Экипаж. Команда - Андрей Константинов

– Его арестуют?

– Обязательно. Не знаю, что там на суде вылезет, но до суда он сидеть будет! Нюансы нужны?

– Попозже, Коля. Ты мне вот что скажи: допустим, я его завтра установлю. Далее как мы действуем?

– Слушай: пару месяцев назад у меня на земле порубали двух охранников и забрали выручку. Человек известен, на него федеральный розыск. По нашим данным, сейчас он ошивается у вас в Питере. Кстати, найти его немудрено: он частенько звонит на телефон своей крали сюда, в Тагил. Так что берешь, через ваше ПТС устанавливаешь его адрес, с которого он нам названивает, а потом, тихонько так: хенде хох! И все. Он в цугундере! Звонишь мне и говоришь: мы Фонаря (его Фонарем кличут) взяли. Я приезжаю к вам за ним и забираю обоих! Но через гастроном… Слушай, извини, а как тебя зовут?

– Леха.

– Так вот, Леха, – через гастроном!

– А вы бы ПТП врубили на телефон сожительницы, – удивился Серпухов.

– Какое, на хер, ПТП?! Это вы в столицах там… – захохотал Коля.

– Нет, я, конечно, сделаю, но чего вы запрос раньше-то не послали?

– Чтобы потом нас, как этот самый запрос, послали?! Да по нашей империи как бумажку запустишь, так полгода входящие с исходящими сверять будешь!

– Твоя правда, Коля, – вздохнул Серпухов. – Давай его данные и телефон сожительницы.

– Телефон такой же, как у меня, только последняя цифра девять. Она в соседнем подъезде живет. А данные его я точно не помню… Фамилия Звонарев, зовут так же, как и меня, кличут Фонарем, год рождения семьдесят третий – тоже мой… Мы с ним в параллельных классах учились.

– Ладно, установлю, – вздохнул Серпухов.

– Ну, тогда чего еще тереть? Мое слово уралвагонзаводовское – верное. Ты мне Фонаря – а я тебе приземляю пальчики, – пообещал Николай.

Далее Серпухов услышал: «Расклад не тот – начальнички грустят!» Похоже, это был голос Ваты.

– Имейте каплю уважения к этой драме! – подхватил Николай, – Слушай, Леха, а ты приезжай к нам с задержанными – оторвемся!.. У нас тут знаешь как? Обхохочешься!

– Спасибо, Коль. Я на тебя очень надеюсь. Как установлю Фонаря – звоню!

– Нет вопросов: увидишь банду – бей в рельсу! Пока! – И Николай пропал.

Наверное, пошел дальше перевоспитывать Вату.

После столь эмоционального разговора с Нижним Тагилом Леха решил не откладывать дело в долгий ящик. Он заскочил, в ближайший магазин, купил коробку шоколадных конфет, поехал на Синопскую набережную и вошел в здание автоматической междугородной телефонной станции. Здесь работала оператором знакомая девушка Лена, которая обожала шоколад и задушевные беседы с представителями противоположного пола. Серпухов регулярно поставлял ей и то и другое, а взамен Лена оперативно, а главное, без лишней бумажной волокиты, выуживала необходимые сведения о переговорах интересующих абонентов. Вот и на этот раз за каких-то двадцать минут она добыла для Серпухова распечатку, из которой следовало, что на протяжении последних трех месяцев звонки в Нижний Тагил на продиктованный Колей номер телефона приходили из одной и той же частной квартиры, что на Гончарной улице. Судя по всему, Фонарь скучал по своей пассии – на историческую родину звонил часто, и разговоры эти были продолжительностью от десяти минут до получаса.

Серпухов допил чай, галантно поцеловал Лене ручку и потащился на Гончарную, благо идти было близко. Через квартал от Фонаря по соседству обитала еще одна Лёхина знакомая – Мадлен (в миру – Маша). К ней можно было заглянуть и без шоколада, однако следовало поспешить – ближе к вечеру Мадлен уходила на работу. Работала она тут же, рядышком – на пятачке перед станцией метро «Площадь Восстания», где вместе со своими подружками за относительно небольшие деньги несла себя в массы. Второй год Маша-Мадлен состояла на связи у Серпухова и считалась подающей большие надежды агентессой. Самым большим ее достижением в этом качестве стала наколка на местную шалаву Дуньку, которая прошлой зимой стянула у пьяного клиента удостоверение капитана ФСБ. Дунька была бабой некрасивой и оттого сильно пьющей, поэтому Серпухов произвел весьма удачный обмен – обменял ксиву на бутылку «Менделеева». Надо ли говорить, что на следующий день эти затраты окупились многократно – ксива в результате бартерного обмена вернулась к законному владельцу, который на радостях подогнал в отдел к розыскникам ящик кизлярского коньяка. Словом, в результате довольными остались все, кроме Азамата Гурджиева, хозяина магазинчика «24 часа», что на Шпалерной, у которого этот ящик самым циничным образом был экспроприирован в ходе очередной операции «Вихрь-Антитеррор». (Налетели, действительно, как вихрь, – тут уж ничего не скажешь!)

