Герои космодесанта - Грэм Макнилл

К тому времени, когда добыча появилась в поле зрения, настроение у него значительно улучшилось, и ему хотелось продлить охоту. На расстоянии тридцати шагов он начал дразнить их душераздирающим стоном, заставив обернуться одного из трех. Через несколько мгновений этот дурак напоролся на ловушку из гвоздей. Пробегая мимо, Хаз'тур обезглавил орущего беднягу, едва взмахнув рукой. Как и следовало ожидать, это был не тот призрак. Нет, тот призрак хитер, но его жизнь висит на волоске длиной всего двадцать шагов…

Весь в поту, с бешено бьющимся сердцем, Зет знал, что надолго их не хватит. Даже поскользнувшийся Керт не задержал охотника. Когда этот дурак проткнул сам себя, нечто темное внутри Зета порадовалось, отчаянно цепляясь за что угодно, чтобы отвратить от себя эти когти, только это нисколько не помогло. Теперь тень смотрела голодными глазами на Брокса, пытаясь подобрать угол и сбросить его со счетов…

Зет уже задыхался, а вурдалак, бегущий рядом с ним, дышал спокойно. Брокс — недалекий, но сильный. И очень верный. Этот идиот мог бы убежать вперед давным-давно, но все равно оставался с Зетом плечом к плечу, несмотря на того дьявола, что уже дышал им в затылок.

Пожертвуй дураком! Парализуй его! Эта мысль промчалась в мозгу Зета и шокировала его своей жестокой логикой. Что еще хуже: он знал, что может это сделать. Просто потянуться своим сознанием и сжать. Это так легко и разумно! Но Брокс — последний из его стаи…

Они завернули за угол, и Зет увидел, что их цель перед ними. Игра окончена! Уже так близко, но и охотник настигает…

Сделай это!

И они ворвались в старый склад генераториума, продираясь через наваленные железные бочки, стремясь к открытому люку на дальней стороне. Но тут сердце Зета упало. Они не смогут запереть взрывную дверь вовремя! Когда они окажутся снаружи склада, им придется повернуться и потянуть ее, чтобы закрыть. А это займет драгоценные секунды, которых у них уже нет… а если бы кто-то толкнул ее изнутри…

Зет взглянул на Брокса, и холодное существо внутри его зашевелилось.

Сейчас!

Примчавшись к складу, Хаз'тур увидел, как более крупное животное внезапно повернулось к призраку и бросило его в туннель. Порадовавшись их стычке, он рванул вперед. Его острый нюх почуял прометий. Прометий? Он ощутил, как под ним порвалась натянутая проволока.

Уходя на неверных ногах подальше от склада, Зет обернулся и увидел Брокса. Выражение лица у большого вурдалака было спокойным и пустым. Затем крышка люка захлопнулась, а взрыв прозвучал на миг позже. Он выгнул цельнометаллический люк и сбил Зета с ног. Сжавшись в комок, он еще долго лежал во тьме, пока земля не перестала дрожать. В голове кружились две мысли, борясь за его душу: «Я не делал этого… Я это сделал…»

Хаз'тур очнулся от невероятной боли. Каждый вдох отзывался у него в груди россыпью разбитого стекла, а ноздри вздрагивали от смрада горелой плоти. Оставшийся глаз сфокусировался на лабиринте трещин на потолке. Эти переплетения бетонных фрагментов что-то значили… Кроме того, у него не двигалась шея, да и все остальное. Едва дергались лишь когти на левой ноге. Этот призрак… Призрак убил его. Тот самый призрак, что сейчас глядел на него сверху вниз холодными серыми глазами. Он наклонился над ним — и за серым проскользнула тьма, теперь хищник смотрел в два маленьких черных солнца. На кратчайший миг Хаз'тура охватил страх — а затем опустилась тьма.

Когда Зет выбрался из Иглы, на небе появились полосы красного света, в котором купалась вся площадь. Куда ни глянь, везде лежали тела: Бритвенники, Пожиратели Плоти, Темные Шрамы — все похожие друг на друга, уравненные смертью. Выжившие испуганно сгрудились в кучу, почти такие же побитые и окровавленные, как мертвые. Их лица были неподвижны — они пребывали в шоке от того, что остались живы.

Хищники тоже находились здесь, замершие и молчаливые — будто окаменели от лучей солнца прямо там, где стояли, и превратились в темные статуи. Их вожак в волчьем шлеме лежал среди них. Его броня превратилась в оплавленное месиво, а сгорбленная поза говорила о мучительной боли — но он был жив. Это хорошо, подумал Зет. Ему среди них понадобятся союзники.

