Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын

лишь 28 марта 1956 года, когда в «Правде» была опубликована редакционная статья «Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма». Тем не менее содержание хрущевского доклада стало известно задолго до этой публикации, о чем свидетельствуют массовые акции протеста в ряде грузинских городов, в том числе в Гори и Тбилиси. 4–9 марта 1956 года здесь прошли массовые антиправительственные манифестации и митинги с требованием немедленной отставки Н. С. Хрущева, Н. А. Булганина и А. И. Микояна, формирования нового правительства, вхождения А. И. Мгеладзе и В. П. Мжаванадзе в состав Президиума ЦК, избрания В. И. Сталина в состав ЦК и т. д. Первоначально власти Грузии во главе с Первым секретарем ЦК Василием Павловичем Мжаванадзе поддержали протестантов. Однако, когда ситуация вышла из-под контроля, в дело вступили подразделения местной милиции и армейские части Закавказского военного округа, введенные в город по приказу генерала армии И. И. Федюнинского. Они разогнали демонстрантов с применением огнестрельного оружия, однако, кто конкретно отдал приказ о его применении, до сих пор установить не удалось. Хотя доподлинно известно, что наведением порядка в городе непосредственно руководили начальник Тбилисского гарнизона генерал-майор В. Ф. Гладков и военный комендант города Тбилиси подполковник А. И. Макушев[525]. По разным оценкам, в ходе беспорядков погибло от 22 до 800 человек и было задержано и привлечено к административной и уголовной ответственности от 200 до 375 человек[526].

В современной исторической, публицистической и мемуарной литературе уже давно дискутируются две основные проблемы, связанные с хрущевским докладом на XX съезде КПСС: 1) каковы были побудительные мотивы этого доклада и 2) каковы были его политические последствия. По первой проблеме существуют целый ряд оригинальных точек зрения. Одна группа авторов, прежде всего «шестидесятники» хрущевского и горбачевского «призывов» (А. Н. Яковлев, Ф. М. Бурлацкий, В. П. Наумов, Р. А. Медведев[527]), уверяют, что главным побудительным мотивом подготовки и публичного зачтения секретного доклада, ставшего «общественным землетрясением», стало жгучее желание H. С. Хрущева придать всеобщей гласности кровавые преступные деяния сталинской эпохи, очистить партию от извращений ленинского курса и его наследия и тем самым придать новое дыхание социализму. Другая группа авторов (А. Н. Артизов, Н. А. Барсуков, Ю. В. Аксютин[528]) утверждает, что H. С. Хрущев, А. И. Микоян и другие члены Президиума ЦК, наиболее активно выступавшие за публичное осуждение «сталинского культа», исходили из двух главных побудительных мотивов. Во-первых, чисто субъективной боязни того, что инициативу в этом важном вопросе проявит кто-либо другой и в этой ситуации им самим как ближайшим сталинским соратникам придется реально отвечать за кровавый террор и нести персональную ответственность за все свои преступные деяния. И, во-вторых, сугубо объективным осознанием того, что прежними «сталинскими методами» они вряд ли смогут удержать страну в прежнем повиновении и сохранить существующий режим в условиях множества острых проблем в экономике и социальной сфере. Причем, как ни странно, в качестве одного из главных аргументов «объективного характера» тот же А. Н. Артизов называет крупные восстания уголовников в Нориллаге, Воркутлаге, Вятлаге, Степлаге, Унжлаге, Карлаге и ряде других «островов архипелага ГУЛАГ», которые якобы могли стать «детонатором больших социальных потрясений в стране». Еще одна группа вполне известных авторов (С. Г. Кара-Мурза, А. В. Пыжиков, Ю. Н. Жуков, В. П. Попов, Н.А. Барсуков[529]) при всей очевидной разности своих оценок хрущевской «оттепели» вполне резонно полагают, что главными побудительными мотивами H. С. Хрущева стали банальная борьба за власть и его давнишнее и горячее желание полностью нейтрализовать всех реальных и потенциальных оппонентов для достижения важнейшей политической цели: установления нового режима личной власти и реализации масштабной программы своих «реформ». При этом профессор В. П. Попов совершенно прав, говоря о том, что, став Первым секретарем ЦК, сам H. С. Хрущев прекрасно сознавал, что «действительным лидером страны он станет лишь в том случае, если его политика будет отвечать коренным интересам правящего слоя — советской бюрократии». Таким коренным интересом, объединявшим все слои правящей номенклатуры, являлось ее давнее желание сделать невозможными постоянные «сталинские чистки» в отношении «руководящих кадров». И именно закрытый хрущевский доклад, а затем и одноименное Постановление ЦК решали данную проблему самым наилучшим и надежным способом — политическим осуждением не только «сталинских чисток», но и нарушения «социалистической законности».

Подобной точки зрения отчасти придерживаются и целый ряд известных зарубежных авторов, в том числе Г. Ферр, Р. Киран[530], которые полагают, что, инициируя данный доклад, H. С. Хрущев всячески хотел отвлечь внимание от своей личной роли в довоенных политических репрессиях, покончить с ближайшими, давними и верными сталинскими соратниками, радикально сменить политический курс И свернуть те демократические реформы, которые инициировал И. В. Сталин. Наконец, существует и такая крайне экзотическая версия (М. С. Докучаев, Ю. И. Мухин, В. Н. Удилов[531]), гласящая о том, что публичное осуждение и унижение И. В. Сталина стало личной местью H. С. Хрущева усопшему вождю, который в годы войны так и не спас от расстрела его старшего сына, военного летчика Леонида Хрущева. Якобы в начале 1943 года он сдался фашистам в плен, но затем был выкраден оттуда и доставлен для расправы в Москву.

По второй проблеме также существует целый ряд различных точек зрения, среди которых наиболее известны две. Все «шестидесятники» и их идейные наследники, патологические ненавистники всей советской истории и особенно сталинского эпохи (А. Н. Яковлев, Г. X. Попов, Ф. М. Бурлацкий, С. Н. Хрущев, Р. А. Медведев, Л. М. Млечин, У. Таубман[532]), буквально с придыханием и нескрываемым восторгом твердили и твердят о том, что именно хрущевский доклад, который они высокопарно именуют «актом личного человеческого мужества», положил начало знаменитой «оттепели», массовой реабилитации невинных жертв политических репрессий, очищению партии и советского общества «от идеологии и практики государственного террора» и наконец-то нанес чуть ли не самый сокрушительный и смертельный удар по «кровавому сталинизму» и «казарменному социализму». Их же идейные оппоненты, в том числе С. Г. Кара-Мурза, И. В. Пыхалов, И. Ю. Денисов и Г. Ферр[533], всегда негативно оценивали этот доклад и правомерно утверждали, что именно он: 1) нанес очень мощный удар по авторитету КПСС и всего советского государства и породил морально-политический раскол в советском обществе; 2) положил начало системному идейному кризису и привел к серьезному расколу во всем мировом лагере социализма и международном коммунистическом и рабочем движении, от которого не удалось избавиться до сих пор; 3) стал блестящим козырем в руках антисоветчиков всех мастей и тех враждебных политических