Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон - Вячеслав Сизов

По пути я зашел к Потапову. Предупредить о своих действиях. Он опять сидел один. Лейтенант Наганов ушел к себе на квартиру, что была расположена в Тереспольской башне. Узнав, что я поднял своих бойцов по тревоге, он мне ничего не сказал. Часы показывали 3 часа 5 минут. До начала обстрела оставалось около 40 минут. Я решил идти ва-банк и, попросив меня предельно серьезно выслушать, рассказал о возможном начале войны. Побледнев, Саня спросил: «Командир знает? Ты понимаешь что говоришь?». Скрывать не имело смысла:

— Да. Я ему сказал еще днем. Послушай, это не мои выдумки. Это очень серьезно. Поднимай людей, Саня. Пока это не поздно. И выводи их на позиции. Немцы начнут с артподготовки, потом пойдут через Тереспольские и Холмские ворота, Кобринское укрепление. Пока не поздно надо занимать ключевые точки!

— Я без приказа не могу. Война без объявления войны? Ты понимаешь, что говоришь? — еще раз переспросил Потапов.

— Б…! Саня, свяжись с командиром, комиссаром или начштаба, наконец! Тебе это ничего не будет стоить. Если телефонная связь не работает, пошли связных, только по несколько человек и обязательно вооруженных. Кто его знает, что может случиться. Это действительно война и только от тебя зависит, как мы ее встретим. Инструкции у тебя есть. Вот по ним и действуй.

— Да есть, но надо связаться со штабом дивизии и корпусом.

— Саня, ты сейчас помощник коменданта крепости. В твоих руках судьбы тысяч людей. Решайся. У тебя есть где-то около получаса времени, чтобы их спасти и минут пять на раздумье. Я тебя предупредил и свое дело сделал. А ты думай сам.

— Так ты что уходишь? Струсил? Высказался и бежать?

— Дурак ты, Саня! Никуда я не побегу. Я здесь остаюсь. Мы с взводом пошли занимать клуб 84-го полка. Это одна из ключевых точек крепости. Я тут в казарме, своих бойцов для связи оставил. Будет время, полевку бросим и корректировщиков посадим. Когда будешь всех поднимать, остальной гарнизон не забудь предупредить и связь проверить. Да, чуть не забыл, ты организуй после построения людей провести проверку помещений на наличие посторонних. А то переодетые немцы могли уже к нам в казарму попасть. И знамена дивизии и полка под охраной комендантского взвода и дежурного подразделения отправь к штабу дивизии.

— Не учи ученого, — ответил уже успокоившийся старший лейтенант.

— Сань, прости меня если что. Давай на всякий случай попрощаемся. Неизвестно когда теперь увидимся. Ты давай, береги себя. О твоей семье Нестор должен побеспокоиться.

— А он что в курсе?

— Инструкции на эвакуацию у него есть. Есть там и транспорт. Я думаю, все успеет сделать как надо. Прости, мне надо идти. Времени осталось впритык, а мне еще бойцов по позициям разводить. Если что, там меня найдешь, — не дождавшись ответа, я вышел из дежурки и бросился догонять бойцов, почти дошедших до столовой.

В столовой комсостава находилось всего несколько человек из наряда и две поварихи. Старшему наряда объявил, что они поступают в распоряжение сержанта Новикова, назначенному комендантом объекта на время усиления охраны, и обязаны выполнять все его указания беспрекословно. Обойдя с Николаем помещения и еще раз повторив задачу, оставил его самого. Мой поредевший отряд к этому времени уже был у клуба.

Время понеслось вскачь. Я вроде бы рассчитал все правильно. Но, похоже, сделать все запланированное не успевал. С нарядом в клубе договорились быстро. Распределил людей по позициям и, проведя инструктаж, предупредил о максимальной маскировке и тишине. Мы заняли позиции на хорах и в подвале клуба. Насколько я помнил, именно на этих позициях немцам удалось удержаться в клубе, ведя огонь сверху вниз по нашим. Так они смогли продержаться до деблокады клуба и выхода к своим. Посмотрим, как теперь им удастся это сделать. С хоров вести огонь могли только пять-шесть человек, поэтому основной упор был сделан на пулеметчиков и гранатометчиков. Остальные вошли в ударный отряд для последующей зачистки территории.

