Последний рай. Черные острова - Милослав Стингл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот и остров Тевеироа, один из самых крупных в бораборской лагуне, где под легким бризом раскачиваются тонкие стволы кокосовых пальм. А с другой стороны уже виднеются северные отроги Бораборы — мыс Тахи и мыс Тереа. За ними открывается вид на глубокий залив Фаануи, на берегу которого расположилась небольшая деревенька.
С южной стороны вход в Фаануи охраняет знаменитый в истории Полинезии мыс Фаре Руа, затем следует мыс Пахуа и, наконец, после того как мы миновали единственный проход в мощном коралловом рифе, окружающем Борабору, открывается «столица» острова Белого пояса и вместе с тем административный центр округа — Ваитапе с населением около тысячи человек.
Ваитапе раскинулась на склонах горы Пахуа. Но бораборцы — это прежде всего люди моря, главным образом рыбаки. И поэтому большинство хижин подобралось к самому морю. Почти от каждой хижины в воды лагуны протянут длинный мостик, маленький собственный причал с приткнувшимися к нему лодками.
Один из этих причалов чуть длиннее других. Около него и заканчивается мое путешествие по бораборской лагуне. Ваитапе, так же как и Утуроа, — это одна-единственная прибрежная улица. На ней расположены домики для гостей — Пона Офе и Тиаре Таити, чуть подальше — протестантская миссия с церквушкой и необычной восьмигранной звонницей.
Моя короткая ознакомительная прогулка по улице Ваитапе заканчивается на площади. Она весьма необычна. Это — футбольное поле. И лишь на краю бораборского стадиона вместо трибун разместились важнейшие пункты полинезийского поселения — школа, почта, медицинский центр, полицейский участок.
Стадион — дар и детище человека, деятельность которого меня очень интересовала. Собственно говоря, из-за него я и отправился на Борабору. Меня всегда волновали судьбы одиноких путешественников. Об Алене Гербе я узнал, когда еще гимназистом прочитал его книгу о путешествии вокруг света, которое он в полном одиночестве совершил в 20-е годы на борту своей яхты «Файр кросс».
Путешествие Гербо длилось шесть лет. И из всех бесчисленных бухт и заливов, куда он заплывал, дольше всех его держали в плену именно Борабора и ее жители. Он прожил на острове немало времени. И захотел как-то отблагодарить его аборигенов. А так как он увлекался не только яхтами, но и футболом, то купил участок земли и оборудовал первое футбольное поле на островах Полинезии.
Гербо хотел в старости вернуться на Борабору к своим друзьям. И он осуществил это желание, но уже после своей смерти. С правой, прибрежной, стороны площади, на месте древнего святилища, стоят его памятник и могила с надгробьем, напоминающие, как и многое другое на Бораборе, о прошедшей войне.
В то время, когда дело шло к войне на Тихом океане, Ален Гербо находился на Тиморе, одном из Зондских островов[108]. Он готовил свою яхту к возвращению на родину, во Францию. Но поднять паруса не успел: налетели японские самолеты и сбросили на гавань две или три бомбы. Жертвой этого налета на Тимор стал единственный человек — мужественный Ален Гербо, который прожил шесть долгих лет в водах всех океанов.
Его похоронили на маленьком кладбище Санта Крус на Тиморе. После войны друзья Гербо, его товарищи по Французскому национальному яхт-клубу, выполнили желание путешественника и отвезли его останки сюда, в Ваитапе, на прекрасную Борабору. Экипаж корабля «Лотос» поставил надгробье с мемориальной доской, на которой выгравирована надпись:
Primus Gallorum Solus
Circumecdicti me
1893–1941
Ален Гербо,
в одиночестве на борту «Файр кросс»
совершивший кругосветное путешествие
25 апреля 1923 года — 26 июля 1929 года
Надгробье со сложной латино-франко-английской надписью не единственный след пребывания этого путешественника на Бораборе. Значительно большим по значению, но вряд ли более полезным является пресловутое 260 футбольное поле на ваитапской площади. Раньше здесь стояли прекрасные деревья, шумела «священная» роща, где собирались вожди острова. Гербо со своей маниакальной страстью к спорту выкорчевал все деревья до единого. Лишь одно из них островитяне не позволили уничтожить — то, под которым со своим народом беседовала последняя мужественная королева острова Белого пояса — знаменитая Маеваруа, отказавшаяся подчиниться воле европейцев. За это ее сослали на Таити, где она умерла примерно в то же самое время, когда на ее родном острове Ален Гербо начал обучать островитян игре в футбол.
Жертвой футбольной страсти французского путешественника, который спит теперь вечным сном на Бораборе, стали и могилы двух его предшественников, похороненных в ваитапской «священной» роще, — француза Гилу, матроса с корабля «Декре», и англичанина Уильяма Шоу. Гербо перенес их останки подальше от поселка, чтобы они не мешали разравнивать поле.
Я покидаю памятник Гербо, и особенно его футбольное поле, со смешанным чувством.
Прибрежная тропка вьется вокруг чарующего залива Поваи. Проходит не более двух часов — и вот я у мыса Раитити с единственным приличным отелем на всех Подветренных островах. После Раитити я перехожу на восточный берег острова и продолжаю свой путь до деревеньки Анау, одного из старейших бораборских поселений.
А через некоторое время, после осмотра анауских плантаций ванили, уже порядком уставший, я той же дорогой вернулся в Ваитапе, сердце острова Белого пояса.
ДОРОГОЙ ДРЕВНИХ СВЯТИЛИЩ
На следующий день меня ждала куда более интересная прогулка. Я вновь отправился вдоль западного побережья Бораборы, но на этот раз уже в северном направлении. Путь этот в дневнике, отрывки из которого вопреки обыкновению я здесь нередко цитирую, был назван мной «дорога святилищ».
Первое из бораборских марае находилось, вероятно, сразу за поселением, на окраине Ваитапе. Здесь при строительстве метеорологической станции, кстати единственной на Подветренных островах, нашли десятки человеческих черепов. Притом ни одной конечности или каких-либо других остатков скелетов обнаружено не было.
Бораборские черепа из местного марае, естественно, напомнили мне об Опоа на Раиатеа. Несколько минут ходьбы — и Раиатеа с ее всеполинезийскими святилищами словно перенеслась сюда, на мыс Фаре Руа.
Я — на священной земле острова Белого пояса. Фаре Руа вдается в океан напротив единственного прохода в коралловом рифе Бораборы. На этот мыс выходили все чужеземцы, посещающие острова. Когда-то на берег сошел и вождь одного из самых маленьких полинезийских островов — Ротумы[109], лежащего к северу от островов Тонга.
Молодого принца звали Те Фату, что означает «Господин», «Владыка». Это почтенное имя, которое в Полинезии имели право носить
