Ратоборцы - Влада Воронова

Да, милый, покой я смогу тебе дать, — но как мало по сравнению с бурей в твоей душе! Потому тебя и влечёт море: такое же бездонное и бурлящее, как и ты сам, с глубокими провалами во тьму и смертоносными рифами. Только зря ты надеешься найти у него ответ, помощь в своих бедах, лекарство от своей боли — море всего-навсего большая вода, ни ума, ни сердца. Если бы ты хоть что-нибудь мне рассказал! Но Иван молчит. И будет молчать, оберегать — его женщины не должна коснуться никакая тень. Не понимает, дурачок, как глубоко ранит невозможность помочь тому, кого любишь.

Баркасы чинить, как и плавать, Иван не умел, но учился быстро и охотно. Вальтер — сильно загорелый голубоглазый блондин тридцатидвухлетнего вида — смотрел, как аккуратно он красит внутреннюю стену рубки.

Вальтер обмакнул кисть, стал красить вторую стену.

— Ты не против, если на лов с нами пойдёт Алиса? — спросил Ивана.

— Нет.

— Но вроде бы у вас женщина на корабле — к несчастью, — сказал Вальтер.

— Ерунда какая. Я не суеверен. А ты?

— Я зомбак. У нас другие поверья.

— Тем более.

Вальтер немного помолчал и спросил:

— Ты не боишься жить среди умертвий?

— Боялся бы — давно сбежал.

— А почему остался?

— Надо ведь где-то жить, — ответил Иван. — Когда нет дома, домом можно назвать любую точку трёхстороннего мира. Ваша деревня не хуже и не лучше любой другой. А деревенская жизнь мне всегда нравилась.

Зомбак глянул на него настороженно:

— Мы довольно сильно отличаемся от твоих соплеменников. И всё-таки ты здесь, а не в человечьей деревне.

— С человечьей точки зрения, — усмехнулся Иван, — все волшебные расы со странностями. Почему зомбаки должны быть исключением? Но помогли мне вы, а не человеки, хотя межсторонняя буря выбросила ближе к их деревне, а не к вашей. Вы даже русский всей деревней выучили, пока я в бреду муть всякую нёс. Такую тактичность и вежливость я и вообразить-то не мог. Я в долгу у деревни.

— Вздор, — отмахнулся зомбак. — Помогать пострадавшим от бури в рыбацкой деревне обязаны все, иначе море нашлёт на нас беду. Можешь назвать это глупым суеверием, но море лучше не гневить.

Иван глянул в бескрайнюю синь моря и неба.

— Не вздор. Море действительно позволит овладеть собой только тем, кто помогает уцелевшим в буре. И тем, кто не забывает о долге благодарности.

— Из тебя отличный рыбак получится, — сказал Вальтер и, потрясённый внезапным осознанием, едва не выронил кисть: — Как ты назвал нас, человек?!

— Зомбаками, — чуть удивлённо ответил Иван.

— Нет, до того! Ты назвал нас «волшебной расой».

— Ой, — искренне огорчился человек. — Извини, пожалуйста. Я совсем не хотел тебя обидеть.

У зомбака перехватило дыхание.

— Обидеть? Человек, нас все называют лишь трупаками.

— А нас — обезьянышами. Нормальные люди таких слов не произносят, а тем, кто так говорит, бьют морду.

Зомбак отшвырнул кисть, схватил человека за футболку, притянул к себе:

— Ты действительно считаешь нас волшебной расой?

— Ну да, — недоумённо ответил Иван. — А кем ещё?

— Почему?

— Вопросик…

— Отвечай! — встряхнул его Вальтер.

— Ну… — принялся подыскивать формулировки человек, — м-м… У вас у всех волшебнические способности на четвёртом-пятом уровне из девяти возможных. Это минимум, а бывает и выше. Есть собственный язык, который не относится ни к одной из человечьих языковых групп. Гвирдиос, как и все языки волшебных рас, уникален, сам по себе…

— Но ты его откуда знаешь? — перебил Вальтер.

— Были знакомые зомбаки, выучил, — просто, как о само собой разумеющемся, ответил Иван. — Может, отпустишь? — попытался высвободиться.

Но Вальтер ухватил ещё крепче.

— Продолжай! Почему ещё ты считаешь зомбаков волшебной расой?

— Долгожительство. Высокая регенерация, даже больше вампирской. Сила, скорость реакции втрое выше человеческих… Да что я тебе объясняю, учу рыбу плавать? — рассердился человек. — Сам не знаешь, почему ты волшебная раса? — Он высвободился боевым Соколиным вывертом. Подобрал кисть, опять начал красить стену. Обернулся к Вальтеру и добавил: — А самое главное — все волшебные расы малость свихнутые.

— Волшебные расы живут в долинах.

— Вот за что вас, зомбаков, уважаю — хватает смелости не прятаться за чарокамным кругом.

