Оплот добродетели - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Персонал выполняет то, за что ему платят, и что может быть естественнее?
А если бы…
Эрика была отличной помощницей, но…
– Я читала некоторые ваши работы, – сказала Заххара, отворачиваясь. – У вас дар пояснять сложные вещи просто. И… мне жаль, если не получится.
– Получится, – пробормотал Тойтек, с трудом удерживаясь, чтобы не потереть ладонь о штаны. – Обязательно получится.
И отвернулся к капсуле.
Он не знал, что сказать, но знал, что сделать. Только…
– Планшет один?
– Нет, – Заххара вышла, чтобы вернуться еще с одним планшетом. – Вы… справитесь?
Справится.
Он должен.
И Тойтек развернул экран. Диагност запустился автоматически, и теперь программа выдавала поток информации, разбитый на блоки.
Субфебрильная температура.
Гиперемия кожных покровов, но в легкой степени. Легкая тахикардия, вместе с тем давление понижено, хотя все еще в границах нормы… все в границах нормы.
Анализ крови.
Лейкоцитарная формула заставила ненадолго замереть, уж больно нехарактерная картина, и стало быть, вирус воздействует не только на микробиоту.
Тойтек активировал связь.
– Сейчас я погружу вас в легкий сон, чтобы взять образцы спинномозговой жидкости.
– Я бе хочу, – проворчала Алина и заерзала. – Я пготив.
Кто бы был за… к счастью, аэрозоль сработал моментально. А вот сердце дернулось, и система с фанатичной точностью зафиксировала этот сбой.
Игла вошла в позвоночник осторожно, контролируемая искином капсулы. И первые капли жидкости оказались в анализаторе. Этого хватило, чтобы раздался протяжный сигнал.
Значит, обнаружен чужеродный генетический материал.
Кто?
Тойтек мысленно поставил на менингококка. И угадал. А система не успокаивалась. Запущенный протокол глубокого сканирования выявлял новые и новые очаги.
Золотистый стафилококк.
Уреаплазма.
И микоплазма. А вот легионеллы – это неприятно, весьма неприятно, и скорее свойственны жителям миров, где воздух фильтруется… или… количество малое, значит, подхватила их уже здесь, на лайнере. Тут воздух как раз исключительно фильтрованный, и, если Тойтек что-то понимал, фильтры эти не менялись давно.
Сигнал пришлось отключить, поскольку слишком уж он действовал на нервы.
А вот запись в судовой журнал пойдет, и пускай… и копию в лабораторный, создав поддиректорию, иначе потом во всех этих записях не разберешься. Система, окончательно уверившись, что пациент таки болен, попыталась приступить ко второму этапу. Пришлось отключать.
Вот кто вообще медицинским программированием занимался?
Нет, понятно, что сопряженные инфекции встречаются достаточно редко, и уж точно не в подобных количествах, но ведь очевидно, что подобный коктейль из семи антибиотиков и пары противомикозных препаратов ее просто-напросто убьет.
Тойтек почесал-таки ладонь о край планшета.
– Может, – сказал он вслух, чтобы унять дрожь. – Пациенты умирали не от инфекции, а от лечения? Если лечили их, полагаясь на стандартные протоколы?
Система попыталась сообщить о крайне плохом состоянии пациента, необходимости срочной терапии, добавив, помимо антибиотиков, переливание мод-коктейля из иммунностимуляторов и антигенов, но Тойтек поставил блок.
Не сейчас.
Сейчас ему нужны образцы. И… он надеялся, что девушка поймет. Если выживет. А он очень постарается, чтобы выжила, но…
В лаборатории все было иначе.
Мыши.
И крысы. И обезьяны. Всего-навсего расходный материал, который иногда вызывал жалость, но отнюдь не такую, чтобы она мешала работать. А вот теперь и здесь, и… и как быть, если жаль всех? Если от него, Тойтека, зависит, сколько из тех людей, что сейчас просто отдыхают, умрут? А сколько выживут?
И кто выживет?
И…
Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от страха. Не время. Не сейчас. Он должен принять решение. И сделать это так, как привык: спокойно, взвесив все за и против.
Во-первых, вакцина. Она защитит большинство. А создать ее не так и сложно, если, конечно, удастся произвести калибровку малых двигателей. Если нет… что ж, тридцать процентов тоже неплохо. А потом… потом, если у Тойтека останутся силы, он попробует ту свою идею.
Или хотя бы расскажет.
Да той же Заххаре…
И пальцы ткнули в планшет, запуская программу. Кровь… крови понадобится много, около полулитра, чтобы выделить плазму и фракции клеток. Заодно можно будет проверить, есть ли вирус на клеточных оболочках. Если есть… чем больше, тем лучше.
Синтезатор в лаборатории имелся.
Процесс займет несколько часов, но образец должен быть чистым. А дальше… дальше все зависит от того, насколько агрессивен нынешний штамм.
Тойтек привстал и, склонившись над капсулой, посмотрел на женщину, которая спала и улыбалась во сне, и выглядела даже счастливой. Он успокоил себя тем, что ничего-то она не чувствует, что даже если умрет, то смерть эта будет тихой и безболезненной.
Правда, успокаивалось плохо.
Глава 37
Труди нашлась в ресторане.
Она сидела закинув ногу на ногу, поставив на колено вазочку с мороженым. В руке она держала хрупкого вида ложечку, которой поддевала сливки и медленно, словно нехотя, подносила их ко рту. Оранжевые губы раскрывались, и сливки исчезали между ними.
Зрелище было… неприятным.
– Тебя прислали? – поинтересовалась она лениво. И сощурилась, и в этот миг у Кахрая пропали всякие сомнения.
– Почему прислали? Сам пришел.
– Уже сам? – Труди слегка склонила голову. – А ее зачем приволок?
– Я тоже сама, – Лотта вышла вперед и, отодвинув стул, села. Поинтересовалась:
– Вкусное мороженое?
– Дрянь, – с чувством глубокого удовлетворения пояснила Труди. – Сливки синтетические, загуститель синтетический, экстракт ванили тоже синтетический. Вместо сахара – сахарин. Плюс стабилизаторы структуры. И скажите вот, почему это все зовется мороженым?
– Не знаю.
– Почему вы не уехали? – спросил Кахрай, тоже присаживаясь.
А Лотта и меню развернула, будто действительно пришла сюда есть. Хотя… поесть не мешало бы.
– Вот и правильно, – кивнула Труди. – Война войной, а обед по расписанию. Раньше так говорили…
– И почему все-таки…
– А зачем?
– Вы умрете.
– Все умрут, – она пожала плечами, будто удивляясь тому, что Кахрай не понимает вещей столь очевидных.
– Но ведь можно умереть по-разному…
– Можно, – Труди отодвинула сливки и подхватила снежно-белую массу, в которой поблескивали тонкие нити карамели. – Например, можно от чумы, а можно от нейронной деградации. Слышали про болезнь Миксона?
– Нет, – честно ответил Кахрай.
– Дрянная штука… генетическая, но мутация сопряженная, поэтому терапия не работает. Пробовали, да… проводились исследования, однако в итоге пациенты умирали сразу, а не спустя пяток лет, как при нормальном развитии.
– И вы…
– Уже пятнадцать живу, – Труди облизала ложечку. – Медицина действительно развивается, да… правда, стоит развитие это немалых денег.
– И поэтому вы…
– Услуги еще мой супруг оказывал. Покойный. Хороший был человек, но когда я заболела, точнее, когда забеременела и решила пройти генетическое профилирование, ведь мало ли что… оказалось, что я больна…
Она прикрыла глаза.
И
