Хасидские предания - Мартин Бубер

рю, и хотят слушать еще".

Рав сказал: "В ближайшую субботу скажи им всем, что

ты вовсе не великий цадик, и они от тебя отстанут". Равви

согласился.

В ближайшую субботу равви Иаков Ицхак стал просить со-

бравшихся вокруг него людей не превозносить его и не оказывать

ему незаслуженных почестей. И когда он говорил, сердца всех

людей исполнились смирения, и с того времени за цадиком стали

следовать с еще большей преданностью, чем прежде.

Когда равви Иаков Ицхак рассказал Железной Голове о своей

попытке и о реакции людей, рав подумал, а потом произнес:

"Таковы твои хасидим, ибо ты сам любишь смиренных и избега-

ешь надменных. Скажи им, что ты избранный, и они от тебя

отстанут".

Равви Иаков Ицхак возразил: "Я не цадик, но я и не лжец. Как

могу я сказать неправду!"

Другой раз равви Ацриэль Гурвиц спросил Ясновидца: "Как

получилось, что вокруг тебя собралась такая толпа? Я гораздо

ученей тебя, а ко мне никто не приходит".

Цадик ответил: "И я удивляюсь, что так много людей прихо-

дят ко мне, ничтожному человеку, чтобы послушать из моих уст

слово Божье, а к тебе, чья ученость превосходит высочайшие

горы, они не идут. Возможно, причина вот в чем: они приходят

ко мне, потому что я все время удивляюсь, что они ко мне

приходят, а к тебе не приходят, потому что ты все время удив-

ляешься, что они к тебе не приходят".

ЛЮБЛИНСКИЙ РАВВИ И ПРОПОВЕДНИК

В одном городе читал как-то проповедь известный странству-

ющий маггид. Вдруг прошел слух, что в тот же город приехал

Люблинский равви. Тут же все слушатели маггида пошли встре-

чать цадика. Вскоре маггид увидел, что остался один. Подождав

немного, он тоже пошел и увидел, что стол, за которым сидел

маггид, весь завален "деньгами выкупа"*, которые принесли

Ясновидцу просители. Маггид спросил: "Как это возможно?

Я много дней читал в этом городе проповеди, но мне не дали

ничего, а ты, не успев приехать, уже получил столько!"

Равви Иаков Ицхак ответил: "Возможно, это потому, что

каждый из нас пробуждает в сердцах других людей то, что сам

носит в своем сердце: я - ненависть к деньгам, а ты - любовь

к ним".

ИСТИНА

Спросил Ясновидца один его ученик: "Равви, ты учил нас, что

если человек познаёт самого себя и дает перед самим собой

правильный отчет, то в отношении такого человека будет верно

изречение: "Счет - половина уплаты". Как это понимать?"

Равви ответил: "Когда на провозимый через границу товар

ставят царскую печать, то тем самым подтверждают его

качество. То же справедливо и для человека: когда он познаёт

самого себя и дает перед самим собой правильный отчет, то

ставится на нем истина - печать Бога, - подтверждающая его

качество".

ПУТЬ

Равви Баэр из Радошиц однажды попросил своего учителя,

Люблинского равви: "Укажи мне общий для всех путь служения

Богу".

Цадик ответил: "Невозможно сказать каждому человеку, по

какому пути ему следует идти. Одни служат Господу изучением

Торы, другие - молитвой, третьи - постом, четвертые - вку-

шением пищи. Каждый должен сам понять, на какой путь влечет

его сердце, и этот путь избрать всецело".

многими ПУТЯМИ

Вскоре после того, как умер равви Шалом, сын равви Авраама

Ангела, двое его учеников пришли в Люблин, чтобы учиться

у Ясновидца. Они застали равви на улице произносящим благо-

словение новой луны. Ученики равви Шалома заметили, что

благословение Ясновидца несколько отличается от того, что

произносил их учитель. Это им не понравилось, и они решили, не

задерживаясь в Люблине, покинуть этот город на следующий

день. Когда некоторое время спустя они пришли в дом равви, тот

поприветствовал их и сказал: "Бог, которому можно было бы

служить лишь одним-единственным путем, - что это был бы за

Бог!"

НЕПОСЛУШНАЯ РУКА

Спросили Люблинского равви: "Почему сказано: "И простер

Авраам руку свою", а потом сразу: "и взял нож"?* Не являются

ли первые слова лишними?"

Равви ответил: "Все свои силы и все свое существо посвятил

Авраам тому, чтобы они не совершали ничего против воли Бога.