Его взгляд нашел другого — того, который решит его судьбу. Над мертвыми молча парило существо без лица, оборванные края его мантии почти не касались земли. Будто призрачная птица-падальщик, видящая смысл в кровавой бойне. Возле нее так же молча шел гигант в броне. Подол его соболиного плаща промок от крови растоптанных тел.

Колдун и Повелитель. Снова слова просто появились в мозгу Зета — вместе с пониманием, что к этим древним порождениям кошмаров лучше не приближаться. Они подойдут к нему сами, когда настанет время. Зет ждал, вперив взгляд в землю, запятнанную кровью. И наконец они пришли.

— Неужто мы выдавили из этого мира все до капли? — раздался сухой шепот Повелителя. — Забрали все… и это мелкое создание пережило жатву?

Колдун не ответил, но Зет внезапно почувствовал, как тот потянулся к нему щупальцами собственной воли…

Проникал к нему в душу… Пробивал все стены, словно бумагу… Подталкивал его к самому краю…

В отчаянии Зет взмахнул своим жертвенным подношением:

— Убийство… убийство за Истинную Ночь!

С его руки свисали кровавые ошметки разорванного лица Хаз'тура.

Повелитель остановил психическую атаку едва заметным жестом и наклонился вперед. Обескровленные, но красивые черты его лица походили на высеченные из мрамора, но испещренного тенями. Глаза же были безжизненного черного цвета.

— Говоришь, ты убил хищника? — В голосе не слышалось злости. Только невозможно древняя горечь, от которой почему-то становилось еще хуже. Если ответ будет хоть на волос дальше от идеального — его ничто не спасет.

— Он был… слаб, повелитель, — выдохнул Зет, ожидая смерти.

Под губительным взглядом мгновения превращались в мрачную вечность. А потом древний кивнул:

— Да. Слабость — единственный грех, который презирает эта Галактика. — Повелитель повернулся к колдуну. — Берем его.

— Это опасно. — Слова прорывались через электрическое шипение.

— Надеюсь, колдун. — В бесцветном голосе слегка угадывалась ирония.

— Лорд Вассааго, его сущность запятнана… элементом, влияние которого я не могу оценить.

Зет приглушил волну ненависти к этому мерзавцу без лица. Тот явно тоже почувствовал на себе касание Иглы и боялся — боялся той силы, которой он станет…

— Мы все запятнаны, Езод. — Зет чуть не поморщился от желчи в голосе Вассааго. — Именно поэтому мы должны идти дальше.

— Лорд, он непредсказуем, — настаивал Езод.

— Увидим, — ответил Вассааго, отвернувшись от обоих.

«Увидите», — пообещала Игла.

Аарон Дембски-Боуден

ОДНА НЕНАВИСТЬ

Я будущее нашего ордена.

Мои повелители и наставники часто мне это говорят. Они говорят, что я и те, кто схож со мной, держат в своих руках душу ордена. Мы носим черное, мы — бьющееся сердце возрожденного братства.

Наша обязанность — помнить. Мы призваны помнить традиции, которые появились до того, как наш орден оказался на грани исчезновения.

Меня зовут Арго. В ордене, где осталось так немного священных реликвий, я превыше других братьев благословлен орудиями войны в моем владении.

Моя броня родилась одновременно с Империумом и с тех пор хранилась, восстанавливалась и улучшалась поколениями воинов, рабов и слуг. Мой болтер ревел на полях сражений времен Ереси Хоруса. Окрашенные в красный цвет руки тридцати семи космодесантников Астартес несли его с той минуты, когда он был создан. Каждое из их имен выгравировано на темном металле оружия, так же как и названия тех миров, что забрали их жизни. Глазные прорези моего шлема видели десять тысяч войн и стали свидетелями гибели миллиона врагов рода человеческого.

На моей шее подарок Экклезиархии Священной Терры: символ аквилы, бесценный и наделенный защитными секретами почти забытой технологии. Мои доспехи черны, потому что я — сама смерть. Мой шлем — череп каждого человека, погибшего на полях сражений легиона за десять тысячелетий с момента его основания.

И даже более того. Мое лицо — победная усмешка умирающего Императора.

Почему же мне выпала такая ответственность? Почему я ношу черный цвет?

Потому что я ненавижу. Я ненавижу больше, чем мои братья, и ненависть моя чернее, глубже и чище.

Одна ненависть возвышается над остальными. Одна ненависть пылает в нашей крови и изрыгается из стволов пятисот болтеров, когда мы плечом к плечу идем в бой. У ненависти много имен: зеленокожие, орки, кины.