Титаникус - Дэн Абнетт

<Съёмка с орудийной камеры катафракта в районе Симфония>, — прокантировал Лысенко. — <Выгружаю маркер передачи в ваш Манифольд.>

<Загружаю>, — ответил Крузиус, переключая зрение на Манифольд. — <О Марс! Это что — «Император»?>

<Очертания подтверждены,> — прокантировал Лысенко. — <Я отправил передачу в Аналитику для перекрёстного сравнения с «Вражеским каталогом», но…>

<Дай угадаю. Ответа не было?>

<Нет.>

<Свяжись с лордом Геархартом.>

<Связь налажена.>

Крузиус отступил на шаг. В Манифольде он внезапно оказался перед ракой Геархарта на борту «Инвиктус Антагонистес». На теле Геархарта явственно выделялись психостигматические раны; он сгорбился и дрожал. Крузиус понял, что принцепсом начинает овладевать Красная Фурия. Через вспомогательные каналы Манифольда Крузиус узнал, что «Антагонистес» ведёт перестрелку с двумя вражескими «Владыками войны» в третьей крупнейшей коммерции Аргентума.

<Гекат, я занят!> — прорычал Геархарт. — <Прошу вас, сэр, прекратите на меня пялиться.>

<Это Крузиус, милорд.>

Изображение Геархарта слегка моргнуло.

<Крузиус? Да, это точно ты, чертёнок.>

<Вы назвали меня Гекатом, милорд. Вы имели в виду великого Эрвина Геката?>

<Старый пёс в последнее время не выходит у меня из головы. Слушай, я занят. Бернал! Энергию на передние щиты! Повернуть на два румба и возобновить огонь из деструктора!>

Крузиус услышал эхо ответа модерати.

<Я понимаю, что вы в бою, сэр>, — прокантировал Крузиус, — <но мы только что засекли «Император» в районе Симфония. Он уже убил «Орестес Магнификат» и «Крузадус Антроп», и в данный момент теснит четвёртую ударную группу обратно к Вратам Бардольфа.>

<Чёрт побери! Подожди, экзекутор. Бернал! Залп шестью ракетами! И пройдись болтерами по тем чёртовым сервиторам!>

Крузиус подождал. Через Манифольд он ощущал толчки и грохот работающей ракетной установки «Антагонистес». Он чувствовал запах прогорклого масла, горячей проводки, выхлопных газов. Он ощущал кислый привкус пота экипажа на мостике «Антагонистес», секрецию адреналинового прилива, выделяемую работающими в поте лица орудийными сервиторами, и острый запах крови, сочащейся в амниотическую жидкость.

<Махина убита! Махина убита!> — загоготал Геархарт.

<Мои поздравления, господин>, — прокантировал Крузиус.

<Мы свалили её точно шестью ракетами. Вторая махина пытается удрать. Рулевой, в погоню!>

Изображение Геархарта снова повернулось к Крузиусу:

<Ты говорил что-то про «Императора», Гекат?>

<Крузиус, господин.>

<Я знаю, чёрт! «Император»?>

<В районе Симфония, сэр. Он уже убил «Орестес Магнификат» и «Крузадус Антроп», и…>

<Да, да, я уже принимаю передачу. Я слишком далеко, чтобы разобраться с ним. Третья группа ближе. Я предупрежу Кунга. Ему придётся направить туда свои махины. Если «Магнификата» больше нет, кто командует четвёртой?>

<Горман Харзи на «Опустошении Вулкануса», господин.>

<Значит, не Гекат?>

<Принцепс Гекат давно умер, милорд>, — ответил Крузиус, пряча тревогу.

<Я знаю! Я имел в виду Санктоса!>

<Милорд, Гаэтан Санктос был вашим предшественником на «Антагонистес». Он тоже давно умер.>

Канал Манифольда на мгновение померк. Когда связь вернулась, появился смеющийся Геархарт.

<Не понимаешь, когда я шучу над тобой, да, Джаред? Ради шестерни, чертёнок, ты что — подумал, что я из ума выжил или что?>

<Конечно, нет, милорд. Хотя, сейчас, кажется, не совсем подходящий момент для легкомысленности.>

<Засунь легкомысленность себе во входной порт, экзекутор. Мы в самой гуще боя, если ты не заметил. У меня на прицеле махина. Передай Левину, чтобы привёл второй фронт на помощь Кунгу. Всю когорту, слышишь меня?>

<Да, милорд. Будет сделано.>

Канал опустел.

Крузиус постоял на месте. Потом поднял голову и взглянул на улей, горящий в ночи.

— Лысенко!

<Да, экзекутор?>

— Мне нужен канал с Левином.

<Слушаюсь, экзекутор.>

— И с Борманом, пожалуй. Закрытый канал.

