АНОМАЛИИ ЛИЧНОСТИ - Борис Братусь

85

Видимо, поэтому (что наблюдается не столь уж редко) проницательный психиатр-клиницист, который по одному внешнему виду, даже жесту пациента тонко определяет его душевное состояние, может при этом оказаться малоспособным к теоретическому психологическому мышлению. И напротив, ученые-психологи часто обладают весьма посредственным даром видения людей.

86

Мы уже говорили, что в современной психологии растет разочарование в узкосциентистских моделях. По мнению ряда видных ученых (Дж. Брунер, Р. Заззо, С. Московичи, П. Фресс и др.), на смену засилья собственно экспериментальных процедур должны прийти «контекстуальные» типы объяснения, комплексность, сочетание разнообразных методических приемов. Предложенный метод в известной степени отвечает этому требованию, поскольку каждое полученное при его реализации сведение включается в общий контекст анализа реального жизненного развития и, более того, может быть понято лишь в этом контексте. Напомним также, что об особой значимости изучения анамнеза, жизненной истории, говорили многие авторитеты отечественной психологии. Так, В. Н. Мясищев, по свидетельству своих учеников, считал, что «в экспериментально-психологических исследованиях личности как тестовые, так и объективные психофизиологические методики являются лишь дополнением к методам психобиографии, анамнеза и наблюдения» 26.. В. С. Мерлин считал, что если удается объективное истолкование фактов, то «анамнез — единственный психологический метод, прямо и непосредственно раскрывающий происхождение и основные закономерности развития индивидуально-психологических особенностей» 27.. Все авторы, упоминающие об этом подходе, говорят, однако, о малой его разработанности, а также о том, насколько это трудный психологический жанр, требующий особой профессиональной квалификации.

87

Разработанный метод правильнее следует называть именно анализом клинического материала, а не анализом данных историй болезни, поскольку мы видели, что он опирается отнюдь не только на эти данные, но и на результаты обобщения клинических бесед, наблюдений и экспериментов и др.

88

Сам феномен, ставший основой выделения данного механизма, известен в психологии давно. Еще у В. Вундта мы читаем о "гетерогении целей", происходящей в тех случаях, например, когда человек приступает к изучению иностранного языка для того, скажем, чтобы иметь возможность немного общаться во время предстоящей поездки за границу с местными жителями, т. е- ставя для этого занятия цель чисто служебную, утилитарную. Но в ходе изучения он настолько увлекается самим по себе языком, что это занятие перерастает во вполне самостоятельное значимое дело, продолжающее существовать и развиваться уже вне зависимости от побудившей его некогда цели. Совершенно аналогичный пример приводит и А. Н. Леонтьев: ученик приступает к чтению учебника, чтобы сдать экзамен по данному предмету, но содержание настолько его увлекает, что кладет начало самостоятельному и долгому интересу к описываемому в книге предмету, иначе говоря, то, что раньше было целью, становится мотивом. Сходные процессы были описаны и другими исследователями, например Г. Олпортом, который отмечал, что при превращении "средств в цели" они могут приобретать силу самостоятельных мотивов.

89

Напомним, однако, что отдельными деталями они являются лишь в нашем восприятии, ориентированном на более широкие смысловые системы; в структуре же поведения больного — это целостные, высоко значимые для него формы деятельности.

90

Подобные примеры можно обнаружить и при других тяжких психических заболеваниях. В. Франкл говорит, например, о своих наблюдениях за больными шизофренией: одни совершали преступления, чтобы избавиться от своих "врагов-преследователей", другие же, будучи уверенными, что это "враги", прощали их. Или, в случае эндогенной депрессии, когда одни, чтобы избавиться от тоски, кончают жизнь самоубийством, другие — при тех же страданиях — не могут позволить себе этого, думая о своих обязательствах перед другими людьми 9..

91

Пользуясь случаем, автор благодарит за всемерное содействие в работе дирекцию больницы и руководство факультета психологии Гаванского университета.

