Американец - Борниш Роже

Толстяк вытер пот со лба. Не успел он убрать в карман носовой платок, как министр, не сдерживая волнения, спросил у него:

— Итак, комиссар, местонахождение Мессины установлено. Что вы планируете предпринять теперь?

Толстяк будет, наверное, целую вечность толковать ему о возможных контактах с итальянской полицией.

— Возникает новая сложность, господин министр. Перед нами стоит очень трудная задача. Ведь мы не имеем права действовать на территории Италии. Поэтому я отдал приказ усилить наблюдение на границах. Как действовать дальше? Попытаемся задержать Мессину при попытке вернуться во Францию или же установим за ним наблюдение и будем ждать, когда он сам выведет нас на подпольную лабораторию. Делаю выбор в пользу второго варианта лишь по той причине, что мы полностью контролируем ситуацию. События развиваются точно в соответствии с тем, как я и предвидел…

Даю голову на отсечение, что именно так Толстяк и доложил министру.

Американец ощущал на своей груди приятную тяжесть плеча Лилиан и мягкие подушки под спиной. Выбросить на рынок сто двадцать килограммов героина высочайшего качества! Да, тут было, от чего закружиться голове. Бедные марсельцы, до них товар так и не дойдет… Рокко сам никогда не занимался наркотиками, это его совсем не привлекало… Но в ходе последнего разговора с доном тот его переубедил: следовало преподать урок индивидуалам, не желающим платить дань Организации.

Пробил и его час, теперь он ни за что не упустит свой шанс и станет правой рукой нового крестного отца. Рука Лилиан гладила его живот.

— Когда мне надо тебя забрать? — прозвучал ее вопрос.

— Не имею представления. Все зависит от шхуны Джо Блондина. Он должен меня ждать. Пора идти…

В этой машине нас четверых так же легко было обнаружить, как и боевой танк на Елисейских полях. Сколько еще нам торчать в этом тупике! Не хватало только того, чтобы на голову свалились карабинеры, вызванные каким-нибудь напуганным соседом.

Успокаивало лишь то, что с виллы «Мона Лоа», скрытой за изгибом дороги, нас уж точно нельзя было обнаружить. Минус же заключался в том, что мы сами ровным счетом ничего не видели!

Марлиз и Шарбонье, взявшись за руки, время от времени прогуливались просто так, чтобы размять ноги. А я уже не чувствовал своих ног. Вспомнил Толстяка, потягивающего себе сейчас, наверное, «Пастис» в кафе «У Виктора» в ожидании моего отчета о проведении в Италии нелегальной операции.

— Не вздумайте только звонить мне из Италии, свяжитесь со мной сразу по возвращении во Францию. Я не хочу ничего знать о том, чем вы там будете заниматься, в вашей Бордигере… Вам все ясно, Борниш? Ничего не хочу знать…

Опустилась ночь. Луна скрылась за тучами.

— Похоже, в Ницце идет дождь, — сказал Шарбонье. — Вот чертовы итальяшки! Когда у нас дождь, у них хорошая погода…

Мне ровным счетом наплевать на шовинизм Шарбонье. Даже наоборот, хороший французский дождик нам был бы очень кстати! Чем сильней будет дождь, тем больше у нас будет шансов остаться незамеченными… Окружающие нас предметы выглядели красиво, но уж очень мрачно. Ожидание продолжалось, одинокие огни, которые сверкали то здесь, то там, выглядели все более зловеще, как будто каждый из них символизировал бандитский притон.

Марлиз быстро вернулась на место.

— На вилле погас свет, — сообщила она. — Кажется, они открывают дверцы машины. Деловой, похоже, не соврал…

Мы замерли в «ситроене», низко опустив головы, затаив дыхание и напрягая слух. Время как бы остановило свой бег, я не мог больше сидеть в таком скрюченном положении!

И в тот самый момент, когда я задавал себе вопрос, уж не пригрезилось ли Марлиз, донесся гул двигателя и несколько глухих перегазовок… Шум двигателя приближался. Я высунул свой нос из-за спинки переднего сиденья. Как раз вовремя: впереди в десяти метрах от меня пронесся «фиат» с включенными фарами. Ни номер, ни цвет я не заметил… Внутри удалось различить два силуэта… Женская головка с длинными волосами с той стороны, где руль: Лилиан вела машину…

— Что будем делать? — выпрямляясь, спросил меня Форини.