Борман. Я должен что-то сказать, думал Крузиус. Если Геархарт дурачился — в самом пекле боя! — то я буду выглядеть дураком. Но это слишком странно. Я должен что-то сказать. Мне придётся довериться первому принцепсу. Он должен знать. Он должен быть готов принять командование легио, если…

<Принцепс Левин на канале 631, экзекутор. Первый принцепс Борман на канале 304.>

— Благодарю, Лысенко, — отозвался Крузиус. Он переключил каналы своего Манифольда. — Лысенко?

<Да, экзекутор?>

— Не мог бы ты попробовать связаться для меня с Зонне?

<Конечно, экзекутор.>

Крузиус вздохнул и гаптическим жестом включил канал 631.

<Принцепс Левин, это Крузиус. Приказ лорда Геархарта…>

Зонне замер и взмахом остановил свою свиту. Не считая непонятного скитария-часового Темпестуса, огромные залы Внутренней Кузницы были безмолвны и пусты. Сервитор связи Облигана установила, что введён запрет на связь. Вокс и ноосфера не просто были заглушены — они были намеренно отключены от внешнего мира.

Кузница представляла собой запутанный лабиринт. Потолки на высоте четырёх или пяти этажей прятались в полумраке. Длинные залы и пустые помещения были окутаны неясностью и радостно откликались эхом.

Зонне чувствовал себя потерявшимся. А ещё он чувствовал себя очень испуганным.

— Где Аналитика?

Карш сверился с сохранённой ноокартой.

<Сто пятьдесят метров, налево, пятьдесят три метра, направо, десять метров до перекрёстка…>

— Хватит. Отведи меня туда.

Они открыли дверь и вошли в Аналитику. В главном зале было пусто, за станциями-кафедрами никого не было. Центральный узел каталога мягко светился в центре помещения. Зонне подошёл и вчитался в дисплей.

Там висело пятьсот семьдесят восемь запросов, ожидающих сопоставления с каталогом. Все неотвеченные. Махины Инвикты взывали о вспомогательной информации, но их вопли оставались неуслышанными. Вся работа с «Вражеским каталогом» была приостановлена.

Кем? Почему?

— Мы проиграем эту проклятую войну, — пробормотал Зонне.

<Инвикта никогда не проигрывает>, — машинально прокантировал Карш.

— Может быть, на этот раз, — ответил Зонне. Он повернулся к Облигане: — Случаем, отсюда нельзя открыть канал до экзекутора? Пожалуй, нет.

<На данный момент доступных каналов нет, фамулюс>, — ответила та инфоговоркой.

— Ты можешь отыскать мне адепта сеньорус? Или адепта Файста?

<В процессе>, — ответила Облигана. Её глаза затопили пролистываемые данные. — <Адепт сеньорус и адепт Файст находятся в переговорной комнате номер шестнадцать, двумя этажами ниже.>

— Ведите меня туда, — велел Зонне скитариям.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне, как давно это планировалось, — произнёс Имануал, от усталости и смятения перейдя на плотский голос. — И хочу, чтоб ты знал: я считаю это изменой. Все вы меня разочаровали. Больше, чем разочаровали. Мне за вас стыдно.

<Ты стар, адепт, ты не понимаешь>, — ответил кантом Толемей.

— Я хорошо понимаю угрозу оружием, глава архивов, — ответил Имануал. — Эти скитарии навели своё оружие на меня и на Файста. Это я понимаю. А вот тебя я не понимаю.

<Кантом, ради шестерни>, — выдал инфоговоркой Энхорт. — <Терпеть не могу твой невнятный плотский голос!>

Имануал повернулся к экзекутору-фециалу Темпестуса и ответил ему нарочито размеренным плотским голосом:

— Ты, Энхорт. Больше всего разочаровал меня ты. Мой фамулюс, мой друг. Я доверял тебе во всём, а ты строил заговоры против меня с этими дураками. Против меня, против кузницы, против механикус.

Энхорт напрягся:

<Космос меняется, Соломан. Механикус растёт и развивается. Истина даёт нам право. Галактика не должна, не обязана гореть в огне войн Империума вечно. Император и иже с ним утянут нас за собой в пропасть. Да, я был твоим фамулюсом. И по-прежнему считаю себя твоим другом. Как ты не видишь пользы того, что мы делаем? Настало время для Марса занять господствующее положение снова. Присоединяйся к нам.>

— Ты больше мне не друг и не товарищ, Энхорт, — буркнул Имануал. — Ты злоупотребил моим доверием. Ты отравил кузницу Ореста. Ты обесчестил механикус.

<Заткнись, старый дурак!> — прокантировал Толемей. Скитарии вокруг него ощетинились.

— Это я старый дурак, Толемей? — спросил Имануал. — Возможно. Я видел, как развивался этот раскол, и старался отвести его. Пожалуй, нужно было стараться лучше. Пожалуй, нужно было отслеживать результаты диагностики поведения повнимательнее, и понять, что таких идиотов, как ты, следует отстранять от должности до того, как они сумеют наделать дел. Представляю, как буду жалеть об этом всю мою оставшуюся жизнь. А ещё представляю, что всю мою оставшуюся жизнь можно измерить часами.