И когда повелел ему Господь принести в жертву сына, Авраам

решил, что должен заколоть его. Но так как все члены Авраама

были посвящены Богу и не могли ничего совершать против Его

воли, рука Авраама отказалась повиноваться Аврааму и взять

нож, ибо не такова была воля Бога. Силой заставил Авраам свою

руку слушаться его и сделал ее своим посланцем. Только после

этого она взяла нож".

ПРАВДА

Слова Писания "Правды, правды ищи..."* Люблинский равви

толковал так: "Если человек считает, что он совершенно правдив

и к еще большей правде ему стремиться бессмысленно, то он не

ведает правды. К правде следует стремиться постоянно, никогда

не останавливаясь на достигнутом, и в своих собственных глазах

человек всегда должен быть словно новорожденным младенцем,

еще ничего не достигшим и ничего не умеющим, - вот что такое

правда".

ВТОРАЯ МАТЬ

Спросили Люблинского равви: "Почему в священной "Книге

Великолепия" ("Зохар") обращение к Богу, соответствующее се-

фироту "понимание", называется "Матерью"?"

Равви объяснил: "Когда человек кается и исповедуется в гре-

хах, когда в его сердце входит Понимание и обращает его к Богу,

такой человек становится подобным новорожденному младенцу,

а обращение к Богу - его матерью".

ДИАЛОГ

Спросил Люблинского равви один из его учеников: "Наши

мудрецы говорят, что Бог, обращаясь к общине Израиля, произ-

носит такие слова: "Обратитесь ко Мне... и Я обращусь к вам"*,

а Израиль отвечает, как сказано: "Обрати нас к Тебе, Господи,

и мы обратимся"*. Что это значит? Ясно лишь, что то, что

говорит Бог, - это так и есть, ибо нам известно, что пробужде-

ние внизу зависит от того, что свыше".

Равви ответил: "Наши мудрецы говорят: "Женщина вступает

в союз только с тем, кто делает ее сосудом, ибо в первую ночь

муж делает ее сосудом, пробуждая ее женственность". И так

Израиль обращается к Богу: "Сделай нас Своим сосудом еще раз,

чтобы наше обращение к Тебе могло снова пробудиться". Вот

почему далее в ответе Израиля Господу читаем: "Обнови дни

наши, как древле"*. "Как древле" означает время до сотворения

мира, когда не существовало ничего, кроме пробуждающей силы

свыше".

ГРЕХ и УНЫНИЕ

Один хасид пожаловался Люблинскому равви, что его терза-

ют дурные страсти и от этого он впадает в уныние.

Равви сказал ему: "Больше всего остерегайся уныния, ибо оно

хуже и опаснее греха. Когда Злое Начало пробуждает в человеке

страсти, оно делает это не затем, чтобы ввести его в грех, а затем,

чтобы он впал в уныние".

ГРЕШНИК И ПРАВЕДНИК

Говорил Люблинский равви: "Грешника, сознающего свой

грех, я люблю больше, чем праведника, который знает, что он

праведник. Но если грешники считают себя праведниками, то

о таких сказано: "Даже у адских врат не каются"*. Ибо они

думают, что их ведут в ад, чтобы они искупили другие души".

ВЕСЕЛЫЙ ГРЕШНИК

Жил в Люблине великий грешник. Всякий раз, когда ему

хотелось поговорить с равви, он сразу шел к нему и болтал с ним,

словно близкий его друг и приятель. Многие из числа хасидим

дивились этому и постоянно спрашивали друг друга: "Как воз-

можно, что наш равви, которому достаточно лишь раз взглянуть

на лицо человека, чтобы узнать всю его жизнь от начала до конца

и определить истинный корень его души, не замечает, что перед

ним - грешник? А если видит, как позволяет ему разговаривать

и общаться с собой?" Наконец, хасидим набрались храбрости,

пошли к равви и задали ему этот вопрос. Цадик ответил: "О нем

я все знаю, как и вы. Но вам известно, как люблю я веселость

и как ненавижу уныйие. Да, этот человек - великий грешник! Но

покуда другие сожалеют о том моменте, когда согрешили, потом

ненадолго раскаиваются, но затем снова впадают в грех, этот

человек не ведает ни сожаления, ни хандры и постоянно счастлив

и весел, словно находится в некой башне ликования. Излучение

от его веселья переполняет и мое сердце радостью".

ЛОСКУТНОЕ ОДЕЯЛО

Один хасид Люблинского равви постился однажды от суб-

боты до субботы. Накануне субботы он почувствовал такую

сильную жажду, что едва не умер. Пошел он к колодцу и уже

хотел напиться, но подумал, что, не желая потерпеть немного до

наступления субботы, губит весь недельный пост. Переборов

себя, он не стал пить и отошел от колодца. И тут охватило его