался что-то сказать, но получалось какое-то мычание. Его бросило в жар, и ужасно захотелось пить.
– Я устала от этого всего. Думала, что за ум возьмешься, отделом руководить начнешь, а еще лучше бизнес заведешь. Размечталась, дура. Только вкалывала и ждала, – тараторила Ника, выкладывая из сумочки ключи и какие-то бумажки. – Здесь оплаченные квитанции, не забудь прикрепить к остальным. Они в папке во втором ящике комода. И, знаешь… Прости, Олежка, не могу я вот так… в шалаше.
Ника вылетела на лестничную площадку и хлопнула дверью.
Олег рванулся к двери, выронив макароны. Стук каблуков уже доносился с нижних этажей. Любовь всей его жизни убегала слишком быстро.
Когда Олег выбежал на улицу, Ники уже нигде не было. Он так и замер с половинкой чашки в руке. На ее фарфоровом боку блестели на солнце золотые бабочки и фиолетовые листья на тонких ветвях. Это все, что у него осталось от любимой.
* * *
Мрак! Кухня. Бутылки. Звон. Блин, как громко. Надо бы сдать. Зачем? Мрак.
Холодильник почти пустой. И где еда? Сварить гречки? Не хочется, и голова болит. Зараза.
Вот она! Иди сюда. Бульк. Еще немного. Бульк-бульк. Руки совсем дрожат. Плохо. Схемы такими не спаять. А зачем? Принудительный отпуск третий месяц. Бульк.
Ну, за тебя, Ника. Все бы отдал, лишь бы рядом. Ух-х-х. Горькая. Я ж тебя искал… Скоро уже год как.
– Дался мне этот кофе, Ник… А еще Светка эта. Подруга называется. Такую ерунду про тебя треплет.
Чего ж так в груди щемит-то? И голова снова…
– Нет, ты не подумай, я не алкаш какой-нибудь, Ник. Просто труба без тебя…
Бульк-бульк. За тебя. Дзинь. Уголок фотки чуть погнулся. Ты улыбаешься, да. Люблю твою улыбку и лисьи глаза.
– Не, ну а чего Светка, а? Говорит, ты с каким-то бизнесменом сейчас мучаешься. Хмырь этот, наверное, и за человека тебя не держит…
Вот же я дебил! Конечно же! Как я сразу не понял… Мать.
– Ты это… Извини, Ник. И за то, что так про тебя подумал. И за то, что чокаюсь с твоей фоткой в стакане.
Это ведь все из-за матери. Но я же помогал. Почти все свободные деньги отдавал. С другой стороны…
– Может, хмырь твою маму в теплые места перевезет. В Болгарию там… или даже в Италию. А я-то что могу?
А вот правда… Ни хрена нету. Только квартира и трясущиеся руки. Ну, и совесть. Наверное. Не, ну Костик вчера звонил.
– Представляешь, приятель просил компы втюхать вместо него, а то у него командировка.
Бульк-бульк. За тебя. Или уже было?
Не, ну а чего? Мозги-то у меня есть. Я эти эвээмы в отделе и так и эдак крутил. Может, и впрямь помочь…
Бульк. За работу. Дзинь. Тьфу… Что творится? В спекулянты иду. Мрак!
Но если так смогу быть с тобой… Ради тебя, Ник, готов на всё.
* * *
– Прошу, – открыл пассажирскую дверь водитель, стоя на улице.
Олег усмехнулся, выходя из машины. Костюм у Борьки чистый, выглаженный, а ботинки начищены до блеска. Но вот рожа… Квадратная, выбритая под ноль голова, шрам, рассекающий бровь и золотой клык создавали весьма однозначное впечатление. Зато человек надежный, да и шрам заработал, спасая Олега.
По вечернему Невскому с шумом неслись машины. Парковаться возле гостиницы нельзя, но только тем, на кого распространяются правила. Олег все прощался с Борькой, а сам сжал вспотевшие кулаки, боясь повернуться. Он краем глаза уже заметил ее. Она пришла вовремя и теперь стояла у входа и ждала.
Но ему хотелось убежать, как застенчивому школьнику, оказавшемуся один на один с симпатичной девушкой. Казалось, что эти чувства давно забыты, когда четыре года назад Ника ушла. Длинных, удивительных, темных и невероятных четыре года.
– Олег, – раздался рядом знакомый голос.
Такой, что у Олега по коже пробежали мурашки, захотелось зажмуриться и вновь очутиться в прошлом.
– Да? – развернулся и широко улыбнулся Олег, абсолютно не боясь, что Ника заметит, что часть зубов у него не родные. Немецкие коронки такого качества, что он сам порой забывал, какие зубы ему выбили.
– Олежка, – улыбнулась ему в ответ Ника и обняла.
И Олегу вдруг показалось, что ничего не было, что он вновь в своей старой квартире вместе с любимой, вместе с той, кто совсем скоро должен был стать его женой.
* * *
Совсем не изменилась. Только волосы чуть длиннее. Глаза лисьи. Вот всегда нравились.
А манеры? Эх… Мне б такие. Аккуратно отрезает кусочек мяса, накалывает на вилку. Уф. А я чуть не облажался, перепутав вилку, которой бефстроганов есть. Ладно, Ника не заметила. Официант покосился, но вида не подал. Умный. В этом ресторане не те клиенты, чтобы прощали.
Вино. Для вида надо понюхать и пригубить. Бессмысленно. Все равно не разбираюсь. Но иначе не солидно.
Как же соскучился. Чего я улыбаюсь как идиот? Что в ней такого? Манит…
Казалось, что стал другим, а теперь вновь тот самый. Настоящий. И впрямь, не в деньгах счастье.
* * *
– Олежка, я всегда говорила, что у тебя светлая голова, – улыбнулась Ника, взяв ложку для мороженого.
– С какой уродился, с такой и пригодился, – ухмыльнулся Олег. – Как мама? Перевезла ее?
– Попробуй уговори, – махнула рукой Ника. – Никуда не хочет из своей дыры выбираться. А так ничего. Лекарства не дешевеют, конечно.
– Так, может, помочь чем?
– Спасибо, тебе Олежек. Но ничего, пока справляемся, а там… Ой, что это? – показала Ника ложкой на один
