Молодые невольники. Смертельный выстрел. - Майн Рид

Кто же могли быть эти люди, спрашивали себя одновременно пленницы. Они уже не решались больше обмениваться между собой впечатлениями.

Переправляясь через воду, каждая из них делала про себя предположения. Сердца их, больше чем прежде, были переполнены страхом.

Джесси полагала, что один из всадников был Фернанд. Он говорил по-английски и мог слышать разговор ее с сестрой. Этого-то она и боялась. Кто же был другой — для нее все равно. Несчастье их было слишком велико от одного уже присутствия Фернанда. При этой мысли кровь застывала у нее в жилах.

Елена также подозревала обман.

Она тоже полагала, что один из всадников, вероятно, был коварный слуга Луи Дюпре, но не его она более всего страшилась. Но что-то говорило ей, что другой, тело которого соприкасалось с ее телом, был враг, знакомый уже ей и от которого не должна была она ожидать ни малейшего сострадания.

Это могло быть одно предположение, ужасное, порожденное страхом. Но если… о, что тогда будет с ней!

В то время, когда эта ужасная мысль овладела ей, лошади шли уже по твердой земле. Всадники остановили их и заговорили:

— Мы здесь можем сделать привал, — сказал один из них. — Капитан велел ожидать себя под большим дубом. Я не понимаю, зачем нам идти туда, искать дорогу между кустарниками, и подвергать наши драгоценные ноши колючкам. Здесь также удобно остановиться на время. Когда товарищи захватят то, за чем поехали, они скоро будут здесь. Мы шли так медленно, что они должны быть недалеко. Не расположиться ли нам здесь, привязав лошадей? Что вы скажете на это, Фил?

— Нет, — отвечал другой несколько повелительным тоном: — мы пойдем к дубу и там будем дожидаться: я имею на это свои причины.

— Хорошо, мне все равно. Только я очень устал от этой драгоценной ноши за спиной, хоть это и красавица. Я полагаю, что этот труд не будет продолжителен: капитан, вероятно, заменит меня. Что ж, я очень рад. Однако, ступайте вперед, Фил, я не очень хорошо знаю дорогу.

Последний не отвечал; повернув лошадь, он поехал вдоль берега между густыми деревьями.

Товарищ молча за ним последовал.

Отъехав шагов двести, они остановились под большим деревом, ветви которого покрывали обширную окружность. Не сходя с лошадей, спутники приблизились друг к другу. Наклонясь ко второму, первый сказал несколько слов так тихо, что они могли быть услышаны лишь тем, к кому относились.

— Останьтесь по эту сторону дерева, а я пойду по другую. Мне надо переговорить, пока подъедут наши.

И разбойник указал на закутанную особу, привязанную сзади его, повернув слегка голову в ее сторону.

— Хорошо, — отвечал товарищ, сделав зловещий жест в знак того, что понял.

И он слез с лошади в то время, как другой поехал на другую сторону дуба.

Оба отвязали ремни, удерживавшие пленниц, потом слезли с лошадей, сняли пленниц и положили их на землю. Хотя последние и были завернуты в одеяла, обвязаны одной веревкой вокруг шеи, а другою вокруг талии, но у них ноги оставались свободны. Они могли бы спастись, бросившись в лес, густая тень которого представляла удобный случай. Похитители приняли против этого свои меры.

Теми же ремнями, которыми были прикреплены к ним пленницы, они связали последним ноги. Таким образом, нечего было опасаться, что они убегут. Они лишены были даже возможности двигаться.

Глава LXVIII. ФИЛ КОНТРЕЛЛ

Дело происходило под деревом, которое один из всадников назвал местом свидания. Упомянутый дуб имел не менее пятнадцати футов в диаметре, а ветви его простирались на большое пространство. Зеленые листья его мало были видны даже и днем, потому что наверху у него рос испанский мох и спускался фестонами. Иногда при лунном свете этот паразит казался белым и фантастическим. Иногда эти длинные фестоны, качаемые ночным ветром, делали его похожим на танцующее привидение. В тихую погоду его можно было принять за водопад, остановившийся вдруг в своем падении и окованный льдом. Гигантский ствол казался черной, неровной стеной, шершавою, словно кожа крокодила. Представьте себе пятнадцать футов в диаметре, не считая подпорок, которые, следуя по направлению корней, занимали вдвое большее расстояние.

Шагах в пятидесяти от речного берега и в двухстах от брода рос густой, старый лес, и только на небольшом пространстве вокруг большого дуба местность была обнаженная. Идя от брода вниз, сюда невозможно было пройти иначе как сквозь высокие деревья, под которыми вела сюда тропинка, едва заметная и такая узкая, что два всадника не могли ехать рядом.

По ней шли два человека один за другим, и только под большим дубом они соединились, и между ними произошел описанный краткий разговор.

Потом вскоре их разделил огромный ствол дерева, так что они не могли слышать друг друга, разве только стали бы кричать во все горло.

Тот из них, которому не хотелось удаляться от речного берега, остался на стороне дуба, обращенной к броду. Спустив пленницу на землю, он остался у лошади, держа поводья в руках.

Так он пробыл с минуту, не обращая никакого внимания на особу, лежавшую у его ног. Это был старый грешник, не питавший большой слабости к женщинам. Поэтому, может быть, его попечениям и поручили Джесси Армстронг — это именно она находилась под его охраной.

Каковая бы участь ни готовилась пленнице, последняя была не для него, и он едва обращал на нее внимание; все его поведение показывало, что он думал о другом. Обернувшись к броду, он прислушивался внимательно, и у него вырывались по временам ругательства от нетерпения.

Товарищ его, находившийся по другую сторону, держал себя совсем иначе.

Елена Армстронг лежала на земле, закутанная в одеяло и связанная веревками. Человек, стерегший ее, стоял возле нее на коленях.

— Наконец-то вы у меня в руках здравая и невредимая, — сказал он. — О, как это приятно! Как приятно!

Елена Армстронг не имела надобности спрашивать, чей это был голос. Она давно заподозрила, что всадники были не индейцы, подозрения ее подтвердились, когда после переправы через реку один из них назвал другого Фил. Хотя она и была закутана, однако ей удалось уловить несколько слов, которые она поняла, потому что они были сказаны по-английски. Ей припоминалось, что она слышала имя Фил в Начиточезе.

Глава LXIX. ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ НЕГОДЯЙ

Помолчав с минуту, в продолжение которой Контрелл, казалось, наслаждался своим торжеством, он повторил свои слова.

Елена не отвечала на его веселую, страстную речь. Ее мучило чувство своего бессилия; она очень хорошо знала, что все, что она может сказать, ни