Памятное. Книга вторая - Андрей Громыко

После переговоров в официальном Вашингтоне и в не менее официальном Кэмп-Дэвиде под Вашингтоном, здесь, на западном побережье, неподалеку от Лос-Анджелеса обстановка другая, я бы сказал даже напоминавшая домашнюю. Казалось, можно забыть о протокольной скованности. К этому располагал и сам дом средней руки и по размерам и по убранству интерьера.

Однако под вечер Никсон устроил на открытом воздухе гала-прием. «Гала» — значит большой, особо торжественный. На него был приглашен цвет «высшего общества» штата. Вполне естественно, что на приеме оказалось много представителей деловых кругов.

Немало было и деятелей культуры, преобладали среди них артисты, и неудивительно, — рядом располагался Голливуд.

Да и разве можно побывать на каком-либо приеме в Америке, где бы не было артистов кино? Их участие в приемах считается для любого хозяина престижным.

Конечно, присутствовали среди приглашенных у Никсона местные чиновники, что повыше рангом. А венчал весь американский «гостевой корпус» губернатор Калифорнии Рональд Рейган.

Солидная очередь к почетным советским гостям тянулась довольно долго. Каждому подходившему высокий советский представитель пожимал руку. Рядом стоял я как министр иностранных дел СССР, а слева от меня — советский школ в США А. Ф. Добрынин.

Рейган обменялся с нами рукопожатием и задержался, сказав обычные по такому случаю слова приветствия. Рейган сказал коротко, всячески подчеркивая свое расположение к нам:

— Представители двух наших стран должны общаться.

Те, кто стоял за ним, терпеливо ожидали своей очереди.

— Кто-то из американцев между прочим бросил тогда такую фразу:

— А ведь у Рейгана свои мысли насчет Вашингтона. Он не прочь бы превратить его в свою резиденцию.

Особого значения мы этим словам не придали, потому что в то время неизвестно было о его дальнейших планах, тем более о предстоящем выдвижении кандидатуры на пост президента от той же республиканской партии, которую представлял Никсон.

Так мы впервые пообщались с Рональдом Рейганом.

В остальном прием проходил в обычном русле. Никсон подчеркивал свое гостеприимство. Обильно расточались улыбки как со стороны главного хозяина, так и со стороны главного гостя. Они неплохо в этом соревновались.

В тот же день состоялась первая беседа Никсона и Брежнева. Они договорились, что на следующее утро встретятся для ее продолжения в определенное время и согласовали его. Разумеется, я и наш посол тоже участвовали в первой беседе и должны были присоединиться для участия во второй.

На следующее утро посол А. Ф. Добрынин сообщил мне, что Никсон уже ходит вокруг дома и явно поджидает своего партнера для продолжения беседы. Но в комнатах, отведенных Л. И. Брежневу, пока никакого движения не было.

В результате Никсону пришлось порядком погулять вокруг собственного дома. Уже давно похаживали возле дома государственный секретарь Роджерс и помощник президента Киссинджер. К ним присоединились и мы с Добрыниным.

Брежнев вышел из дома с опозданием. Беседа по понятным причинам началась с некоторой протокольной неловкости, тем более что хозяин не догадался высказать мысль о том, что он проявил готовность начать беседу слишком рано, а гость не высказал сожаления, что он не сдержал слово и договоренность о начале беседы оказалась несоблюденной.

Они поздоровались, а Никсон для разрядки еще и пошутил:

— А я использовал это время для того, чтобы еще раз походить по саду и осмотреть свой собственный дом со стороны.

Вдали с крутого склона виднелся Тихий океан.

Обмениваясь мнениями между собой, мы, советские гости, пришли к выводу, что президент при покупке дома обращал внимание больше на чудесный вид в сторону Тихого океана, чем на сам дом, который особой роскошью не отличался.

Проблема, ворвавшаяся в эпицентр политики

Проблема ядерного оружия, можно сказать, ворвалась в эпицентр политики обеих держав — СССР и США. Советский Союз не требовалось убеждать в том, что эта проблема — особая и перед ней все остальные должны отступить.