Под свой наблюдательный пункт я облюбовал место на колокольне под самой крышей. Вместе со мной по винтовой лестнице туда поднялись и два моих лучших снайпера: ефрейтора Усольцев и Соболев. Рассматривая с высоты бывшей церкви (костела), а ныне клуба расположенные вокруг постройки крепости понял, почему так сюда стремились немцы. Все было видно, как на ладони, и любые перемещения людей или техники можно было отследить в утренней мгле. Я послал Никитина оповестить расположенные рядом разведбат и инженеров о возможном начале войны и вероятности появления диверсантов в их помещениях. Электричество не работало. Нигде не было видно сборов по тревоге, не заводилась техника, никуда не бежали бойцы. Знать не судьба…

Показав снайперам на башню Тереспольских ворот, поставил задачу не допустить размещения на ее наблюдательном пункте пулеметчиков противника.

— Делайте что хотите, но с прекращением артиллерийского огня с той стороны ни одна сволочь не должна там находиться. Особенно пулеметчики и наблюдатели. Заодно отстреливайте и всех, кто появится в окнах башни, — сказал я им. — Сможете это сделать?

— Сделаем, — ответили парни, рассматривая в свои прицелы башню.

— Тут дистанция метров 500. Достанем, — любовно поглаживая винтовку, добавил Николай Усольцев.

Немцы начали по расписанию. В 4 часа 15 минут по Московскому времени на западе засверкали зарницы выстрелов, а крепость покрылась разрывами артиллерийских снарядов и мин. По крепости работало огромное количество орудий противника. Сотни орудий тяжелой артиллерии, реактивных минометов, дивизионных пушек посылало тонны металла на головы мирно спящих людей. Остановились мои, до этого момента всегда отлично шедшие, наручные часы.

За несколько минут все изменилось до неузнаваемости. Крепость до того бывшая красивым и убранным военным лагерем, превратилась в лунный ландшафт с кратерами воронок всевозможного размера — от огромных до совсем небольших. Десятки тысяч осколков покрыли землю. Казалось, что большой искусственный пожар охватил все вокруг. Горели автопарки разведывательного и автомобильного батальонов, горели покрышки артиллерийских орудий в артиллерийских парках, горели крыши казарм и деревья, горели склады и сараи, горели сено конюшен и дрова поленниц, сложенных во дворе. Стоявшие на открытых площадках орудия, бронемашины, легкие танки коверкало и бросало друг на друга. То, что еще недавно было грозным оружием, становилось бесполезным металлоломом. Поднятые грохотом взрывов, испуганные и ошеломленные люди выбегали из казарм на улицу и тут же падали сраженные осколками. Некоторым удавалось перебежать от одного здания к другому и спрятаться там.

Здания сотрясались от попадания в них тяжелых и реактивных снарядов, обрушивались крыши и перекрытия этажей, металлические части крыш срывало и они падали вниз. Оконные стекла, куски штукатурки и черепицы оставили свои места и сыпались на притихших и оглушенных происходящим бойцов. Каждые четыре минуты немцы переносили огонь на сто метров вглубь нашей территории, унося, чьи-то жизни и надежды.

Тяжелые и просто громадные снаряды упали в расположении 125 полка в районе Брегидок, на Западном острове. От их взрывов качалась земля и разрушались постройки.

Один из таких снарядов попал в здание Арсенала и пробил его. Такой же «чемодан» ударил в здание погранотряда и обрушил стены, погребя под обломками всех, кто там находился. Следом снаряды тяжелой артиллерии упали перед нами на площадку между Арсеналом, Кольцевыми казармами и церковью-клубом. Видимо взяв церковь за ориентир, немецкие артиллеристы решили пристреляться по цитадели. Взрывы были такой силы, что шатались стены здания, а с крыши посыпалась детали перекрытия и черепица. Падая, она ломала лавки и калечила бойцов, не успевших укрыться от обломков. Все внутри здания заволокло дымом и пылью. Ударная волна сносила все на своем пути. Как я смог удержаться на своем НП — не знаю. Прижавшись к стене, ощущал ее движение от ударной волны и попадавших в стены крупных осколков, которые десятками летали вокруг меня. Казалось, что обстрел не закончится никогда. Было страшно и более чем. Хотелось свернуться клубочком и спрятаться от всего этого…

Из журнала боевых действий Iа 45 L. D.,

запись от 22.06.41 (АИ),(время берлинское):

«… 3.15 ч. На всем фронте начинается огонь артиллерии. Сосредоточение огня в полосе боя дивизии на цитадели Брест видно четко. Здесь залп впервые примененных в бою тяжелых метательных аппаратов производит сначала очень сильное впечатление.

Выстрелы и попадания 60-см установок не воспринимаются в массе огня. Отдельные высокие огненные колонны на вражеской территории говорят об уничтожении запасов горючего или боеприпасов. Из вражеского сопротивления видно только ведение огня трассирующими снарядами противовоздушной обороной — на много км на восток от Бреста, по-видимому, против происходящих там атак люфтваффе с малой высоты.