На руинах «Колдовства» - Вирджиния Нильсен Вирджиния Нильсен

— Ее нет! Она испугалась. Должно быть, она ищет, где спрятаться. Куда она могла деваться?

— На этой палубе спрятаться негде. Только каюты. На верхней палубе есть спасательная шлюпка, на корме за рулевой рубкой. На главной палубе — груз, штабеля дров прикроют ее, но она может спуститься вниз только по трапу на носу, в полной видимости со сходен.

Симона не дослушала до конца. Она побежала к корме, где за последними каютами было большое открытое пространство палубы. С причала это место не было видно из-за боковых гребных колес и их чехлов.

Десси стояла на корме лицом к Пикензу, прижав к груди Жанну Марию.

Симона остановилась от страха при виде бывшего надсмотрщика Ариста. Торжествующая ухмылка скривила его безобразное лицо.

— Ты — беглая рабыня, — обратился он к Десси. — Твой хозяин уполномочил меня арестовать тебя и ребенка и привезти вас в Новый Орлеан.

— Нет! — крикнула Симона, и объятая ужасом Десси стремительно повернулась к ней.

Рубец на лице Пикенза побагровел.

— Я арестую и вас, мисс Арчер, — сказал он со зловещим удовольствием, — по обвинению в краже раба.

Десси бросилась к Симоне, и Пикенз последовал за ней. Симона сунула руку в карман платья, где пришила маленькую кобуру для своего пистолета. Она шагнула между Десси и Пикензом и направила на него пистолет:

— Стойте, или я буду стрелять, мистер Пикенз!

Пикенз продолжал наступать, его лицо перекосилось от ярости. Симона услышала за спиной вопль Ариста: «Нет, Симона!» Пикенз ударил ее в висок, сбив с ног. Она не успела спустить курок и, упав, выпустила пистолет.

Ее голова ударилась о палубу, и звезды взорвались перед глазами. Она услышала стук, когда серебряный пистолет выпал из ее руки, и последнее, что она видела, — большой сапог Пикенза, столкнувший пистолет за борт.

Арист обогнул последнюю каюту и замер от представшей перед его глазами картины: рабыня с ребенком бежала к нему, Симона стояла перед Пикензом, подняв пистолет. Арист так испугался за Симону, что почувствовал внезапную слабость. Как он сможет спасти ее, если она добавит убийство к нарушенным законам? Он любил ее больше самой жизни и чувствовал себя беспомощным, страстно желая спасти ее.

Когда Пикенз ударом сшиб ее на палубу, Арист потерял способность здраво мыслить в поглотившей его бешеной ярости.

— Ты заплатишь за это, Пикенз! — крикнул он, бросаясь на бывшего надсмотрщика.

Его первый удар попал в левый глаз Резаного, и боль, которую он ощутил в руке от столкновения со скулой, принесла Аристу огромное удовлетворение. Но Резаный не собирался легко сдаваться: он вскинул голову и отступил. Арист бросился на него снова, Пикенз угрожающе пригнулся, убийственная ярость сверкала в здоровом глазу.

Арист краем глаза заметил, что рабыня пробежала мимо, увидел капитана Эдмондса, склонившегося над Симоной, и сосредоточился на мужчине, приближавшемся к нему с желанием убить, горевшим на безобразном лице.

Должно быть, Симона была без сознания несколько минут, потому что, открыв глаза, увидела дерущихся Ариста и Пикенза, в ее ушах звенел грохот их сапог по деревянной палубе. В углу рта Ариста была кровь, а один глаз Пикенза почернел и закрылся. Они топали взад-вперед по палубе с мрачной решимостью, хрюкая и ругаясь, обмениваясь ударами.

Десси исчезла, так же как, постепенно осознала Симона, плащ и вдовья шляпа с вуалью, и это озадачило ее. Но пока она не могла раздумывать над этим. Лицо Пикенза было полно такой ярости и ненависти, что ее трясло от тревоги за Ариста. Она знала, что, если Резаный сможет убить его, он это сделает.

Если бы только она не уронила пистолет! Все произошло так быстро. Как она могла позволить Пикензу так близко подойти к ней и не выстрелить? Вероятно, из-за крика Ариста, или она бессознательно оттягивала момент убийства живого существа, потому что выстрел с такого близкого расстояния был бы смертельным для Пикенза. Ее пуля попала бы ему в самое сердце.

Но если Арист умрет сейчас, она будет винить себя в этом вечно.

Мощные мышцы Ариста разрывали швы его сюртука. Пикенз был одет свободно, его движения не затруднялись хорошо сшитой одеждой. Симона содрогалась от каждого удара, который принимал Арист, и вкладывала силу в каждый удар, который наносил он. Следя за этой смертельной дракой, она знала, что любит Ариста всей душой. Даже если их противоречия так глубоки, что они никогда не смогут помириться, это не имеет никакого значения: он должен быть жив и здоров. Пикенз не должен убить его.

Над ней склонился стюард, пытаясь не дать ей сесть, но она боролась с ним, хотя ее голова разрывалась от боли. Затем Арист нанес мощный удар в челюсть, Пикенз перелетел через кормовые поручни и исчез. Арист облокотился о перила, тяжело дыша.

— Человек за бортом! — крикнул рулевой из рубки над ними, и стюард оставил Симону и подбежал к перилам. Она с трудом встала на ноги.

Арист пристально смотрел в воду. Симона, шатаясь, шла по палубе, но не успела дойти до него. Он вдруг крикнул:

— Господи! Пикенз не умеет плавать! Он утонет! — и бросился в реку.

— Человек за бортом! — заорал стюард.

Симона облокотилась о поручни, ее голова кружилась от боли, и зарыдала:

— Арист! Арист!

Он вынырнул футах в двенадцати от парохода. Только его голова виднелась над водой, его быстро сносило вниз по течению. Пикенза вообще не было видно.

27

Симона вцепилась в поручни, стараясь не потерять сознание, не потерять из вида пятнышко — черные волосы Ариста в воде, несущееся по течению, но она почти ослепла от боли в голове. Стюард взял ее за плечи и попытался оттащить от поручней, но она сопротивлялась.

— Вы ранены, мисс. Позвольте мне отвести вас в каюту.

— Нет, — рыдала она. — Разве вы не видите, что он тонет? Сделайте что-нибудь!

— Спускают лодку на воду. Видите? Там, с берега.

Но поток уносил его все дальше и дальше, темное пятнышко в мутной воде. А ее голова раскалывалась. Она никогда не чувствовала такой беспомощности, такой безнадежности. Она боролась с удерживающими ее руками.

— Его выловят, — говорил стюард. — Его немного снесло течением, но голова еще над водой. У вас распухло лицо, мисс. Я думаю, вам надо прилечь.

— Нет, — она боролась, как тигрица, — как ей казалось, — но, должно быть, просто, как раненая кошка. Так неэффективно, так бессильно, не в состоянии больше контролировать головокружение. Она почувствовала, что падает, и, когда он поймал ее, сдалась, проваливаясь в черноту…

Симона очнулась на кровати в каюте. Ей казалось, в той же, которую она и занимала с Десси, пока не увидела, что плетеной корзины рядом со шкафом нет, только ее сундук.