Невероятные слова отдались в ушах колокольным звоном. А человек опять красит стену, пропади она совсем. Вальтер осторожно подошёл к нему, пригляделся. Да нет, вроде обычный человек, не призрак и не галлюцинация. И на безумца не похож.

Он схватил Ивана за плечо, резко повернул к себе, так, что тот едва не упал.

— Поклянись! — потребовал Вальтер. — Клянись пред изначалием.

Человек удивлённо хлопал глазами.

— В чём?

— В том, что ты, человек, считаешь нас, зомбаков, волшебной расой. Что уважаешь. Клянись!

— Да пожалуйста, — в зеленовато-коричневых, яшмовых глазах Ивана посверкивали солнечные искорки, ситуация забавляла. Но на смертной клятве солгать невозможно.

— Клянись, — тихо сказал зомбак.

Человек посерьёзнел, искорки исчезли, глаза стали спокойно-отрешёнными, взгляд сосредоточенный и рассеянный одновременно, как у воина перед решающей битвой — Вальтер невольно разжал пальцы и попятился.

— Клянусь пред изначалием, — уверенно сказал Иван, — что все поступки зомбаков, которым я был свидетелем за неделю моей жизни в деревне Белая Рыба, считаю правильными и достойными уважения. Клянусь, что считаю зомбаков волшебной расой. Клянусь, что решение зомбаков жить в большом мире, а не прятаться в волшебных долинах, считаю отважным и уважаемым. — Человек рассмеялся, в глазах опять сияли искорки, и спросил: — Теперь твоя душенька довольна?

Смотреть на человека Вальтер боялся и с преувеличенным тщанием принялся красить стену.

— У нас нет души, — ответил через несколько взмахов кисти. — Мы живые убитые. Знаешь ведь, как зомбаков делают — сначала убьют, потом воскресят модифицированным. Переделанными.

— Либо живые, — сказал Иван, — либо убитые. И то и другое сразу не бывает. Раз что-то делаешь, значит живой. Мертвяки только лежат да смердят. А живыми убитыми в Земле Кемет рабов называли. Тех, кто не живёт, а только существует.

— Земля Кемет — это Древний Египет? — уточнил Вальтер. — Ты говоришь как вампир.

— Привык, — слегка смутился Иван. — У меня друзья-вампиры всегда говорят «Земля Кемет», ну и я привык.

— Странно ты себе знакомства выбираешь — вампиры, зомбаки.

— Гоблины, хелефайи, человеки, гномы. Все, кто живёт в мире.

— В каком смысле? — глянул на него Вальтер.

— В обоих.

Зомбак долил в баночку краски.

— Живые убитые… — повторил он. — Ты действительно думаешь, что мы можем считать себя живыми? Ведь мы — сделанные.

— Остальные волшебные расы тоже не на пальме выросли. Однако не смущаются.

— Но человеки…

— Но человеков ты можешь назвать сырьём, — перебил Иван. — Заготовками для более совершенных зомбаков. Но у тебя и твоих соплеменников хватает ума и порядочности называть нас людьми.

Иван опять красит стену — ровно и аккуратно. Словно и не ведётся самый странный разговор в жизни Вальтера — и прошлой, и нынешней. Ему что, такие беседы не в диковинку?

— А душа? — спросил Вальтер. — Я могу сказать, что у меня есть душа?

— Это тебе решать. Если считаешь, что она тебе нужна, значит есть. Не нужна — нету.

— А у тебя душа есть?

— Раньше была. А теперь — не знаю. Скорее нет, чем есть. Сгорела.

Вальтер настороженно глянул на человека. Заявленьице.

— Иван, а кем ты был в прошлой жизни?

— Агрономом. Точнее — студентом.

Откуда прошлая жизнь у зомбака, понятно. Но у человека она появляется, только если происходит нечто, раскалывающее жизнь на «до» и «после».

Иван докрасил стену, перешёл к следующей. Всё те же спокойные, ровные, уверенные движения. Вальтеру бы сотую долю такой уверенности. Но то, что Иван говорит…

И не лжет.

Что же с тобой случилось, человек? Почему ты совсем один?

— А кто ты сейчас? — спросил зомбак.

— Именно это я и пытаюсь решить. Кто я такой сейчас, и кем я стану дальше.

— Трудные вопросы, — проговорил Вальтер.

— Но отвечать-то надо.

Иван глянул на часы. Приближалась сиеста.

— Иди уж, — сказал Вальтер. — Сам докрашу.

Иван смутился, стал ещё аккуратнее водить кистью.

— Иди, — повторил Вальтер. — Не заставляй свою женщину ждать.

Парень ответил благодарной улыбкой, быстро оттёр руки, метнулся к сходням.

— Постой, — окликнул Вальтер. — На счёт твоих вопросов… Могу немного подсказать. Правда, только на счёт себя и Алисы, но это ведь лучше, чем совсем ничего, верно? И для меня, и для неё ты морской товарищ. Тебе можно доверять и в бурю, и в штиль, и в большой лов. Нам ты тоже можешь доверять во всех трёх морских судьбах. Клянусь пред изначалием.