Сингулярность (сборник) - Алексей Васильев

На несколько минут я забыл про военное ведомство как одного из заказчиков, про директора института, про общественное мнение и ожидания общественности. Сотрудники заканчивали последние приготовления, Алкома разогревается, а за стенками уже пошел жидкий гелий, поглощая и отводя тепло.

Для переноса назначили одного из техников, а раньше это было таким событием, что шли долгие дебаты, кого первым, и в самом деле для первого «переноса в компьютер» избрали академика Кербыша, автора фундаментальных работ, по которым трое получили Нобелевские премии. После того как не получилось, еще трижды пробовали с Кербышем, потом он отказался терять напрасно время, у него осталось не так уж много, планка переноса постепенно снижалась, пока вот докатились до такого позора…

Затем мы отступили и только наблюдали долгий процесс сканирования и считывания информации. Это заняло три часа, тихие лаборантки принесли в зал машинных расчетов подносы с горками бутербродов и горячим кофе.

Мы жевали бутерброды и не отрывали взгляды от экранов. Через три часа я взял руль в свои руки, без всякой нужды перекинул пару тумблеров, это для фотокорреспондентов, им нужны жесты, повернулся лицом к ожидающим.

– Процесс переноса завершен!

Среди собравшихся раздалось несколько жидких хлопков, директор, генерал и большинство не шевельнулись, на лицах все оттенки недоверия, и, увы, ни один не смотрит ликующе: мол, добились! Получилось!

Генерал смерил меня долгим взглядом, затем посмотрел на директора, на панель Алкомы и после театрально рассчитанной паузы поинтересовался холодным тоном:

– И… что? Я как-то иначе все это представлял.

Я торопливо развел руками:

– Дайте нам время… Возможно, перенесенный в компьютер сейчас в нем только осваивается…

Генерал спросил с тем же тяжелым сарказмом:

– Это при скорости мышления и вообще реакций в миллиарды раз быстрее наших?

Я снова развел руками, но промолчал. Генерал обернулся к директору:

– Командуйте, дорогой Арнольд Ильясович. Вы, как директор института, должны быть выше интересов отдельных… отделов.

Меня больно кольнуло, это целый институт генерал свысока и почти пренебрежительно обозвал отделом. Конечно, его ведомство курирует два десятка институтов, плотно работающих в области сеттлеретики, но все-таки мы не один из отделов…

Директор посмотрел на меня с сочувствием.

– Антон Юрьевич, при всем уважении… я вынужден принять дальше бразды в свои руки.

У меня вырвалось:

– Арнольд Ильясович, вы талантливый администратор! Может быть, даже гениальный… Но это дело специалистов!

Он покачал головой.

– Это и сделают специалисты. Я только нажму кнопку. Или перережу ленточку. А если все получится, то моя часть будет расценена как разбитие бутылки шампанского о борт корабля.

Из группы военных один разделся и лег на считывающую панель. Там вдавлено, словно с большой высоты рухнул человек и оставил после себя углубление, очень удобно, хотя для этого красавца показалось мелковато. Атлетически сложенный, накачанный, он и здесь, уловив взгляды двух-трех присутствующих женщин, картинно напряг низ живота и поиграл мышцами груди.

По тому, как сами военные ловко подсоединяли аппаратуру к испытуемому, я заподозрил, что такое проделывали уже не один раз. Пусть на манекенах, на учениях, военные обожают их проводить, но все-таки нас в известность не ставили. Значит, давно готовились к запасному варианту…

– Что вы задумали? – спросил я тоскливо. – Полагаете, у вас получится лучше?

– В самом худшем случае, – отрезал генерал, – у нас получится не хуже.

Я опешил:

– Простите?

– У вас ничего не получилось, – напомнил он. – В крайнем случае не получится и у нас. Это и есть «не хуже».

– А что у вас за вариант?

Генерал объяснил ровным голосом, однако я уловил нотки сатанинской гордости:

– Попробуем пересадить своего человека. Его психику уже знаем. Как говорится, характер нордический. Если все пройдет гладко, тут же постараемся пересадить обратно! Из компьютера в тело человека.

– Какой смысл, – начал я, потом охнул: – А что, если…

Он поморщился:

– Не продолжайте.

– Но если, – сказал я упрямо, штатскому можно, – в компьютере мозг повредится?

Он уже не морщился, а кривился, словно хлебнул вместо сока уксуса.

– Знаете ли, давайте без журналистских эпитетов. А то еще о правах заговорите. Мы вместе делаем сообща большое и важное дело. Согласны? Давайте на этом и остановимся. Он доброволец, понятно! Не назначенный, а в самом деле… бумаги оформлены, юристы свои подписи поставили, нотариус заверил. Будем надеяться, что пребывание в Алкоме чем-то себя проявит.

Я вздрогнул, военные сумели обойти некоторые спорные вопросы, над которыми ломает головы Госдума, сама не понимая, о чем спорит, все-таки засекреченность, хоть и противна нормальному психически здоровому члену общества, в меру подозрительному и ревнивому, в отдельных случаях все-таки что-то и дает.

– Это мысль, – сказал я невольно. – Прямая, как Устав.

Он нервно дернул щекой.

– Как видите…

– Нет-нет, – прервал я, – совсем не осуждаю. Хоть интеллигент и почти правозащитник, но я им становлюсь только в моменты, когда вас вижу. Защитная реакция организма. А так да, вы молодцы, хоть и топаете строем.

Он сказал сухо:

– Вы все еще уверены, что из военной академии выходят одни унтер-пришибеевы? Или скалозубы?.. У нас экономику и финансы преподают лучшие в стране профессора!.. В общем, если и такой вариант не получится…

Я сказал с надеждой:

– Должен бы получиться. Теперь я держу палец за вас, генерал, чему никогда бы не поверил.

– Должен, – прорычал он. – Я это слышу уже несколько лет.

Все в зале затаили дыхание, также перестали дышать две тысячи сотрудников нашего института, наблюдающие за нами на экранах. Кто-то даже молится, на этом проекте кормится не меньше десяти тысяч человек.

Ровно и мерно гудели агрегаты, я чувствовал движение потоков жидкого гелия за тонкими стенами, суперкомпьютер нуждается в мощном охлаждении, тысячи огоньков сообщают о продвижении по фазам.

Директор судорожно вздохнул, Валентин Игнатьевич тихонько вытащил носовой платок и торопливо промакивал взмокший лоб. Генерал поглядывал на часы, суровое лицо ничего не выражает, но я чувствовал, что он доволен. Правда, для военного человека главным было то, что все стадии процесса укладываются в заранее запланированное время с точностью до сотой секунды.

Директор повернул от пульта в нашу сторону побледневшее лицо.

– Закончено!.. Запись прошла успешно. Без сбоев…

– Погодите, – сказал генерал предостерегающе, – еще нужно подтверждение…