Мадлен оказалась дома – Серпухов застал ее за наведением последнего марафета. Нельзя сказать, что встреча была обоюдоприятной, но, как говорится, служение родине превыше всего. Мадлен немного напрягла свою, далеко не девичью, память и припомнила, что пару месяцев назад у тетки Клавы и правда снял комнату один сибирячок. Парень вроде ничего – на лицо ужасный, но добрый внутри (в том смысле, что с деньгами не динамит, платит шедро и вовремя). Кстати, несколько раз он пользовался и услугами девчонок с площади, однако кто конкретно ублажал сибирячка, Мадлен не знала. Серпухов дал ей задание уточнить этот момент, а заодно постараться при случае самой закадрить этого гостя Северной столицы, тем паче что деньги у того имеются. Затем Леха пожелал ей успехов в нелегком труде, попросил звонить, как только что-то будет известно, после чего они расстались, вполне довольные друг другом: Серпухов тем, что он столь легко и изящно нашел Фонаря, а Мадлен – тем, что чертов мент столь быстро и относительно легко убрался.

Таким образом, первая часть марлезонского балета была отыграна, и теперь наступал черед части второй, которая, по идее, должна была завершиться задержанием Ташкента. Дело оставалось за малым – найти его. Этой проблемой Леха намеревался вплотную заняться завтра, но тут неожиданно позвонил Нестеров и не терпящим возражений тоном попросил о немедленной встрече. Бригадир был сильно возбужден, из чего Леха заключил, что случилось нечто экстраординарное. «Нет, такой футбол нам не нужен», – с грустью подумал опер и поплелся к троллейбусной остановке.

Через полчаса они встретились у входа в Таврический сад. Погода стояла в высшей степени душевная, а посему товарищи по оружию решили прогуляться по парку, предварительно затарившись парочкой бутылочек пивка. По взаимному согласию свой краткий отчет сначала огласил Серпухов, а потом слово взял Нестеров:

– …Есть шанс, Леха. Точно говорю тебе, есть. По крайней мере последнюю неделю Ташкент плотно торчит в Питере и вроде бы до выходных уезжать не собирается.

– Откуда знаешь?

– На тебя барабашки работают, а на меня Чебурашки вот с та-акенными ушами, – усмехнулся Нестеров.

– Неужто ПТП пробил?… Блин, я по своим глухарям уже третий месяц в очереди стою – все никак получить не могу.

– А мне калиточку заветную подсказали, чтоб без очереди ходить.

– Завидую белой завистью. Может, подскажешь, где такая?

– Боюсь, ваш бюджет не сдюжит. Уж больно люто ключники дерут.

– Тогда вопросов больше не имею. И что ПТП?

– Судя по засечкам, Ташкент большую часть времени болтается в центре. Наибольшая плотность зафиксирована в районе улицы Марата. Возможно, где-то там он и залегает, но, сам понимаешь, плюс-минус сто метров, да доходные дома с коммуналками, да плюс искажения сигнала – короче, хрен найдешь.

– А звук?

– Звонит редко, в основном в Чухонию. С тамошними говорит, в основном о бизнесе, в суть которого вникаем с трудом. Да по большому счету это и не важно. Местных звонков на порядок меньше. Звонит, как правило, сам – входящих почти нет. Но при этом каждый раз изъясняется такими ребусами, что понять абсолютно невозможно. По крайней мере мне, с моим средним образованием…

– Поясни?

– Ну вот, например, на днях был такой базар: «Узнал?» – «Узнал…» – «Когда будет?» – «За день управлюсь…» – «Где оставишь?» – «Там, где в прошлый раз забирал…» – «Сколько с меня?» – «Столько же плюс десять сверху. Извини, инфляция…» – «А донесешь?…» – «Не беспокойся, если что – помогут…» – «Ну-ну. Главное – чтоб не надорвался…» – «И ты себя береги». Вот в таком вот духе. Абонента сейчас устанавливаем, но сам понимаешь…

– Да, понимаю, за каждым ноги не поставишь – затрахаешься ходить.

– За каждым не поставишь. А вот за одним зайцем хорошо бы. С твоей помошью, конечно, – сами себе мы пока задания выписывать не можем.

– А что за человек?

– Некто Дронов Владимир Савельевич, ранее судимый, кличка Дрон. Адрес, труба, тачка – все установлено. Связь Ташкента – это стопудово. На прошлой неделе он лично встречался с ним в кабаке на Белинского. Откуда знаю – не спрашивай. Просто – знаю, и все.