Вьюга теней - Алексей Пехов

Надо брать Рог и нести его в башню, пока не стало слишком поздно. Разворачиваюсь и бегу к Серому. Вампир, опираясь на красту, пытается встать. Бегу что есть сил, но меня опережают…

Из тени башни Ордена появляется… тень? Фигура? Силуэт? Я знаю, что это живой человек, но могу рассмотреть лишь размытое пятно. Он скользит по огню и снегу, оказывается рядом с Серым… Несмотря на ранения, вампир быстр, нечеловечески быстр, его краста взрывается росчерком дымки, визжит, словно паленая кошка, но человек-пятно отшатывается, оказывается за спиной Серого и атакует. Багровый шар разрывает воина на две половинки, а человек-пятно, уже начисто забыв о своем противнике, проворно наклоняется и поднимает с земли мою сумку.

Ветер бесчинствует и плюется снегом прямо в глаза. Не слышно ни колокола, ни боевых рогов, ни битвы. Все исчезло. В целом мире лишь я и он. Незнакомец смотрит на меня. Это всего лишь мимолетный взгляд, но я понимаю, что убийца Серого принес победу в Игре одному из Хозяев. Моргаю, прогоняя с ресниц мерзкие снежинки, и человек-пятно пользуется этим, чтобы исчезнуть. Набираюсь смелости и подхожу к лежащему на снегу Серому. Как и ожидалось, вампир все еще жив.

— Игрок Хозяина перешел на другую сторону… овладел… цепью… Вы не должны… были брать Рог… теперь… равновесие нарушено…

Я недоумевающе смотрю на него и ничего не могу понять. Игрок отказался служить Хозяину Сиалы? Неужели сбылось предсказание Серых? Неужели Танцующий с тенями, создавший Сиалу, проиграл? И тут мир замер. Останавливаются снежинки, останавливаются языки огня на площади и в остовах горящих домов, в воздухе застывают горящие стрелы, замирают воины, держащие мечи и копья. Мгновение всепоглощающего ничто.

Та-дам! Та-дам! Как гулко стучит сердце!

А затем мир вздрагивает. Мир взрывается. Мир умирает. Я или не я вижу, как рушатся законы магии, как рвутся цепи тысячелетий, вижу, как мир скатывается к своему первому, изначальному дню, когда не было ничего того, что мы привыкли называть Сиалой. Растревоженные моря уничтожают страны, пробуждаются вулканы, с неба падают звезды, сжигая своим жаром целые города. Ворота иных миров распахиваются, и на Сиалу приходят демоны и те, кто хуже их. Весь мир кружится в последнем предсмертном танце, агонии, вьюге пробудившихся теней древности. Пожары, безумства, эпидемии, голод, войны и создания тьмы уничтожают мир и очищают Дорогу тем, кто так долго ждал этого сладостного мига — мига разрушения равновесия. Из Храд Спайна темным валом, черным потоком, ступая по костям и пеплу умерших рас, движутся те, кого Серый назвал Падшими, а я — птицемедведями.

Я кричу. Кричу до хрипоты, и мир, точно кривое зеркало, разбивается вдребезги и заставляет меня проснуться…

Просыпаюсь в темноте. Здесь жарко, так жарко, что трудно дышать. Каждый вдох грозит опалить легкие, глаза едва ли не лопаются, и я еще могу удивиться тому обстоятельству, что у меня только каким-то чудом не вспыхнули одежда и волосы. Закрываю лицо рукавом, но желаемого облегчения это не приносит, дышать все еще трудно.

— Тысяча демонов! — пробормотал я. — Куда меня занесло на этот раз?

— Туда, где ты был дважды и пришел вновь. Не мы ли говорили тебе, что узнавшие дорогу в Изначальный мир всегда сюда возвращаются?

Все ясно, я вновь каким-то непостижимым образом оказался в мире Хаоса, и меня снова встречали три последние тени Изначального мира. Из-за того что здесь было темно, я так и не смог разглядеть их и лишь слышал голоса.

— Именно вы и говорили, леди.

— Рады, что ты нас не забыл. Здравствуй, Танцующий.

— Мое почтение. В этот раз у вас жарко.

— Наш мир умирает, и то, что ты принес сюда, лишь ускоряет его агонию.

Я машинально протянул руку и нащупал сумку, в которой лежал Рог.

— Сон, — облегченно пробормотал я, вспоминая видение, во время которого погибла Сиала.

Какая-то из теней горько рассмеялась:

— Сон? А может быть, грезы? Может, ты увидел будущее?

Или прошлое?

— Или то, что теперь уже никогда не случится? — поддержала свою сестру другая тень.

— Не знаю.

— И мы не знаем, что может привидеться Танцующему и куда эти видения могут привести. Чаши весов уже дрожат, и тебе следует торопиться.

— Торопиться куда? — довольно тупо спросил я у темноты.

— К последнему броску костей. Туда, где закончится эта партия Игры. Ее все еще можно выиграть несмотря на то, что Рог вновь вышел из подземных чертогов Тюрьмы Падших.

— Уходи, Танцующий. Присутствие артефакта ускоряет гибель нашего Дома.

Темноту прорезали три прямоугольника света, и я невольно зажмурился, а когда открыл глаза, передо мной было три выхода, ведущих куда-то в белесый свет.

— Что это? — Я обернулся к теням, которые теперь стали различимы.

— Это? Это твой выход из нашего мира.

— Но здесь три двери!

— Мы знаем. — Вторая, кажется, усмехнулась. — Тебе придется выбрать одну из них.

Я почувствовал какой-то подвох.

— Здесь нет ловушки, Танцующий. Это всего лишь двери Судьбы. Все последующие события зависят от того, через какую дверь ты решишь уйти.

Приятная перспектива, ничего не скажешь!

— Что за этими дверями?

— Никто не знает. Выбирай сердцем и иди. Прощай, — сказала Третья.

— Прощай, Танцующий.

— Прощай, — эхом повторила Первая тень.

А побери меня тьма! Какая разница, через какую дверь выходить! Все равно все будет плохо, в этом я уверен на все сто! Я двинулся к ближайшей от меня, правой двери.

На полпути к ней я остановился. В голову так некстати забралась мыслишка, что в этот раз тени показывали мне дорогу из мира Хаоса без моей просьбы. Наверное, это из-за Рога Радуги, который отравляет Изначальный мир и грозит ему полным крахом. В прошлый раз они просили меня остаться, просили помочь им, вернуть жизнь их миру, превратившемуся в кошмар благодаря Танцующим с тенями. Теперь же я не услышал от них ни слова о помощи.

Обернувшись, я увидел, что все это время они молча наблюдали за мной.

— Что с ним будет?

Они поняли, о чем я говорю.

— Мир Хаоса умрет. Не сегодня, так завтра. Он слишком долго цеплялся за жизнь, но всему когда-нибудь приходит конец.

— И за все надо платить, — говорит Третья, и я сразу же вспоминаю Смерть, сказавшую теням эти слова.

Тени заплатили за мою жизнь жизнью своего мира.

— А что будет с вами, леди?

Нет ответа. Я жду, и наконец Третья не выдерживает и отвечает:

— Этот мир наш. Мы последние и останемся здесь до конца.

Я понимаю, что совершаю глупость, но ничего не могу с собой поделать. Не люблю быть обязанным кому-либо, и если есть возможность выплатить долг… Поворачиваюсь спиной к выходам из Изначального мира, и они тут же затягиваются тьмой. Но в этот раз тени не сливаются с мраком, я прекрасно вижу их силуэты.