Счастье под запретом - Джо Беверли

Серена растерялась, не зная, как ей ответить на столь нелестное замечание. Бет хихикнула.

— Может быть, мы сумеем обойтись без членов королевской фамилии. С тремя герцогами и герцогинями, включая вас, сегодня вечером нам вряд ли понадобятся дополнительные силы.

Когда ее спросили, какие еще герцогские фамилии будут на вечере, она ответила, что Арраны и Еовили.

— И Арраны придут? — спросила герцогиня. — У тебя талант, моя дорогая.

— Леди Анна просто настояла на этом.

Серена стиснула зубы. Что ж, леди Анна и впрямь потрясает своим великодушием.

— И Еовили! — восторженно продолжила герцогиня. — Я обязательно должна выкроить время поговорить с ними. Такая жуткая трагедия, что Дар погиб. И у них не было даже столь слабого утешения, как труп бедняги. Каким же кровавым месивом должно было быть это поле битвы. Но по крайней мере война теперь окончена. А кто еще придет?

— Княгиня Кол, — объявила довольная Бет.

— Боже мой, дорогая! — Герцог даже поднял вверх чашку с чаем, словно произнося тост. — Это же намного лучше, чем Принни!

— Я тоже так считаю, но это не моя заслуга. Так уж вышло, что она закадычная подруга тети Френсиса.

Герцог расхохотался.

— Мне кажется, что мы просто можем передать руководство страной Шалопаям и умыть руки.

— Ну уж нет! — с преувеличенным ужасом воскликнула Бет. — Стефен — единственный среди нас, у кого прирожденная страсть к политике. Остальные же превратят все это в Варфоломеевскую ночь. Вот если бы захотели найти добровольцев среди жен и любовниц Шалопаев — это другое дело…

После чая Серена притворилась усталой и была отпущена домой. В глубине души она надеялась застать Френсиса дома и соблазнить его на очередную порцию «постельной работы». Даже эта ненавистная прежде фраза больше не раздражала ее, хотя ей и казалось, что сюда больше подходят слова «любовные игры».

К сожалению, он ушел из дома почти вслед за ней и до сих пор не возвратился.

Френсис находился в компании Майлза и Люсьена в клубе «Красный дом» и состязался с ними в стрельбе. Он решительно не собирался изводить себя по поводу визитной карточки Чарльза Фернклифа. И хотя его жизнь была далека от совершенства, тем не менее сегодня все выглядело значительно приятнее, чем совсем недавно. Рука его была тверда, и он точно попадал в цель.

— Проклятие, — ругнулся Майлз, проиграв ему очередные двадцать гиней. — Ты что, никогда не мажешь?

— Только не сегодня, как выяснилось, — ответил Френсис. Он предпочитал не прибегать к помощи слуг и самостоятельно перезарядил пистолет. — Ну как, будешь еще соревноваться, Люс?

Люсьен залпом опорожнил стакан пунша.

— Ты уже основательно облегчил мой кошелек сегодня, спасибо. Я лучше попытаю счастья с Майлзом.

Френсис довольно ухмыльнулся и отправился передохнуть за столиком с кувшином пунша. Он сидел и просто наблюдал. Заслышав шум вновь пришедшей компании, он повернулся к двери и увидел Уфхема с друзьями. Он бы никак не смог избежать встречи, поэтому понадеялся на благоразумие Аррана, который вряд ли захочет вновь разжигать страсти вокруг имени Анны.

Уфхем наконец заметил его и замер.

— Не стреляете? — с издевкой спросил он.

— В данную минуту нет. Не хотите пунша?

— Я прекрасно представляю себе тот пунш, который бы крайне удовлетворил меня, — пробормотал Уфхем.

Френсис притворился, что не расслышал. Он даже сочувствовал брату Анны. Наверно, он и сам негодовал бы с не меньшей силой, если бы кто-то посмел так же поступить с одной из его сестер.

Уфхем презрительно выпятил губу и вместе с друзьями прошел дальше вдоль тира, чтобы потренироваться в стрельбе. Френсис еще не успел расслабиться, как брат Анны снова возвратился.

— Поскольку, кажется, никто всерьез не хочет, чтобы мы встретились в поединке, — сказал он, — то почему хотя бы не выяснить, кому из нас пришлось бы умереть? Просто из любопытства.

— Что за жуткая форма любопытства!

Лицо Уфхема перекосил нервный тик.

— Боитесь узнать свой жребий?

— Ну что ж, давайте испытаем свое мастерство, Уфхем. Мы заключали сегодня пари на двадцать гиней…

— Никаких пари. Просто либо жизнь, либо смерть.

— Вы имеете в виду, либо жизнь с чистой совестью здесь, либо отъезд из страны, эмиграция? Что ж, на ваш выбор — сколько выстрелов?

Уфхем испепелил его гневным взглядом.

— Может быть, лучший в десятке выстрелов? — спросил Френсис подчеркнуто вежливо.

— Каждый сделает по выстрелу, — решил наконец Уфхем, — и притом — в червовый туз. Тот, кто попадет в центр, считается победителем.

Френсис нашел эту символику ужасной. И почему только его жизнь полна вот таких мелодрам последнее время?

Но Френсис не стал возражать. Оба начали готовиться к стрельбе. Собрались зрители, почуяв интересное. Френсис подозревал, что подоплека состязания должна быть очевидна даже тем, кто не знал последних событий его жизни.

Он проверил свой пистолет.

— Будем стрелять одновременно? — спросил Френсис. — Как если бы на настоящей дуэли?

И с облегчением заметил, что обычное здравомыслие уже возвратилось к Уфхему: он почувствовал себя идиотом, привлекшим к себе всеобщее внимание.

— А может, бросим жребий? — спросил тот.

Бросили монету, и Уфхему выпало стрелять первым. Он выстрелил недрогнувшей рукой, и пуля пронзила красное сердечко. Слуга тотчас сбегал за картой.

— Видите, — с удовлетворением произнес Уфхем. — Точно в центр туза.

— Не совсем, — возразил Френсис. — Отверстие чуть смещено в сторону.

— Но ведь смертельно точно.

— Да.

— Попробуйте сделать лучше.

«Вы и правда хотели бы, чтобы нас обоих унесли на носилках мертвыми с поля?» — так и разбирало спросить Френсиса, но он лишь отвернулся, чтобы сделать свой выстрел.

Он целился очень тщательно. Было бы огромным удовлетворением победить Уфхема, вряд ли возможно хоть что-то улучшить в их отношениях. Френсис прищурился и нажал курок.

— Прямо в центр! — завопил кто-то, и слуга сбегал за картой.

Уфхем долго рассматривал ее, не веря глазам.

— Дьявольщина, но выстрел в точности такой же, как у меня!

Мужчины толпились у карт, пораженные точным совпадением пулевых отверстий. Карты можно было просто наложить друг на друга!

Френсис взглянул на Уфхема.

— Может быть, примем это за знак свыше, что наша ссора должна закончиться?

Уфхем сжал было губы, но затем протянул Френсису руку.

— Будь по-вашему, Мидлторп. Наверно, мне никогда не понять, что случилось, но не могу же я вечно сердиться на вас. Вы слишком хороший человек.