Красный Ярда - Георгий Гаврилович Шубин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всемирное признание писателя и его бравого солдата вынудило чешскую буржуазию «переменить» отношение к нему. Масариковские мракобесы, тупоголовые солдафоны, лицемерные педагоги-моралисты и благочестивые попы-ханжи на время замолкли. Казенные борзописцы стали утверждать, что Гашек был истинным патриотом, искренним приверженцем «батюшки-освободителя нации», президента республики Томаша Масарика, будто бы «всегда поддерживал стремления пана президента» и что он только ненадолго «примазался» к большевикам, а в Красной Армии служил так же, как бравый солдат Швейк австрийскому государю императору. Чешская буржуазия бранила писателя дома, но хвалила его за рубежом и, торгуя его славой, сшибала на экспорте «Швейка» огромные барыши.
Душа словно не слышала возражений — она то ли в шутку, то ли всерьез продолжала свое:
— Ел он за двоих, пил за троих, спал за четверых…
— Ах, душа, душа! Многие из нас любят поспать, поесть и выпить. Не подходи к писателю с меркой узколобых тартюфов. Этот человек был подобен великим мастерам эпохи Возрождения. А они не чурались ни радостей жизни, ни здорового смеха над злом и пошлостью. Таков и наш герой.
Душа писателя стала меланхолично перечислять все смерти, какие придумали Гашеку ретивые борзописцы. Казалось, ей нравилось пересказывать всякие небылицы.
— Довольно, душа. Ты сама знаешь, что это неправда. Некрологи выдумывались тогда, когда падал интерес подписчиков к газете и уж ничем иным не удавалось привлечь их к ней.
— Когда я стояла у врат вечности в последний раз, — продолжала душа, — меня спросили: «Кем ты была при жизни?» Я ответила: «К тридцати пяти годам я имела за собой восемнадцать лет прилежной плодотворной работы. До 1914 года я наводняла своими сатирами, юморесками и рассказами все чешские журналы. У меня был широкий круг читателей. Прикрываясь всевозможными псевдонимами, я заполняла целые номера юмористических журналов. Но мои читатели в большинстве случаев меня узнавали. Поэтому я наивно считала себя писателем».
— У врат вечности ты, душа, скромничала. Гашек — великий писатель. Ты должна гордиться его именем. В шутку он называл себя гениальным чешским писателем, а позже оказался гениальным мировым писателем, место которого рядом с греком Аристофаном, французом Рабле, англичанином Свифтом, немцем Распэ, американцем Марком Твеном, русскими Гоголем, Салтыковым-Щедриным и Чеховым.
Простой и веселый среди друзей, он ни на минуту не расставался со своей маской праздного гуляки и забавлял их. Гашек не только не боялся худой славы, но и создавал ее сам, рассказывая о себе всякие небылицы. Им верили, потому что он изображал себя смешным. Эта маска защищала его от нападок. Добродушный, флегматичный субъект, он прикидывался то простоватым рассказчиком, то сумасшедшим, то собаководом, то лидером шуточной партии. Где уж тут разглядеть истинное лицо человека!
К маске в жизни и в литературе давно прибегают сатирики и юмористы. Уже в XVI веке от лица Глупости говорил Эразм Роттердамский, а выдающийся немецкий гуманист Ульрих фон Гуттен со своими друзьями, надев маску «темных людей», едко осмеял средневековых схоластов и мракобесов. В русской литературе появился Козьма Прутков — коллективная маска А. К. Толстого и братьев В. М. и А. М. Жемчужниковых. Маска Гашека — не только плод творчества литератора. Она родственна маске «дедушки Крылова», которая спасала старого баснописца от излишнего обывательского любопытства и чрезмерного интереса властей. Гашек был моложе Крылова, когда нашел свою маску. Он пользовался ею до тех пор, пока не развалилась Австро-Венгрия.
Зато ни от кого из тех, с кем Гашек служил в Красной Армии, мы не услышим и слова о какой-нибудь маске. Ему не от кого было прятаться среди людей, которые ценили его и его работу, видели в нем стойкого борца за свободу. Встретившись же со своими земляками-легионерами под Самарой, он прикинулся идиотом. То же было и с псевдонимами: писатель везде и всегда пользовался ими — многие из них не расшифрованы до сих пор — но не прибегал к ним в красноармейской печати.
— Меня не стали слушать, — вздохнула душа, — и строго спросили: «Кем ты была на самом деле?» Я смутилась, нащупала в кармане некролог и выкрикнула в замешательстве: «Я была пьяницей с пухлыми руками!»
— Бедная душа! Ты тоже предпочла воспользоваться строкой некролога, словно маской перед лицом небесных полицейских. Что же было дальше?
— «Откуда родом?» — спросили меня. Я ответила: «Мыдловары».
— Ай да озорница! Уж не хочешь ли ты, чтобы за честь считаться родиной Гашека спорили семь чешских городов, как когда-то спорили из-за Гомера греческие города? Или ты хочешь, чтобы литературоведы заработали на этой проблеме кусок хлеба? Всем известно, что родина Гашека — королевская столица Прага.
— «Год рождения?» — спросили меня. Я ответила: «1883-й».
— Год рождения ты помнишь.
— После этого меня поглотило море вечности.
— Море вечности… Вечность — забвение или бессмертие? Как ты понимаешь ее, душа?
Но душа, дав интервью, упорхнула.
Как видно, она была достойна своего имени — в этом скоро убедились все. Когда, вопреки мнению официальных экспертов, роман Гашека стал первым чешским бестселлером, а Карел Ванек, пытавшийся дописать историю бравого солдата, потерпел неудачу, ловкачи из «Чешского слова» решили обскакать своих соперников и обратились за помощью прямо на тот свет. Ради заработка они даже забыли о том, что в свое время писатель окрестил их шпиками, продажными шкурами и предателями рабочих. Эти дельцы собрали в Липнице виднейших спиритов республики, чтобы те вызвали дух самого Ярослава Гашека и попросили его продиктовать продолжение романа. Но увы, медиумы оказались бессильны! Душа писателя не снизошла до разговора с ними…
Старинные пражские куранты продолжают мерить вечность. Когда куранты бьют, фигурки вокруг часов приходят в движение. Скупец хватается за мошну, турок испуганно вертит головой, смерть дергает шнур… В окошечке плавно проходят святые апостолы во главе с Христом. Под адский грохот предатель Иуда проваливается в преисподнюю. Петух взмахивает крыльями и громко кричит, возвещая наступление нового часа.
Куранты знают, что время неумолимо течет вперед. Они были свидетелями великих событий и перемен на чешской земле. Как минута, промчалось недолгое господство чехословацкой буржуазии — время жестоких классовых боев трудящихся против капиталистов и помещиков, время безработицы и кризисов. Буржуазия не смогла защитить государственную самостоятельность, предала нацию, капитулировала перед Гитлером и его слугами-гейнлейновцами.
Снова, как несколько веков назад, земля оцепенела, покрылась коричневым мраком. Фашисты грабили и онемечивали народ. Он мог бы погибнуть, если бы над страной не занялась заря. Свет пришел с Востока. Героическая Красная Армия, бойцом которой когда-то был Гашек, пришла на помощь его народу, освободила его родину, Прагу, где он родился, и Липницу, где он спит вечным сном.
Пражский петух кричал не зря.