— Едем за ними, черт побери! Шарбонье, помоги мне толкнуть машину, чтобы завести двигатель без лишнего шума…

Я уже вышел из машины. Мы уперлись в «ситроен», подтолкнули машину к спуску, на выход из тупика. Фары «фиата» высвечивали внизу крутые повороты дороги.

— А теперь вперед!

Форини катился под уклон, включил вторую передачу, отпустил сцепление. Двигатель легко запустился… Я старался дышать глубоко, разжать тиски, сдавившие грудь… Молю Форини вписаться в поворот. Но я его недооценил. Это настоящий профессионал, просто ас. Именно такой водитель и нужен был нам сейчас, чтобы вести машину с потушенными габаритными огнями по узкой улочке, спускающейся к морю. Видели бы карабинеры, как мы, точно призраки, вырываемся из ночи.

«Фиат» несколько ушел вперед. Я старался не выпускать из виду красные огни. Вот мы уже на дороге Аурелия, протянувшейся вдоль Средиземного моря; приближались к Винтимиллю, проехали по мосту, затем по второму над стремительным потоком…

— Включи габариты, ведь мы уже в городе! — бросил я.

— Давно сделано!

Наш шофер-виртуоз ни о чем не забывал, и вдруг он резко затормозил и загнал машину в тупик.

— Они остановились перед собором, — сообщил он.

Я вытянул шею и увидел стоящий поодаль «фиат» с работающим двигателем. Вновь на меня нахлынула тоска. Неужели опять ничего не выйдет? Приближался силуэт, он вошел в полосу света от падающего фонаря. Я замер от удивления. Рыбак в желтой зюйдвестке с ацетиленовой лампой в руке открыл заднюю дверцу машины и исчез внутри. Это же Джо Блондин! Джо Гаэта, бруклинский убийца, всегда действующий вместе с Американцем! Дело принимало новый оборот… усложнялось или, наоборот, упрощалось! В нем отныне должны были участвовать уже три человека! И какие люди! Тут, по всей видимости, не получится обойтись без шума.

— Что они там делают? — волновался Шарбонье. — Неужто Американец собрался на рыбалку на ночь глядя? Тебя ведь это тоже удивляет, ну скажи что-нибудь.

И тут меня осенило. Рокко решил обойти все пограничные посты на шхуне. Уж я-то знаю, как это делается. Я вспомнил суденышко Фернандо Раваля под названием «Раб морей», бороздившее морские просторы с сокровищами почтово-телеграфного управления в трюме, похищенными Пьеро-Психом в Ницце[10]. Тридцать три миллиона франков 1946 года! Но это было давно… Корабль всегда был самым надежным средством для того, чтобы обвести вокруг пальца таможенников и полицию. Море бескрайне и черно… На воде я не смогу следить… Как же мне изловчиться и взять Рокко в Ментоне? Если, конечно, только он там появится!

«Фиат» остановился в небольшом порту прямо на пристани. По высокому росту я узнал Мессину издалека. На нем была зюйдвестка темного цвета, видимо, лежавшая до этого в багажнике. Крадучись в темноте, я решил незаметно подойти поближе. Джо Блондин зажег ацетиленовую лампу. В падающем от нее свете две фигуры, бредущие по пустынной пристани с привязанными к ней пляшущими на волнах лодками были очень похожи на призраков. Чтобы преодолеть опасную зону в несколько километров шириной, нельзя было придумать ничего лучше.

Рыболовная шхуна удалялась от берега. До меня доносился характерный стук работающего двигателя. Две сидящие друг напротив друга на гребной банке тени медленно растворялись в ночи. Ярко светила лампа. Шхуна с отданными швартовыми, покачиваясь на волнах, шла к выходу из порта…

Внезапно раздался шум заводящегося двигателя, и «фиат» после резкого разворота устремился в направлении Франции.

— Давай, за ними!

Форини рванул с места. Мы ехали к границе. На пограничном пункте Пон-Сен-Луи Лилиан предъявила документы. Молодой новоиспеченный инспектор в ответ предупредительно улыбнулся ей. Когда же к нему подъехали мы, это произвело на него, похоже, слабое впечатление. Даже полицейское удостоверение Форини не смогло поднять ему настроение.