Халява - Виталий Держапольский

— Садись, Кремень, есть к тебе серьезный разговор, — произнес Руднев, захлопывая водительскую дверь.

Тут же распахнулась пассажирская дверь. Кремнев, не раздумывая долго, залез в машину, окунувшись в запах дорогой кожаной обивки.

— Здравствуйте, Аркадий Эдуардович! — поздоровался с Кремневым еще один сидевший в салоне человек.

— Костя? — удивился Аркадий. — Ты чего здесь?

Костя Павлюченко — один из Братьев Ордена, находившийся на невысокой ступеньке в иерархии. Протеже Кремнева, тоже бывший комитетчик. Некогда служивший под командованием Руднева.

— Да так, — пожал плечами Костик, — бывшего командира случайно встретил… Вот решили встречу обмыть. Ты как, присоединишься?

— Да какое там, — отмахнулся Аркадий, — у меня пары…

— Да брось ты, Кремень! — Руднев обернулся к пассажирам. — Вспомним былое! А? Или зазнался? Ты же теперь у нас… Приор?

— Что? — поперхнулся Аркадий. — Костик, зачем?

— Да надоело мне в ваши бирюльки играть! — презрительно скривился Павлюченко. — Братство, Тайные Ордена… Дерьмо… Как дети малые…

— Так чего же ты…

— Нормально дела не было — вот и маялся с вами дурью! Мистики сраные…

— А сейчас, значит, нашел себе дело по душе? Уж не Егор ли тебя к делу пристроил?

— Совпало так, — туманно ответил Павлюченко.

— Костик, кончай плавать вокруг да около! — жестко потребовал Егор. — Вот что, Приор, — ехидно ухмыляясь, произнес Руднев, — вы же за этой штукой охотились? — Егор вытянул руку. На раскрытой ладони лежал перстень Соломона.

— Откуда ты узнал? — ахнул Кремнев. — Ты, падла, слил? — накинулся он на Костика. — Но ты тоже не в курсе был…

— Хорош бакланить, Аркаша! — огрызнулся Павлюченко. — Знал, не знал! Я школу конторскую не зря прошел! Ушки всегда на макушке держал! Это ты всю науку забыть постарался. Детство у вас с Горчевским в жопе играет… Но моньки-то у нашего Великого Магистра имеются. И не малые… Я где подслушал, где подглядел, где хер с носом сопоставил… И понял, что ссыт наш деканчик кипятком от этой вот вещички. Но почему-то сам её добыть лукается. А тут случай меня с Егором свел…

— Что с хозяином перстня? — глухо спросил Кремнев.

— Ничего, — ответил Руднев. — Больше с ним уже ничего не произойдет.

— Я бы не был так уверен, — прошептал Аркадий и его никто не услышал.

— Ты представляешь, Кремень, этот лох, — Егор постучал себя костяшками пальцев по лбу, — имея такую популярность и такие бабки, даже охрану не держал.

— Я знаю, — кивнул Кремнев.

— Да и не помогла бы ему эта охрана, у меня парни натасканные — не одну диверсию вместе провернули! Так что мне пох, кого… Хоть президента! В общем, так, Аркадий, за это колечко потрудитесь отвалить… Скажем десяток шкурок дохлого енота…

— Миллионов евро? — переспросил Кремнев. — Я правильно понял?

— Давай, вали к своему Великому Магистру, — произнес Павлючеко. — Вечером ждем ответ…

— А если ответ будет отрицательным?

— Блин, тогда я, в натуре, пожалею, что завалил такого чудесного человека! — без тени раскаяния сообщил Руднев. — Хорошие кинохи пацан снимал… А это колечко твой босс никогда больше не увидит! Ферштейн? Тогда проваливай из машины!

— Григорий Иваныч, ну, как у нас дела? — поинтересовался генерал у завлаба. Сегодня Кузнецов пребывал в благодушном настроении — давно, ох как давно он не встречал ничего интересного. А сейчас он чувствовал, что дело Юсупова развеет его скуку. — Есть что-нибудь?

— Еще бы! — потрясенно воскликнул завлаб. — У этого экземпляра потрясающая регенерация! Он, бесспорно, мертв, как деревяшка… Но я даже не удивлюсь, если он через часок-другой восстанет из мертвых!

— А конкретнее? — потребовал Кузнецов.

— Да вы сами посмотрите! — Григорий Иванович сдернул окровавленную простыню с обнаженного тела, лежащего на прозекторском столе лаборатории. — Почти полсотни, а точнее — сорок восемь пулевых ранений! Восемнадцать — в голову! Вот эти царапины на руке уже почти исчезли! А еще полчаса назад… Обратите внимание на вот эти две раны в области груди… Видите? Организм выталкивает пули! Это вообще уму непостижимо! Кто это, Владимир Николаевич? Может, хоть вы меня просветите? Он кто угодно, но не человек! — с жаром воскликнул Григорий Иванович.

— Иваныч, да не нервничай ты так! — генерал похлопал по плечу завлаба. — Я еще и не такое в своей практике встречал! Вот воскреснет, у него и поинтересуешься! Просто давненько ничего интересного не происходило… — довольно произнес он. — Вот и отвыкли от чудес! А отдел наш не простой… Так когда примерно ожидать?

— Чего ожидать? Когда очухается? — нервно спросил Григорий Иванович.

— Да.

— Вы это серьезно?

— Ну, ты же сам только что сказал…

— Охо-хо! — вздохнул завлаб. — Ну, судя по скорости регенерации, часов через пять-шесть он будет как огурчик… А вот когда часики вновь запустятся? — он виновато развел руками.

— Хорошо! — кивнул генерал. — Как только раны полностью закроются — срочно сообщите.

— Слушаюсь, товарищ генерал! — ответил Григорий Иванович, смахивая со лба крупные капли пота.

— Запись процесса ведется? — уточнил напоследок Кузнецов.

— Конечно! Цены не будет этой записи!

— Не забудь: как только — тут же сообщи!

Кремнев, словно сайгак, несся по институтской лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

— Шеф у себя?! — Ввалившись в приемную, задыхаясь, спросил он секретаршу.

— У себя, — после секундного ступора при виде взбудораженного и растрепанного Кремнева ответила девушка. — Только он…

Не дослушав, Кремнев ворвался в кабинет Горчевского. Вольдемар Робертович обсуждал что-то в этот момент с парочкой студентов старшего курса. Стремительное появление в кабинете декана возбужденного преподавателя, с безумно вращающимися покрасневшими глазами, если не напугало, то изумило студентов. В таком виде всегда спокойного и рассудительного Кремнева они никогда не видели.

— Ребята, обсудим это позже, — предложил студентам Горчевский, понимая, что случилось нечто непредсказуемое.

— Хорошо, Вольдемар Робертович! — согласились ребята.

Покидая кабинет декана, они, не переставая, косились на раскрасневшегося и тяжело дышащего Кремнева.

— Аркадий, что случилось? — едва студенты закрыли за собой дверь, поспешно спросил Горчевский. — На тебе лица нет!

— Вольдемар… Робертович… — с присвистом произнес Кремнев. — Юсупов мертв!

— Как мертв? — не поверил Горчевский. — Он же… А что с перстнем?