Ваш новый класс — Владыка демонов 5. Желаете бросить вызов Богам? - Александр Шихорин

— Меня прозвали Баллистой из-за того, что я стреляла вот такими малышками из «Людобоя», и стреляла дальше и точнее кого либо, — не слишком весело похвасталась женщина. — Хотя бы на что-то сгодилась.

— Как интересно… — пробормотал я, внимательно разглядывая каменную стрелу… скорее даже каменный болт при свете дня. — Дальность и точность, говорите…

Когда я щупал подобную стрелу в долине, то не придал этому особого значения, но снаряд, по ощущениям, весил чуть ли не под добрый килограмм. Даже арбалету было бы тяжело зашвырнуть такую «малышку» на достаточное расстояние. А значит, повреждённый лук валькирии обладал просто чудовищной мощью, раз позволял Эйленталь стрелять дальше, чем летела обычная лёгкая стрела. Впрочем, обычно этого и ждёшь от магического оружия. Но я наконец начал понимать, почему женщину прозвали Баллистой. Сочетание дальности с кинетической энергией снаряда подобной массы давало ошеломительный эффект.

— Она странно выглядит, да? — неожиданно смутилась женщина, видимо, неверно истолковав мою задумчивость. — К сожалению, это одна из немногих каменных стрел, позволяющая не использовать оперение. Хотя я даже не знаю, почему. Случайно наткнулась на неё во время экспериментов с формой.

— Нет, не странно. Я бы сказал, прекрасно, — ободряюще улыбнулся я. — Если моё предположение не ошибочно, то во время полёта стрелы встречный поток воздуха, попадая в эти углубления, начинает раскручивать снаряд, — я покрутил стрелу пальцами, демонстрируя эффект. — Скорее всего, это постепенно замедляет её, но взамен она обретает стабильность и ровную траекторию. Я собирался поэкспериментировать с чем-то похожим по принципу, но вы, кажется, меня опередили.

— Вы? — недоумённо спросила Эйленталь. — Зачем вам это? Вы ведь не лучник.

— Это не значит, что я не могу стрелять, — фыркнул я и поднял руку с вытянутым вперёд указательным пальцем.

Перед ним послушно возникла подрагивающая в воздушном вихре каменная пуля, через миг после щелчка отправившаяся в полёт в сторону ближайшего дерева. По округе прокатился звонкий хлопок от врезавшегося в древесину камня и на стволе возникла небольшая дыра, в глубине которой застрял каменный снаряд.

— Как видите, на небольших дистанциях у меня нет никаких проблем, — сказал я, глядя на место попадания. — Но заклинаний для боя на короткой дистанции у меня и так целая гора, а я хотел бы что-то предельно дальнобойное и, при этом, точное. Думаю, плоды вашего эксперимента… Хм, вы в порядке? — глянув в сторону Эйленталь, я увидел, что она смотрит на меня в какой-то прострации.

— …А… Прошу прощения. Просто я в очередной раз поняла, насколько ваша магия превосходит обычную, — покачала головой валькирия и вздохнула. — Что уж говорить про мою.

На мой взгляд, Эйленталь относилось к себе чересчур критично, хотя на деле имела вполне обоснованный повод для гордости. Мне хотелось как-то поддержать воительницу, но в данный момент я не имел никакого представления о том, как ей помочь. Она и так смогла извлечь очень многое из своего скудного магического таланта, превратив его в эффективный метод ведения боя. Но увы, при этом она сильно зависела от своего артефакта и, похоже, этот момент нельзя было никак обойти.

Да, за время путешествия в моей компании она станет сильнее, чем раньше, но я не думаю, что усиление за столь короткий срок окажется значительным, всё же счёт идёт на считанные недели, а не месяцы. К тому же, оно точно не решит её главную проблему. Всё таки, у каждого есть свой предел. Предел…

— Не надо вешать нос, Эйленталь, — задумчиво сказал я, взглянув на небо. — Судьба — причудливая штука. Ещё не так давно я не мог зачаровать даже жабу, настолько был слаб.

— Вы серьёзно? — спросила воительница с неприкрытым удивлением.

— Абсолютно. Так что не сдавайтесь раньше времени. Быть может, однажды жизнь предоставит вам шанс всё изменить.

Пускай это были очень простые и незамысловатые слова, я надеялся, что они хотя бы немного разгонят тучи на душе у валькирии.

Покрутив в руке стрелу Эйленталь ещё немного, я кинул её в седельную сумку, дабы поэкспериментировать с формой своей пули где-нибудь на привале, взяв творение воительницы за образец.

На какое-то время путь проходил в молчаливой тишине, но постепенно мы разговорились и Эйленталь поведала немного о себе самой и довольно много о стране в целом, рассказывая как о местных политических силах, так и о всяких бытовых мелочах. Кроме того, так как я уже никуда не торопился как угорелый, то наконец смог себе позволить насладиться пейзажами эльфийских лесов.

Хотя осень уже давным-давно вступила в свои права и дело уверенно приближалось к зиме, многие деревья тут не спешили укутывать землю в пёстрый плед из красно-жёлтой листвы, упрямо хвастаясь изумрудно-синеватыми кронами, в которых только начинали появляться признаки сменившегося сезона. Однако в этом имелись и свои минусы — кроны здоровенных деревьев, напоминавших дубы-переростки, создавали в лесу густую тень, ещё больше охлаждая и без того не жаркий осенний воздух.

Изредка среди этого буйства зелени попадались необычные деревья с серебристой листвой и светло-серой корой. Они были не такими мощными как «дубы» и на их фоне выглядели весьма тщедушно, но это был лишь обман зрения, так как на деле они тоже могли дать фору многим обычным деревьям.

Со слов Эйленталь, эти деревья назывались арелос и те экземпляры, что я видел, были лишь молодой порослью. В тёплые месяцы их листва была снежно-белой, осенью становилась серебристой и, когда дело приближалось к зиме, обретала близкую к хрусталю прозрачность. А когда на землю ложился снег, листва начинала набирать красивый тёмно-вишнёвый оттенок, сверкая и переливаясь в отражённом от снега солнечном свете. С приходом весны листва опадала и уступала место новой, серебряной.

Происходило это благодаря магическим свойствам арелоса. И раньше, когда земли эльфов простирались дальше на запад и юг, где эти деревья росли в огромном количестве, их использовали для создания магического оружия и артефактов. Пик наилучших свойств древесина набирала как раз зимой, когда обретала вишнёвую листву. Кроме того, из зимней листвы получались первоклассные зелья восстановления маны.

Увы, но те времена давно прошли. Фиарнийцы выжгли дотла арелосовые рощи вместе с большей частью эльфийских лесов, а искусственному разведению данное дерево почти не поддавалось. И те ростки, что таки соизволили пойти в рост, не трогали, надеясь, что со временем молодняк сможет восстановить популяцию. Единственное, что пускали в ход, это опадавшую весной листву,