92

Спонтанный выбор пациента может быть в определенных случаях и неадекватным, даже опасным для его здоровья. Задача психолога состоит в том, чтобы найти способ изменить выбор, предложить безопасные для здоровья аспекты работы.

93

В одном из последних интервью Василий Шукшин вспоминал: «В институт я пришел ведь глубоко сельским человеком, далеким от искусства. Мне казалось, всем это было видно. Я слишком поздно пришел в институт — в 25 лет, — начитанность моя была относительная, и знания мои были относительные. Мне было трудно учиться. Чрезвычайно. Знаний я набирался отрывисто и как-то с пропусками. Кроме того, я должен был узнать то, что знают все и что я пропустил в жизни. И вот до поры до времени я стал таить, что ли, набранную силу. И как ни странно, каким-то искривленным и неожиданным образом я подогревал в людях уверенность, что — правильно, что вы должны заниматься искусством, а не я. Но я знал, вперед знал, что подкараулю в жизни момент, когда... ну, окажусь более состоятельным, а они со своими бесконечными заявлениями об искусстве несостоятельными. Все время я хоронил в себе от посторонних глаз неизвестного человека, какого-то тайного бойца нерасшифрованного» 15..

94

Образной иллюстрацией подобной тактики может служить поведение того, описанного А. В. Запорожцем малыша, который прыгает на одном месте, безуспешно пытаясь таким образом достать привязанную за нитку к потолку конфету. На предложение подумать, как можно действовать иначе, малыш отвечает: «Думать некогда — доставать надо».

95

Научным консультантом исследования была доктор медицинских наук, профессор Н. К. Липгарт.

96

Термин "люди, страдающие психопатией" может показаться громоздким, тем более что в литературе встречаются более компактные, например: "психопат", "больной психопатией", "психопатическая личность". Однако называть человека "психопатом" неверно с этической точки зрения, даже если ему поставлен соответствующий диагноз, так же как этически неприемлемо столь часто, к сожалению, встречающееся жаргонное обозначение больного шизофренией как "шизофреника" или больного эпилепсией — как "эпилептика". Название "больной психопатией" будет неточным с медицинской точки зрения: психопатия не болезнь (т.е. некий патологический процесс, имеющий начало, кульминацию, исход), а состояние, обычно сопутствующее всей сознательной жизни человека. Наконец, термин "психопатическая личность" малоприемлем по соображениям психологическим, ибо если исходить из уровневой концепции, то речь идет по преимуществу о патологии характера, способов реализации намерений, тогда как личностно-смысловой уровень (личность в узком значении) может оказаться непосредственно малозатронутым. Поэтому наиболее подходящими для контекста данной книги представляются все же термины: "люди, страдающие психопатией", "человек психопатического склада" и т п.

97

Так, в западных странах современные представления о психопатиях нередко вовсе ограничиваются их сведением к так называемым социопатиям — выраженным проявлениям девиантного, асоциального поведения, что, безусловно, оставляет за рамками научного рассмотрения все богатство и разнообразие психопатических изменений. Впрочем, можно, конечно, в ученых трудах как угодно сузить рамки применения того или иного термина, но жизнь, реальность поставляла и поставляет такое обилие странных, искаженных, аномальных характеров, стойко присущих определенным людям, что ничуть не удивительным представляется то обстоятельство, что эти характеры вновь вошли в сферу активного научного рассмотрения, правда, под иным наименованием — "акцентуации личности", "акцентуации характера" или то, что на Западе называют "неврозом характера". Кстати, неврозами характера (т.е. в строгом смысле психопатиями) как предметом исследования были заняты и многие ведущие психоаналитики (В. Рейх, К. Хорни и др.).

98

В. В. Гульдан и В. А. Иванников экспериментально показали, что для психопатий типичным является прямое следование часто случайно возникшей ситуации, непосредственным влияниям внешних условий без учета соответствующего вероятностного прогноза. Люди этого склада обычно опираются на очень короткий ряд предшествующих событий. Если в норме этот ряд в специально организованных опытах составлял 5—9 сигналов, то для психопатий — всего 2—3 20..