ЧУДОВИЩЕ (сборник) - Юрий Петухов

И все равно было страшно. Волосатый Грюня дрожал вовсю. Ну ладно Грюня — он и всегда дрожит! Не по себе было и самому Паку, мурашки так и бегали у него по спине. Близнецы и те ступали как-то настороженно, по-куриному. И даже безмозглый и бесчувственный балбес Бандыра был не в своей тарелке и чаще обычного моргал прозрачными веками, скалился.

Но чем прочнее крепили сеть, тем смелее становились, разговорчивее. Ободранный и грязный Пеликан Бумба гоготал, захлебываясь и роняя слюну:

— Ловко я его, а? Ловко?!

Гурыня-младший считал, что главную роль сыграл он, и потому огрызался:

— Ловко гробанулся со стены — вот и ловкость вся твоя! Тут не на дураков рассчитано, тут с умом…

Впрочем, до выяснения отношений дело не дошло. По той причине, что всех объединяла неприязнь к чудовищу. И эта неприязнь становилась тем сильнее, чем беззащитнее делалось вздрагивающее чудище. Первым бросил камень Коротышка Чук.

— Получай, падла! — метнул свой Гурыня-младший.

Старший слепо повторил бросок брата.

Камни грудой посыпались в пленника.

— Вот так!

— Держи подарок!

— Х-хэк!!

— Ловко, ловко я его!

— Прям щас и забьем падлу! Чего с им возиться!

Распалялись на глазах, подзуживая друг друга, переглядываясь и перемигиваясь, толкаясь локтями и путаясь в распяленных концах сети.

— Ща я его приложу! Ща!! — взъярился Гурыня-младший, размахивая подобранной железякой и намереваясь воткнуть ее прямо в зеленый бородавчатый горб.

— Брось! — цыкнул на Гурыню хитрец Пак. Он один не принимал участия в процедуре "побития камнями". — Брось, тварь, кому говорю!

Обиженный Гурыня отбросил железяку. И ухватил булыжник поздоровее.

Чудище на камни почти не реагировало, лишь вздрагивало чуть-чуть, когда были особо сильные и меткие броски. И все же, выбрав коротенький миг затишья, оно бросило обидчикам:

— Дураки вы все! Плевать я на вас хотел!

Паковская команда взъярилась пуще прежнего. Безмозглый Бандыра от избытка чувств вспрыгнул чудищу на горб и принялся дубасить его своими складными граблями. Кончилось тем, что он запутался, и его пришлось тащить из сети, будто репку. Бандыра выл, словно пришел конец света. Но ни одна из его граблей не оторвалась при вытягивании, наверное, они оказались покрепче металлопластика.

Вытащив балбеса Бандыру, все уцепились за руки, клешни, лапы, ласты — и закружились в бешеном, дикарском хороводе вокруг огромной жертвы, попавшейся в их тенета. Восторг был неописуемый, особенно предавался ему Коротышка Чук — он визжал, как никогда в жизни, не поспевая своими хлипкими лапками за другими и оттого то взлетая в воздух, то волочась по грудам разбросанного мусора.

Остановились лишь тогда, когда вымотались все до единого. Когда окончательно лишились сил. Так и попадали на землю вокруг чудовища — тяжело отдуваясь, закидывая головы и закатывая глаза. К этому времени приполз искалеченный Хряпало, он был не в лучшем состоянии, чем другие. Но ему захотелось хоть немного поторжествовать. Хряпало запустил камень в чудовище. И обполз его в эдаком медленном, но выразительном круге почета. Затем и он распластался, перевернувшись на спину.

— Как есть дураки! — заключило опутанное чудовище.

Препираться с ним не стали.

— Ну, взялись, что ли?! — предложил Гурыня-младший.

— Чего? — не понял его Пеликан.

— Чего-чего… кончать пора, падлу!

Пеликан Бумба промолчал.

— А чего, глядеть на него, что ли?! — не унимался Гурыня.

— Стало быть, пора, — неуверенно согласился с братом Гурыня-старший. — Эй, Пак, ты самый умный! Ты и говори!

Хитрый Пак многозначительно оглядел всех, повздыхал, посопел, потрубил слегка своим хоботом для важности и сказал, переворачиваясь на другой бок:

— Кончим, не волнуйтесь! Только попозже немного.

По правде говоря, Пак и сам не знал, как им прикончить чудовище. Камни его не брали, резака им никто не даст своего, и утащить навряд ли получится! Долбить его арматурой? Или ковырять острой железякой, как это собирался Гурыня-младший? Так ведь неизвестно, проковыряешь ли — вон какой здоровый, толстый! А как начнешь ковырять да колоть, так сразу зеленая дрянь какая-то чуть не фонтаном бьет, аж не продохнешь! Эх, голова, голова, вари, кумекай, соображай!

— Чего это позже?! — заволновался Хряпало. — Когда позже? Я, может, к вечеру окочурюсь! Что ж это мне, так помирать, что ли! Я даром орал, что ли, громче всех! — Хряпало даже привстал, раззявился, обращаясь ко всем сразу: — И вы тоже! Думаете, вечные, что ли? Вон Мартышка тоже так думал, все о кранике мечтал, а вчера коньки отбросил! А Гугоря с Болявкой забыли? Или не вы их на той неделе в отстойник отволакивали? Все сдохли. И мы сдохнем! Чего ж тянуть-то?!

— Правду говорит! — поддержал Хряпалу Гурыня-младший.

— Верно!

— Да чего там, засыпем камнями с головой, само сдохнет! взвизгнул Коротышка Чук.

— Цыц!

Пак встал и щелкнул сразу обеими клешнями.

— Мы его так просто на тот свет не отпустим, — проговорил он, то бледнея, то зеленея. — Мы ему пытку устроим!

Все замерли, ловя каждое слово.

— А ну, Грюня, Бумба, Близнецы!

Названные повскакивали с мест, подошли ближе, выражая готовность, граничащую с покорностью.

— А принесите-ка сюда ту штуковину, что оно вытащить хотело! — скомандовал Пак-хитрец.

Никто не понимал затеваемого. Но Паку верили.

Огромное, в два роста, зеркало, обрамленное в резную массивную раму, несли все, кроме побитого и ослабленного Хряпалы. Поставили перед умным Паком.

Зеркало было мутное, запыленное — ничего в нем видно не было. Пак ухватил клешней за шкирку Волосатого Грюню, который уже умудрился заснуть, и протер им гладкую, матово поблескивающую поверхность. Грюня толком проснуться не успел, как дело было сделано. Но ему пришлось долго и мелко трястись, очищая свою шкуру.

Пак заглянул в зеркало. На него смотрело лицо как лицо, не хуже других, даже посимпатичнее: высокий, абсолютно лысый лоб до самого темени, два ряда круглых умных глаз, морщинистый широкий хоботок, свисающий ниже подбородка. Пак от удовольствия шевельнул сходящимися к макушке ушами и широко улыбнулся, раздвигая серые толстые губы — из-за хобота улыбка была почти не видна. Но все равно — Пак себе понравился. Сейчас все меньше оставалось таких, как он, и все больше рождались самых настоящих уродцев навроде обоих Гурынь, Близнецов-Сидоровых или же Коротышки Чука. Во всяком случае в их местечке.

Ждали его слова.

И Пак не задержался.

— Тупари вы все тут! — сказал он с ленцой. — Кретины безмозглые…