Руководящие круги США оказались не готовы тогда, как, впрочем, и на протяжении многих последующих лет, пойти на решение этой жгучей проблемы по мотивам, о которых уже говорилось. Но все течение международных событий, с их сложностями и коллизиями, с новой силой убеждало, что ответственные деятели обязаны найти пути ее решения.

На горизонте внешней политики двух держав появилась основа для договоренности, хотя не сразу еще вырисовывались ее конкретные контуры. Это и понятно. Потребовались встречи, переговоры, тщательное изучение взаимных доводов «за» и «против» тех или иных направлений в работе по достижению соглашения. Но лед уже стал давать трещины. Руководство обеих стран, согласившись в принципе, что надо искать решение проблемы, направило энергию на такие поиски.

Много тогда пришлось поработать обеим столицам. Происходили визиты за визитами, встречи за встречами. Мне припоминаются слова Никсона, обращенные к Брежневу в конце мая 1972 года по прибытии с визитом в Москву.

— По американским данным, — сказал он, — США и Советский Союз накопили уже столько оружия, что могут неоднократно уничтожить друг друга.

Брежнев ответил на это:

— И по нашим расчетам получается то же самое.

Именно такого рода взаимопонимание, высказанное тогда вслух, лежало в основе нелегкой работы по подготовке Временного соглашения о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1). Эту работу в ходе визита Никсона в Москву провели, а соглашение подписали.

Правда, оно касалось не всех компонентов стратегических наступательных вооружений, а охватывало только межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования и баллистические ракеты на подводных лодках. За бортом переговоров оставили стратегическую авиацию, которая, как предполагалось, станет предметом последующих переговоров. Тем не менее Соглашение ОСВ-1 имело и имеет огромное значение для ограничения гонки ядерных вооружений.

Весть о достижении этого соглашения с быстротой молнии разнеслась из Москвы по всему миру. И в самых разных его уголках люди вздохнули свободнее.

Никто не может утверждать, что администрация Никсона, пойдя на указанную договоренность, бросила вызов военно-промышленному комплексу. Она лишь действовала вопреки устремлениям его наиболее экстремистских кругов и отдала предпочтение тем группировкам «большого бизнеса» США, которые придерживаются более умеренных взглядов. Безусловно, важную роль сыграло общественное мнение страны. Большинство американского народа, как и все другие народы, желает жить в мире.

То, что Соглашение ОСВ-1 действует и в настоящее время, еще больше подчеркивает его значимость. Именно из-за того, что его подписали, удалось затем разработать и подписать Договор ОСВ-2. Правда, в дальнейшем американская сторона не ратифицировала этот договор, но по взаимной договоренности СССР и США он фактически действовал в течение нескольких лет.

Несомненно, важным достижением явилось также заключение в мае 1972 года в период пребывания Никсона в СССР советско-американского Договора об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО). Стороны обязались не создавать системы ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования, не передавать другим государствам и не размещать вне своей национальной территории системы ПРО, ограниченные данным договором. Договор по ПРО выполняет свое предназначение и теперь, продолжая сдерживать гонку вооружений на одном из наиболее опасных ее направлений.

Принципиальное значение имело подписание тогда же, в мае 1972 года, документа — «Основы взаимоотношений между СССР и США», в котором обе стороны заявили, что они будут исходить из общей убежденности в том, что «в ядерный век не существует иной основы для поддержания отношений между ними, кроме мирного сосуществования». Это слова, которые заслуживают, чтобы их отлили в бронзе. Они напоминают о том, что вместо великодержавных имперских амбиций у людей, определяющих направление внешней политики Вашингтона, обязан присутствовать разум.

В «Основах взаимоотношений» констатировалось также, что различия в идеологии и социальных системах СССР и США не являются препятствием для развития между ними нормальных отношений, основанных на принципах суверенитета, равенства, невмешательства во внутренние дела и взаимной выгоды.

Нелишне напомнить, что в соответствующих документах, обмен которыми состоялся при установлении в ноябре 1933 года дипломатических отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами, подчеркивалось: одним из главных условий нормализации этих отношений является невмешательство во внутренние дела друг друга. Такое положение зафиксировали тогда по инициативе американской стороны. И оно справедливо сегодня, как и в те годы. Принцип невмешательства во внутренние дела государств — неотъемлемая составная часть советской внешней политики со времен Ленина.